Слова через край
Шрифт:
Но я хочу вам рассказать, каким образом Кармело стал секретарем синьора Мобика. Однажды синьор Мобик, совершая прогулку по улицам Бамбы, вдруг почувствовал неотложную необходимость минутку побыть одному. В Бамбе общественных уборных очень мало. Более того, один муниципальный советник, пользовавшийся славой неутомимого поборника морали, внес предложение их и вовсе ликвидировать. Синьор Мобик не знал, как ему быть, и, хотя ничего позорного в этом не было, не решался войти в первый попавшийся дом и попросить о необходимом гостеприимстве. У этого богача, обладающего столькими миллионами, не хватало смелости спросить: «Не разрешите ли вы мне зайти по малой нужде?» Он переживал адские муки, когда вдруг вспомнил, что как раз на этой улице, в доме номер сорок пять, живет один старый служащий фирмы «Мобик». Быстрыми мелкими шажками достиг он двери квартиры своего подчиненного и позвонил; дверь ему открыл
— Вы будете моим секретарем! — крикнул Мобик, пронесшись мимо Кармело как ветер и сразу же исчезнув за узкой дверкой, маленькие размеры которой подсказали ему, куда она ведет. Кармело, его жена и дети остолбенели от удивления. Минуту спустя Мобик уже покидал их жилище.
— Я хотел посетить вашу квартиру — в ней царит чистота и порядок, — сказал он Кармело, который, так же как и все члены его семьи, еще никак не мог прийти в себя и сдвинуться с места. — Поэтому вы заслуживаете чести стать моим секретарем.
С этими словами Мобик ушел. Выходит, Мобик был человек, который держит слово? Но вряд ли кто-нибудь мог бы не сдержать своего обещания, прочтя такой испуг в глазах Кармело, а главное — данного с порога той самой маленькой дверки.
Но мы остановились на том, что синьор Мобик, отпустив Кармело, бегал в одних кальсонах по комнате. Внезапно он увидел нечто такое, что дало ему полное право остановиться и целую минуту простоять с отвисшей от изумления челюстью. За стеклом балкона появился человек и, сказав «ку-ку», улетел прочь. Я говорю «улетел», потому что комната находилась на пятом этаже. Человек летел без крыльев: он скользил по воздуху подобно конькобежцу, размахивая руками, как дирижер. Мобик протер Обеими руками глаза и выбежал на балкон. Его взгляду открылся обычный вид на Бамбу с ее фабричными трубами и дворцами, однако небо кишмя кишело человеческими фигурками — они весело летали взад-вперед, гонялись друг за дружкой, поднимались в самое поднебесье, а потом бросались оттуда вниз головой, или отдыхали на трубах или на телеграфных проводах. Мобик закричал не своим голосом:
— Этого не может быть!
Однако даже после этого возгласа люди продолжали летать. Более того, небо вдруг стало красным в голубой горошек.
Дорогие читатели, я чувствую, что слишком поторопился, излагая все эти события. Действительно, мне страшно хотелось поскорее дойти до описания ужаса, охватившего синьора Мобика при виде летающих людей и неба в голубой горошек — дело рук нашего Тото, как вы, наверно, уже поняли сами. Теперь я считаю необходимым сделать шаг назад и возвратиться к истоку чудес. Итак, Тото, увидев перед собой яичницу из двух яиц, не стал ее есть — но не из недоверия, — а сразу же побежал за Элеутерио, Бибом и Рапом. Однако он не мог немедленно рассказать им о случившемся: слова застряли у него в горле, и он лишь показывал им на яичницу. Трое его друзей, хотя и относились к яичнице с должным уважением, все же никак не могли взять в толк, почему Тото указывает на нее с таким видом, почему у него так блестят глаза, почему он скачет, как жеребенок, и даже катается по земле от радости. Наконец Тото вновь обрел дар речи и в течение трех секунд выпалил почти целую тысячу слов, что, в сущности, было равносильно молчанию, так как его друзья все равно ничего не поняли. И, видя тщету своих попыток что-нибудь им объяснить, Тото вновь прибегнул к помощи яичницы. Он крикнул:
— Трык, яичницу из двух яиц!
И еще одна яичница из двух яиц появилась рядом с уже стоящей на столе. Этого оказалось достаточно, чтобы с головы у Рапа слетел цилиндр, Биб побледнел, а Элеутерио перестал раскачиваться как маятник. Первым опомнился от удивления Рап и пробормотал, что хорошо бы иметь еще одно доказательство.
— Трык, яичницу из двух яиц! — вновь крикнул Тото.
На столе появилась третья сковородочка с яичницей.
— Я хочу золотые часы! — закричал Биб. Элеутерио сказал:
— И я тоже.
От волнения даже лица у них стали совсем другими. Только Рап стоял молча и чистил рукавом свой упавший на землю цилиндр. Потом он сразу же ушел под тем предлогом, что у него разболелась голова. Это была явная ложь, потому что у бедняков никогда не болит голова. Двое других остались слушать рассказ Тото о голубе, причем Тото, изображая голубя, даже выпрыгнул из окна на улицу. Все вместе они строили разные планы, пока наконец Тото не отослал их, сказав, что хочет спать.
Капитан Джеро принял новое решение: выселить бездомных из их хибарок при помощи брандспойтов. Вместо огня — использовать воду. Достаточно было нажать кнопку — и выстроенные в ряд на лужайке помпы начали со страшной силой извергать водяные
струи. Луна спряталась за крышу какого-то дома, и, поскольку никогда не знаешь, что там вокруг тебя в темноте (вам я могу сказать по секрету: все то же, что и при свете, только чуточку большего размера), Джеро счел разумным отложить атаку до рассвета. Бездомные, воспользовавшись передышкой, улеглись спать. Биб оставил в дозоре только одного Мека — того так и подмывало закричать: «Идут, идут!», чтобы посмотреть, как от его крика мгновенно придет в движение весь лагерь. Биб и Элеутерио и во сне не переставали думать о том, что бы им такое попросить у своего могущественного друга. Прежде чем лечь, они приготовили целый список просьб, в начале которого стояло: «Красивый дворец со слугами».Тото не спал. Он прошелся по улочкам поселка, беспрестанно повторяя: «Спокойствие, спокойствие». Вы должны согласиться, что сохранять спокойствие было не так-то легко. Или же он должен был сотворить чудо: оставаться спокойным. Но до этого он просто не додумался, да и вообще не мог решить, как использовать свое могущество. Только его осеняла какая-нибудь удачная мысль, как сразу же возникал другой проект, а его вытеснял третий. В голове у Тото был такой же ералаш, как у синьора Мобика, когда тот увидел падающую звезду. Тото спохватился и понял, что бродит среди гипсовых статуй, выстроенных под навесом на самом краю поселка — там, где уже начинались поля. Они стояли в строгом порядке: множество юных девушек с чуть приподнятой ножкой и голубкой в руке, десятка два дискоболов — копий с той знаменитой статуи, которую вы, наверно, видели в какой-нибудь книге, — а также умирающие гладиаторы. И здесь ему пришла в голову сумасшедшая мысль. Он сказал: «Трык!» — и все статуи пришли в движение, начали оживать, некоторые даже оглядывались вокруг, голубки взмыли у девушек с ладоней в небо, к луне, гладиаторы пробовали свои мускулы, а диск, пущенный одним из метателей, разбил стекло лавочки в одном из переулков Бамбы. Сразу послышались какие-то слова: достаточно было статуям увидеть друг друга, как тотчас же родились и любовь, и ненависть.
— Как раньше! — крикнул испуганный Тото.
И в одно мгновение все вернулось на прежнее место, стало как раньше. Почему даже нечто самое прекрасное иногда может нас испугать — право, не берусь объяснить. Тото немножко успокоился — на это ему понадобилось не меньше четверти часа. Взгляд его остановился на статуе юной девушки. Эта статуя была красивее всех, и не из гипса, а из мрамора. Тото набрался смелости, пригладил ладонью волосы, отряхнул пиджак и… да-да, вы угадали: «Трык» — и статуя превратилась в самую что ни на есть настоящую живую девушку; голубка улетела, а девица принялась танцевать вокруг Тото, приговаривая: «Ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля». Потом преспокойно уселась на траве. Тото был очарован, и недаром: я думаю, не многие девушки могли бы с ней сравниться. Она была чуть бледна, но в остальном само совершенство. Тото захотелось упасть перед ней на колени, как-то выразить свое восхищение, и он сорвал с соседней живой изгороди дикие розы и стал бегать вокруг сидящей девушки, осыпая ее лепестками цветов. Говоря по правде, девушку это не слишком растрогало, она даже несколько раздраженно отмахнулась, словно желая сказать «хватит». Тогда Тото пригласил ее:
— Прошу вас, пойдемте в мою лачугу.
А поскольку она, как это принято у статуй, была босиком, то Тото превратил камушки на тропинке в поразительно красивые розовые розы. Но девушка принялась визжать и скакать, как кузнечик, потому что Тото позабыл уточнить свой приказ: розы должны быть без шипов! Тото посадил девушку себе на плечи и доставил в лачугу. А так как она зевала, то он сказал, что охотно уступает ей свой тюфяк. Прежде чем выйти, Тото удостоверился, что на стенах нет сороконожек, паучков или комаров, от которых в это время года нет спасения; он оставил только одного некусачего комарика: его жужжание было чрезвычайно нежно и навевало сон. Когда Тото вышел на улицу, чтобы дать гостье спокойно отдохнуть, он наконец-то почувствовал себя счастливым. Теперь весь мир в его руках. С той минуты, как у него на глазах ожило это мраморное создание, ему хотелось непрерывно испытывать свое могущество.
— Я счастлив! — закричал он. — Трык! Пусть пляшет весь мир!
И земной шар сильно вздрогнул от этой фразы, которую, не подумав, произнес Тото. Это продолжалось всего одно мгновение, ибо Тото сразу же дал отбой, но и того было достаточно, чтобы едва не началось землетрясение. Толчок заставил всех проснуться, но все сразу же опять заснули, подумав, что, видно, мимо дома проехал грузовик.
«Надо выбирать выражения, особенно, когда у тебя хорошее настроение», — подумал Тото. Он также твердо решил, что будет пользоваться своим чудесным даром только в добрых целях.