Сломанные сны

Я всего лишь отброс, твердила она себе. Слабая. Никчемная. Я могу стать всем, кем пожелаю, говорили они мне. Так почему я стала барыгой из грязного туалета Пьяной Лагуны?

Потому что она не смогла бросить дядю Адзуму. Человек, что дрогнувшей рукой разрезал её жизнь, — единственный оставшийся близкий человек, за которого она цеплялась. Никки осталась для неё лишь сломанным, недоступным сном, похороненным в глубине души. Потерянная сестра, к которой она никогда не сможет вернуться той, какой она стала. Ведь Мики умерла. А она — безымянная Долли без документов, нормального образования, лишь сломанная судьба, но не воля.

Запах горелого дурмана, прокуренной жизни, очередной блевотины за углом, где обжимаются пьяные парочки, — составляющие обычного рабочего вечера. Жизнь, сокрытая в терниях грехов города Чикаго. Вывернутая наизнанку. Хочешь почувствовать смрад вместо дорогого парфюма — приходи в Клуб «Гадкий Койот» — логово наркодилеров семьи Акатацу. Помойка, где спрятано счастье в виде синей таблетки Хром. Она была одна из сотен обычных барыг, с синяками по телу от вечных стычек, с запахом дешёвых сигарет в крашенных светлых спутанных волосах. Дешевые затемненные очки скрывали круги от недосыпа, ночь — время денег. Вульгарные леопардовые лосины под совсем неподходящую бойцовскую жилетку со множеством карманов, где хранились наркотики, да перочинный нож на случай форс-мажоров. Если Хорон был проводником душ в царство мёртвых, то она… она ничем не отличалась, продавая дозу счастья, что рано или поздно свалит в эту реку своих грезящих жертв.

— Ты Долли? — окликнул охрипший женский голос.

Голос сломанной наркоманки. Сотни таких же звали её, словно она врач, прячущий в своих карманах панацею.

Долли обернулась, окинув взглядом обнявшую себя руками клиентку. Болезненно тщедушная, продрогшая то ли от холода, то ли от очередного прихода, она нервно переминалась с ноги на ногу, чуть наклонившись, словно вот-вот организм исторгнет весь высосанный за ночь алкоголь.

— Говори, что надо.

Долли старалась никогда не приглядываться к клиентам, но в этой наркоманке было нечто отдалённо знакомое. Азиатка. Она не была американкой. Выкрашенные в цвет вороного крыла волосы прилипли ко взмокшему алебастровому лицу, потухший взгляд янтарных глаз смотрел в никуда, и обкусанные красные губы дрожали, пока она говорила.

— Хром. Пожалуйста, мне нужна еще Хром. В долг, я всё отдам.

— Никаких в долг. Гони деньги или проваливай.

— Но я правда отдам. Макс прислал меня к тебе. Меня сейчас выгнали с работы, я и так много украла из казино. Я не могу сейчас светиться. Но…

Долли дальше не слушала, обычная тривиальная байда, которой она наслушалась до тошноты. Наркоторговка отвернулась, собираясь уйти, но наркоманка вцепилась в неё клешнями.

— Дай мне Хром! Умоляю! Только она помогает мне выжить! Так я могу воссоединиться с семьёй и сестрой! Без неё я покончу с собой!

— Не мои проблемы.

Долли отбросила назойливую худощавую руку с обгрызенными ногтями.

И отошла к лестнице, юркнув на верхний этаж. Внутри всё похолодело, девушка и вправду кого-то напоминала. Но кого?

— Эй, Бил, — Долли подозвала мужчину с дредами, что попивал пиво, и кивнула на наркоманку, что теперь распиналась перед её коллегой. — Эта девка, кто она?

— А, эта. Горячая цыпочка, за таблетку Хром готова хоть отсосать, хоть убить. Мы с Максом поспорили, что через месяц она откинет ласты, хочешь тоже ставку сделать?

Подобные ставки были популярны, но Долли отрицательно покачала головой.

— Её Никки зовут. Японка. Вроде Авакусу Никки. Прикинь, ходят слухи, что она из семьи якудза, что когда-то враждовала с нашим боссом. Усраться от смеха можно. Может, рассказать Адзуме-сану или Камеи-сану? Её, наверное, тогда отдерут во все щели и отправят по частям обратно за океан в коробке в качестве подарочка.

Сколько из сказанного услышала Долли? После «Авакусу Никки» слова превратились в фоновый шум, что сопровождал её сердцебиение. Она лишь смотрела на нервно умоляющую наркоманку, что кусала ногти и воровато оглядывалась по сторонам.

Это ошибка, уверяла она себя. Ведь Авакусу Никки в Японии. С ней всё в порядке. Это просто глупое совпадение. Но ноги сами ступали по лестнице сквозь шум музыки, следом за уходящей наркоманкой, что ногой от злости толкнула дверь, скрывшись в ночи двора.

Долли выбежала следом, глотнув относительный свежий морозный воздух вперемешку со смрадом рядом стоящей мусорки.

Девушка, которую назвали Никки, покачиваясь, ступала по мокрому асфальту в неоновых лучах фонаря.

— Никки! — сорванным криком окликнула Долли.

Наркоманка остановилась, поёжившись от холода, она пристально смотрела в блондинку, что не спеша приближалась к ней, словно боясь спугнуть.

— Ты Авакусу Никки?

Брюнетка потупила взгляд, натянув края рукавов растянутой чёрной толстовки — привычка её сестры.

— Ты передумала? Дашь мне Хром?

Но вместо ответа наркоторговка истерично рассмеялась в лицо ничего не понимающей наркоманке. Глухой хрип вырвался из груди вместе со скопившимися на линзах очков слезами.

Долли смеялась, как смеются поехавшие крышей, и именно так на неё сейчас смотрела не состоявшаяся клиентка.

— Слушай, я пойду, — брюнетка развернулась, но теперь Долли вцепилась в неё клешнями, она больше не смеялась, лишь тяжело дышала, глотая солёные слезы и всхлипы. После чего кинулась к брюнетке, взяв её лицо в свои руки.

— Ты Авакусу Никки? — как одержимая она повторяла это имя.

— Да, я! Что тебе надо от меня, ненормальная?!

Никки скинула её руки, тогда Долли дрожащими руками стянула очки, что упали на сырой асфальт.

В искусственном свете богом забытого места стояли две девушки, так похожие, и в то же время нет, друг на друга. Полностью идентичные черты лица, но в противоположность разные выкрашенные волосы, подтёкший макияж, вульгарная и затрёпанная одежда. Две сломанные жизни, что однажды расколола судьба на две части, и сейчас эти половинки стояли друг напротив друга, смотря в зеркальное отражение.

Авакусу Никки коротко хихикнула, с каждым смешком заливаясь сильнее и истеричнее. Она откинула голову назад, и смех её стал раскатисто-жутким.

— Ебаный в рот! Мне срочно нужна Хром, галлюцинации. Господи, смотрю на эту рожу и вижу себя.

Долли отрицательно покачала головой, сделав шаг к Никки, но та отпрянула как от огня.

— Не подходи ко мне!

— Никки, это я, — сквозь слёзы, продолжала смеяться Долли.

— Я? Кто я? Я?

Кажется, у Никки сейчас поедет крыша.

Долли вновь рванула к Никки, схватив её лицо дрожащими руками, и сквозь всхлипы промолвила самые заветные для Никки строчки:

— Твоя сестра! Мики! Я Мики!

Впервые за долгие годы она произнесла имя умершей в Токио девочки с перерезанным горлом. Девочки, что покинула Японию, как «дочка Кишитани Шинген», и прибывшая в США как никому не известная бродяжка без имени по кличке Долли.

— Ха-ха-ха-ха!

— Никки, посмотри на меня, это я!

— Хватит! — завопила Никки, ударив Мики. — Моя сестра мертва! Я не знаю, кто ты и откуда знаешь это имя, но если ты ещё раз произнесёшь его, я перережу тебе глотку!