Слова через край

Антонио (словно не слыша его). Вчера я был здесь, и воробьи перелетали с одного куста на другой, а в это время тот человек ехал в автомобиле по Ломеллине. Я не знаю, где эта Ломеллина. Есть тут кто-нибудь, кто хочет продать свой глаз? Может, вон там, отвечают ему… Тук… тук… — стучит он в дверь одного дома. Вы хотите продать свой глаз? Высокий, толстый господин… в очках… одно стекло в них черное… большой автомобиль… тоже черный… Тук… тук… Ах, мы должны рассказать об этом! Как только в зале вспыхнет свет, все зрители вскочат со своих мест. Люди что-нибудь да предпримут. Тотчас же. Они что-нибудь сделают… Я сажусь писать. (Бросается к машинке.)

Кьяретти (к Антонио). Не верьте газетам. Они иногда лгут.

Салони. Очень грустная история!..

Кьяретти. Она печалит также и государство. (К Салони.) Вы можете себе представить опечаленное государство?

Салони. Попробую. (Придает лицу такое выражение, словно пытается себе это представить.) Нет, ничего не выходит.

Кьяретти. Кроме того, это слишком редкий случай. Такие случаи, как этот… происходят, наверно, три… ну, четыре раза… в год. Во всем мире.

Салони (с искренним любопытством). А каково, по вашему мнению, должно быть их число, чтобы могло вспыхнуть возмущение?

Кьяретти. Ну, примерно, тысячу… или больше.

Салони. Ты слышишь, Антонио?

Кьяретти. Антонио…

Тот не отвечает.

Салони. Антонио! Отвечай.

Кьяретти. Антонио!

Салони. Он зовет тебя по имени. Цени это.

Салони и Кьяретти. Антонио-о-о-о!

Антонио (затыкая уши). Если я вас буду слушать, все погибло. Вы — как термиты. (Кричит, повернувшись в сторону дома.) Мария, Мария!..

Постепенно вырисовывается силуэт Марии, к которой взывает Антонио: вот она, сладострастно раскинувшись, спит на широкой постели.

(Поднявшись и направляясь к постели, оборачивается.) Я был как рыба, задыхающаяся без воды, и вот нежданно меня снова уносит поток.

Салони. Я тебе заказал написать киносценарий, а не форель ловить.

Кьяретти (чтобы отвлечь его, с молниеносной быстротой читает другое газетное сообщение). «Мужчина замечает только в первую брачную ночь, что женится на мужчине».

Салони (поспешно). Жених и невеста бегут с Сицилии до самого Больцано, преследуемые отцом.

Кьяретти. Так ведь это тоже возможность познакомиться со своей страной…

Салони (настойчиво читает еще одну заметку). «Промышленник, пожелавший остаться неизвестным, предложил для оказания помощи пострадавшим миллион лир».

Антонио выпрямляется, словно пытаясь противостоять этим «советам», при помощи которых они хотят его удержать.

Антонио (с таким видом, словно его убедили. Оборачивается после короткого молчания). Почему не два миллиона? (И, оставив Кьяретти и Салони, остолбеневших от изумления, решительными шагами выходит в сцену, где мы видим его жену.) Мария… Мария…

Мария тотчас протягивает ему навстречу руки. Антонио опускается у постели на колени и обнимает жену.

Мария, как ты думаешь, этот Джакомо Н. женится?

Мария. Думаю, да, и дети у него будут.

Антонио (весь во власти своей идеи). Если ты меня поддержишь… к вечеру все будет написано… Я вижу их старую кухню. Они уже получили часть денег за проданный глаз. И сразу же себе кое-что купили. На столе две бутылки ликера, еще не развернутые, а у Джакомо на голове новая шляпа.

Мария. Обними меня крепче. Эти известия проникают из всех щелей, сильнее сквозняка. (Обнимает его, целуются.)

Антонио. Ты с каждым мгновением становишься все прекрасней…

Мария (отталкивая его). Антонио, я изменяю тебе… с вещами, которыми обставлена наша квартира: с бронзой, столом, люстрой. Давай займемся немного подсчетами?

Антонио (машинально гладит жену, а сам, уставившись перед собой, весь захвачен мыслью о Джакомо). Джакомо и его жена ложатся спать. Это ночь перед большим событием. На завтра назначена операция.

Мария. Надо поставить надежные замки. Самые современные. Мы возвращаемся домой — и дверь за нашей спиной делает «щелк!», и этот звук наполняет меня такой радостью, уверенностью.

Антонио. Оба притворяются, что уснули… С улицы доносится стук лошадиных копыт.

Мария. Антонио… дай мне много солнц, много лун, чтобы я могла спокойно наслаждаться жизнью.

Антонио. Конечно, Мария. (Короткая пауза.) Вдруг в темноте слышится голос мужа. «Вот я, я — Джакомо. Даже самое тонкое бритвенное лезвие не могло бы нас теперь разлучить». Жену зовут Эльвира. «Ты меня будешь меньше любить, Эльвира, когда у меня не будет одного глаза», — говорит он. «Я буду любить тебя все сильнее и сильнее, дорогой, — говорит Эльвира. — Я буду целовать тебя вот сюда, где останется след, душа моя. Когда любишь, то очень плохо, если предмет твоей любви — само совершенство…». Неожиданно женщина разражается рыданиями: «Ты не должен продавать глаз! Я возвращу ожерелье, пальто, рубашки сыновей, перчатки. Ты не должен этого делать. Мы откроем маленькую фруктовую лавочку. Я буду до блеска протирать каждое яблочко, каждую грушу, мы будем ловко заворачивать фрукты — персики, абрикосы, сливы — в бумагу, она будет весело шуршать, и все будут приходить к нам. Не продавай глаз». А Джакомо в ответ: «Я буду приходить первым на центральный рынок со своими корзинами. Костяшками пальцев простучу каждый арбуз. Уж я-то сумею выбрать товар». Эльвира: «Мы будем каждый день сыты». Но вдруг он кричит: «Как, как выйти из этого положения?» — «Давай убежим. Будем спать на каком-нибудь сеновале, — говорит жена, — в конюшне. Научимся получать радость от того, чего раньше не ценили». — «У нас же ничего не было», — говорит он. А жена, обнимая его: «Всегда что-то имеешь, если любишь, нужно только никогда, ни на минуту не прекращать друг друга любить. И когда до нас долетит голос кредиторов, я тебя обниму и мы будем любить друг друга. Кто может этому помешать? Они будут бить кулаками в нашу дверь, такие разные, не похожие друг на друга, но столь единые в своей ненависти против нас. Они будут кричать, что мы не имеем права получать удовольствие, пока не заплатим долг, но мы не разомкнем наших объятий. Словно майские жуки. Их не оторвать друг от друга, они скорее умрут».

Мария. Сокровище мое, эта история напоминает человека с беззубым ртом… или тарелку с оббитыми краями. Салони наверняка не купит такой сценарий.

Антонио (поворачиваясь к ней). Неважно, Мария. Я должен его написать. Я даже не знаю, годится эта история или нет. Но я напишу. Все остальное так неопределенно. А это вполне определенно, я вижу это, осязаю и чувствую, что должен написать. Придется пойти на жертвы, дорогая. Ну годик, два.

Мария. Эти вечные разговоры! У нас нет таких сбережений, Антонио.

Антонио. Вернемся на старую квартиру.

Мария. Ну нет, за эту я буду держаться зубами… (С неожиданной мягкостью.) Приближается октябрь, у нас родится ребенок…

Антонио (воодушевляясь). Я буду всюду ходить с ним, покажу ему и то, и это. И есть еще много всего другого, скажу я ему. Какая радость будет Показывать ему все новое и новое… Если я поддамся, Мария, мир станет уже. И он, как старичок, будет стукаться об острые углы…