Слово о князе Владимире

Русская письменность, но многочисленным свидетельствам ее исследователей, зарождалась на заре феодализации западных, южных и восточных славян, имевших на протяжении столетий тесные отношения как с Византией, так и с Западной Римской империей — двумя державами, ведшими между собой вплоть до эпохи образования первых славянских государств не прекращавшуюся и упорную борьбу за установление господства над всеми славянскими племенами и их союзами. Позже эта борьба с обеих сторон приняла, как мы уже говорили, характер религиозного соперничества за установление либо католического, либо греко-православного главенства в том или ином регионе обитания славян. В их землях работали христианские миссионеры. Именно поэтому среди населения издавна было немало людей, знавших и греческий, и латинский языки, как правило, состоявших на службе у князей в качестве писцов и переводчиков. Но сама славянская, и в частности русская, письменность изначально возникала в районах торговых центров, городов и морских портов Причерноморья, а торговцы или купцы стали первыми, кто создавал ее зачатки.

Об этом повествует черноризец Храбр в сказании «О письменах», относящемся к концу IX— началу X века: «Прежде убо словене не имеху книг, но чертами и резами чтеху и гатааху (гадаху)». Если же кто-либо из славян становился христианином, продолжает автор, то они «римскими и греческими письмены нуждахуся (писати) словенску речь без устроенна», то есть писали русские слова греческими или латинскими буквами из-за отсутствия собственного славянского алфавита. При этом черты (черточки) служили для счета, а резы (нарезки) — для «гадания», то есть для обозначения слов. От корня «чът» (считать) произошли слова «читать», «чтить», «почитать».

Итак, первоначально славяне пользовались фигурным письмом, и именно его черноризец Храбр противопоставляет фонетическому (звуковому) письму. Но по свидетельству других современников черноризца, у них имелось и собственное фонетическое письмо, в котором греческие буквицы перемежались своими собственными — славянскими, произошедшими от фигур, рисованных или вырезаемых на дереве (резов). Об этом мы узнаем из Паннонского (Моравского) жития Константина Философа — жителя города Солуня (Фессалоник), по-видимому, македонского болгарина, того самого составителя славянского алфавита (кириллицы), принявшего в монашестве имя Кирилла. Случилось так, что этот замечательный славист, будучи христианским миссионером, по поручению императора Михаила путешествовал по ряду стран Причерноморья и по пути в Хазарию посетил Херсонес. Там он повстречался с русскими торговцами и обнаружил у них богослужебные книги, выполненные «русьскимн письмены», теми самыми письменами, которыми писались договоры русских князей с греческим императором в X веке, составлявшиеся, как известно, «на двою хартью», то есть на двух языках — греческом и русском. Причем в русском тексте указывались имена греческих послов, а в греческом — русских. Отсюда явствует, что русская письменность уже существовала в дохристианский период и даже тексты завещаний при Олеге и Ольге писали по-русски.

Факт обнаружения русского письма Кириллом из Со-луня сыграл решающую роль в составлении славянского алфавита, ставшего основой болгаро-русской письменности и литературы, но это произошло много лет спустя после посещения монахом Херсонеса.

Начало деятельности Кирилла и его брата Мефодия как распространителей славянской письменности положило обращение моравского князя Ростислава в 862 году к византийскому императору Михаилу и патриарху Фотию с просьбой прислать миссионера для пропаганды христианства среди славянского населения, чтобы воспрепятствовать усилению активности немецко-латинских монахов. Византийское правительство направило туда Кирилла и Мефодия. Они происходили из высшего класса, их отец был военачальником в Солуне — городе со славянским населением. Кирилл имел богословское образование и являлся библиотекарем патриаршей библиотеки, а также преподавателем философии в богословской школе в Константинополе (отсюда и его прозвище — Философ). Он владел многими языками и в их числе славянскими, что определило его особый интерес к славянской филологии, которую изучал прежде в поездках в разные страны Причерноморья. Что касается Мефодия, то тот поначалу был далек от интересов своего старшего брата. До поездки в Моравию он занимал высокий административный пост в Македонии, а по стопам Кирилла пошел лишь после его смерти, когда служил в монастырях на Олимпе и в Малой Азии.

Главная ставка как на дипломата и миссионера делалась на Кирилла, и сам император Михаил якобы говорил ему, что никто кроме него не может удовлетворить просьбу Ростислава, так как в нем, Кирилле, заключены «дары мнози», что только он обладает всеми качествами для выполнения столь сложной миссии — распространения христианства среди дунайских славян: «Вы бо еста Селунянин, да Селуняне вся чисто словеньски беседують». Готовясь к поездке, Кирилл уже хорошо представлял себе: без наличия у придунайских славян собственной письменности обращение их в христианство невозможно, для этого прежде всего необходимо создать славянскую азбуку. Имея же то, что обнаружил в Херсоне-се, он мог приступить к выполнению задуманного.

Кириллу удалось на основе той самой корсуньской изначальной русской азбуки создать обобщенный ее вариант из 38 знаков, в который вошли и русские, и греческие буквы. Так была создана славянская кириллица.

Подтверждение этому мы находим в уже упоминавшемся сказании «О письменах» черноризца Храбра: прежде чем отправиться к славянам, Кирилл «сложи и устроив письмена… Ова убо по чину греческих письмен, ова же по словентии речи». О том, что в основу своего алфавита он положил русскую азбуку, говорится и в одной из русских летописей, так называемой «Толковой Палее»: «А грамота русская явилася, богом дана, в Корсуни, от нее же научился Философ Константин, и оттуда сложив и написав книги русскым языком».

Все это нисколько не умаляет заслуги самого Константина как составителя славянской азбуки, способствовавшей возникновению книжного богослужения и самой древнеславянской литературы одновременно во всех странах славянского мира, хотя миссия ее распространения среди западных славян и окончилась неудачей. Деятельность Кирилла и Мефодия в Моравии вызвала незамедлительную реакцию со стороны римско-католических кругов. Ее объявили еретической, так как перевод литургических книг на славянские языки и богослужение на этих языках считались нарушением церковных канонов и традиций, допускавших богослужение лишь на греческом, латинском и древнееврейском. Таким образом, догматические распри вылились в политическую борьбу, которая закончилась тем, что Кирилл и Мефодий были изгнаны из Моравии и их место заняли католические миссионеры. А затем началась экспансия в западнославянские страны немецких церковных феодалов, положивших конец византийскому влиянию. Католицизм стал все более распространяться и в Чехии, и в Моравии, и в Польше.

После смерти Кирилла в 869 году и Мефодия в 885 году пропаганда славянской письменности среди западных славян прекратилась, и всякая попытка обращения к ней пресекалась как злокозненная ересь. Римский папа проклял богослужение на славянских языках, а написанные на них богослужебные книги сжигались и уничтожались. Последователи Кирилла, преследуемые католиками в Моравии и Паннонии, уходили в Болгарию и Сербию, и благодаря их деятельности в этих странах впоследствии утвердилась христианская вера, воспринятая от Византии. Есть предание о том, что Мефодий во время посещения Болгарии в 882 году оставил там своих учеников и свои книги, что одному из его учеников болгарский царь Борис-Михаил (885–888) поручил миссию распространения письменности в западной части Болгарии — Охриде. Наивысший расцвет болгарской раннефеодальной литературы падает на конец IX века, на годы царствования Симеона (893–927), которое называют «золотым веком» болгарской культуры. И ныне свободолюбивый болгарский народ, следуя народной традиции, ежегодно 19 апреля широко отмечает День славянской письменности и литературы, чтит память двух великих болгарских просветителей — Кирилла и Мефодия. Их почитают также и в Советском Союзе, где с 1988 года этот праздник отмечается как общенародный.

Киев Владимира Святославича

Введение христианства значительно укрепило власть князя и боярской верхушки, ускорило процесс объединения русских земель, способствовало развитию торговли, росту городов. Недаром Киевскую Русь во времена Владимира называли «Гардарикой» — страной городов. И действительно, такого их множества не имелось ни в одной стране Восточной и Северной Европы. Объясняется это тем, что нигде не было такого обилия торговых водных путей, как на Руси, которые соединяли Прибалтику и Беломорье с Поволжьем, Прикаспием, всем Причерноморьем и Византией.

Многие русские города ведут свое начало с VI–VII веков — исторического рубежа, когда еще не существовало ряда столиц и будущих крупнейших городских центров европейских государств. А на землях восточных славян уже стояли Киев (Куяба), Коростень (Искоростень), Овруч (Вручий), Чернобыль, Любеч, Рогачев, Смоленск, Чернигов, Ельня, Трубеч, Новгород-Северский, Сновск, Полоцк, Псков и Новгород. Помимо названных значилось немало других городов и городищ на территории всего междуречья Западной Двины и Волги, торговавших с Поднепровьем и считавшихся по тем временам довольно крупными. Не все из названных нами древних русских городов сохранились, дожили до нынешних времен, но, судя по раскопкам, они представляли собой людные, богатые торговые и промысловые центры. Не случайно же их так обстоятельно описывал видный византийский историк, император Константин Багрянородный.

Одновременно города играли роль торговых перевалочных баз при перевозке товаров на большие расстояния, опорных пунктов сбора дани (полюдья), стекавшейся сюда из окрестных деревень и отправлявшейся затем в Киев, а также военных крепостей, служивших заслоном на пути посягавших на русские земли захватчиков.

Владимир Святославич, проявляя постоянную заботу об организации общегосударственной обороны границ, возводит грандиозную систему крепостей с воинскими гарнизонами, набирает воев (воинов) со всей Руси и даже на балтийском Поморье. «И сказал Владимир: «Не добро есть мало городов около Киева». И нача строити города по Десне и по Устри, и Трубешови, и по Суле, и по Стугне», — сообщает Ипатьевская летопись.