Сломанные сны

— Вы…

— Тихо! Потом поделишься впечатлениями.

Мужчина зажал ей рот, заглушив остатки возмущения, и прижавшись к стене, не выпуская Куклу, на мгновение выглянул в комнату.

В помещение зашли несколько мужчин с респираторами на лице. Кукла все еще брыкалась, но мужчина перехватил её руки, прижавшись щекой к виску, и снова шикнул на неё. В комнате появились голоса:

— Здесь явно кто-то был еще. Ну-ка, этот живой.

— К-кто вы? Что вам надо?

— Я ищу одну девушку, по некоторым данным, она должна была прийти сюда. Узнаешь?

— З-здесь была одна. Но... но она выглядела совсем иначе. Здесь был еще один!

— Еще один? Погоди-ка, твое лицо. Ты случайно не Тэнсу?

Воцарилось молчание, после чего последовал голос того барыги.

— Н-не может быть… Ты же…

— О, узнал меня?

— Младший брат Азуми Акатацу!

Акабаяши почувствовал, как Кукла резко дёрнулась в его руках, попытавшись отцепить его руку от своей талии.

— Но что ты здесь делаешь?

— Не тыкай мне, клятвопреступник. Я теперь глава Акатацу. А ты теперь всего лишь… кстати, кто ты теперь? Мелкий барыга, судя по берлоге.

— Ты… вы же знаете, что произошло, когда казнили её!

Кукла вцепилась ногтями в руку мужчины. Но не издавала ни звука. Наоборот она обернулась в сторону комнаты, будто пыталась лучше расслышать.

— И что с того, ты все равно нарушил рыцарские законы, не спас своего босса, спокойно наблюдая, или даже участвуя?

Мизуки, убрав руку со рта девушки, перевел на шею, нащупав замедляющийся пульс, сама Кукла откинула голову на его плечо, тяжело дыша.

— Мне плохо, — ослабшим голосом прошептала Кукла, и когда её отпустили, сама вцепилась в ворот пиджака, прижавшись к теплой груди, её била мелкая дрожь.

Жуткий смех разнесся по комнате, вместе с противными смешками других.

Тело Куклы резко обмякло. Акабаяши ослабил хватку, и она едва не свалились на пол, если бы он вновь не подхватил её. Отойдя подальше от комнаты, в сторону запасной лестницы, мужчина присел, откинув темные пряди, что закрыли лицо потерявшей сознание Куклы, и дотронулся до горячего лба. Кажется, из-за того дыма наркоторговка и потеряла сознание.

— Эй, Барби, ты ведь не собираешь помирать на моих руках?

Кажется, его людей убрали. Но еще несколько человек должны стоять со стороны черного входа. Ввязываться в чужую разборку смысла нет, тем более, когда Кукла уже в его руках. Мужчина вновь потянулся к очкам, что скрывали пол-лица Куклы, но снять их не удалось.

— Ты что, их приклеила к лицу?

Акабаяши убрал черные пряди волос, пытаясь понять, как она проделала этот фокус. Кажется, те зафиксированы в самих волосах. Проверяя замысловатую конструкцию, якудза задел шрам, что под пальцами подался вперед, не без удивления Акабаяши поддел его конец и отлепил от кожи самую обычную наклейку, что все это время представляла собой жуткий секирообразный шрам.

— Интересно. Ладно, потом с этим разберемся. Ну и создала же ты хлопот дядюшке.

Управляющий шутливо похлопал девушку по щеке, и та зашлась кашлем, перевернувшись на бок.

— Мне… мне нужен антидот… Отпустите меня, мертвой я ничего не расскажу.

— Ну уж нет, выбирай меньшее из зол: или молча сдаешься мне, или я провожу тебя обратно в квартиру к твоим дружкам.

Подхватив за талию свою добычу, Акабаяши помог подняться Кукле, что обреченно кивнула головой, полностью сдавшись, позволяя увлечь себя к запасной лестнице. На мгновение Мизуки даже стало жаль горе-наркоторговку. Может, её странное действие с шарфом чуть смягчило сердце мужчины? Или еще раньше, после того случая с поцелуем. Но Акабаяши старался не думать об этом, лишь взглянул на мертвецки-бледное лицо, что покрылось испариной, тяжело вздохнув.

«Надеюсь, я никому не разобью сердце её исчезновением».

Но вот незадача, на нижних ярусах поднимались очередные непрошенные гости. Осторожно пристроив обмякшую Куклу в углу лестницы, Акабаяши направился вниз как ни в чем не бывало. Двое мужчин, что поднимались наверх тут же потянулись за пистолетами, но Мизуки оказался быстрее, ударив тростью под дых ближнему, мужчина использовал его в качестве живого щита, в которого попали несколько пуль стреляющего. Отобрав пистолет уже у трупа, Акабаяши выстрелил во второго, и тот с простреленной ногой оперся о перила, но Мизуки одним легким ударом сбил его с ног и отправил в полет на тротуар. Разобравшись с форс-мажорами, Алый Демон вернулся на верхний этаж, где оставил Куклу. Но вот незадача — Кукла пропала.

Акабаяши, после реакции несчастных жильцов, которые сидели в приступе уже до этого, что свидетельствовало о том, что Кукла вышла именно этой дорогой, вышел в подъезд. Не встретив больше препятствий, якудза, связавшись со своими людьми, что должны были дежурить у черного входа отдал приказ:

— Кукла Вуду вне здания. Далеко она уйти не могла. Стрелять можно, но только по ногам.

В этом время неподалеку от эпицентра событий будничным неспешным шагом ступали никак не связанные с происходящими действиями три фигуры. Шизуо, Том и Ворона направлялись в очередную точку, чтобы напомнить нерадивым должникам об их грешках.

— Нет, ну серьезно, многие русские фразы и слова все равно остаются мне непонятны, — посетовал Том, отпивая кофе из пластмассового стакана. — Например, переборщить.

— Переборщить — фразеологизм. Его невозможно перевести на японский в прямом смысле, — беспристрастным тоном объяснила Ворона.

— И правда, переборщить, — задумчиво повторил Шизуо. — Я сразу представляю очень много тарелок борща, которые пытается съесть всего один человек.

— Я отрицаю подобную интерпретацию.

Нечто или некто заставило Шизуо остановиться из-за того, что на него весьма неучтиво налетели в толпе людей, из-за чего Хейваджима сурово нахмурил брови, развернувшись на бедолагу, который по идее уже должен был уносить ноги. Но тут блондин удивительно вздохнул.

— Никки?

Том и Ворона остановились, оставив несчастный борщ в покое. Никки, ниоткуда налетевшая на Шизуо, тяжело дышала, из-за чего вряд ли могла сейчас не то что произвести хоть слово, дыхание её остановилось. А стеклянные глаза смотрели на Шизуо, что удивленно изогнул бровь, и явно хотел поинтересоваться, что с ней случилось. Но то, что произошло дальше, вряд ли могла логически объяснить не только Ворона, но и сам Шизуо. Никки, покачиваясь из стороны в сторону, просто сделала один выпад вперед и, обхватив шею бармена, впилась в его губы страстным поцелуем.

Неловкая пауза повисла над эпицентром событий, который огибали прохожие люди, которые, казалось, и не замечали всей эпичности данного поступка, в отличие от Тома, что просто открыл рот и протер рукавом очки, словно ему это могло примерещиться, и Вороны, что просто впала в ступор.

Про Шизуо, разведшего руки в стороны, явно больше всех не понимающего, что здесь происходит, можно и не говорить. Но, в конце концов, сдавшись или скорее осознав, что все-таки он не спит, парень опустил руки на дрожащие плечи и обнял Никки, ответив на поцелуй.