Слуги Ареса

– Ну, что скажешь?
– спросил наконец капитан, приглушив громкость. Дальше там одни крики...

Малоинтересно.

– Что ты хочешь?
– тихо спросил Сильвер.

– Это хороший вопрос, - согласился Степанов.
– Но это второй вопрос. На твоем месте нужно было бы поинтересоваться - кто я такой.

– Поучи, поучи еще, - процедил Сильвер.
– Ну, кто ты такой?

Капитан поднес удостоверение к лицу собеседника.

– Ну, допустим...
– хмыкнул Сильвер.
– Дальше что?

– Вагон.

– Какой вагон?

– С "Мухой" и "Ударом".

– А... Ах вот как! На Питона работаешь?

– На себя. Так что с вагоном?

– Вагон уже уехал.

– Очень жаль. Можешь заказывать.

– Что заказывать?

– Панихиду...
– Степанов сделал попытку вылезти из машины, но Сильвер удержал его за плечо.

– Э, послушай! Так дела не делаются. Вагона нет, это верно, но я же не сказал, что денег нет? Можешь передать Питону - я деньги верну без проблем. Ссориться зачем? В среду сделаю. Наличными.

– Что ж. Годится, пожалуй. А мои комиссионные?

– Сколько ты хочешь?

– Пятьдесят.

– Губа не дура. А мои гарантии? Вдруг ты копию себе оставишь?

– Запросто. И даже наверняка.

– Откровенно... Не боишься?

– Не-а... Как раз пока копия есть - не боюсь.

– Н-да... Положение... Слушай, а хочешь - двести! И копию свою можешь засунуть в...

– Можешь не договаривать. Я слушаю.

– Тогда, на шоссе, в июне, ты меня насчет заказчика, ну того, что на Дмитровке, тряс?

– Было.

– Все еще хочешь его достать?

– Допустим.

– Я тебе его отдам. И так отдам, что ты можешь большие башли из него вытряхнуть. Там дело сейчас очень крупное.

– Тебе какой интерес?

– Половина моя. И кончишь его лично. А я зафиксирую. Тогда - баш на баш, квиты, и гарантия у обоих. Ну как?

Степанов не ответил, спрятал свою кассету в карман куртки, пошарил в бардачке и вставил в магнитолу другую, с концертом Лундстрема.

– Ну как?
– вновь повторил Сильвер, трогая капитана за плечо.

– Пока никак, - задумчиво ответил Степанов.
– Позвоню через два дня.

Он вылез из "ягуара" и направился к калитке, за которой смутно белела в сумерках белая "ауди".

"А ведь мы, пожалуй, одного с ним возраста, - неожиданно подумал Сильвер, глядя вслед капитану.
– Странно, но я даже злости не испытываю. Второй раз он меня прижимает, но ведь красиво прижимает... Нет, вечера он мне не испортил. А сволочь эту жирную давно надо было выпотрошить... На это я с удовольствием посмотрю. Да и потрошитель вот отыскался... умелый".

XI. МНЕНИЕ КОМПЕТЕНТНЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ

– Таких принципиальных и бескорыстных граждан можно и даже нужно награждать, им памятники надо ставить, в учебниках про них писать необходимо!
– Василий Николаевич Гущин нажал кнопку "пауза" и несколько секунд пристально разглядывал лицо на экране телевизора. Остановка видеозаписи произошла в тот момент, когда оператор взял крупный план, а персонаж произносил эмоциональную тираду и его физиономия оказалась забавно искаженной.
– Только в живых их оставлять нельзя, сукиных детей!

– А это было вашей прерогативой, - напомнил Алферов.

– Решение тогда зависело от вас если не целиком, то процентов на девяносто точно. Так что...

– Пожалел ублюдка, - сокрушенно вздохнул Гущин.
– Век живи - век учись! Никогда нельзя жалеть ублюдков.

– Этот ваш бывший сотрудник подозрительно хорошо информирован, заметил Теплов.
– Если его утверждение о том, что он одиннадцать лет провел в лагерях, соответствует действительности, то как вы объясните, что он достаточно свободно оперирует данными трех-, четырехлетней давности? Причем совершенно секретными данными, прошу отметить!

– Да какая разница!
– плачущим голосом возопил Гущин-младший.
– Какая разница, чем там этот гад ползучий оперирует? И часа не прошло после этой поганой конференции, как в секретариате все телефоны пооборвали! "А упомянутый генерал КГБ Гущин не возглавляет теперь парижскую штаб-квартиру "Национального оружия""? Нет, б..., это его сынок возглавляет... Гарусев мне прямым текстом выдал - с.-.вай, мол, отсюда мухой!

– Не скули!
– оборвал сына Василий Николаевич.
– Ишь ряху какую отъел аж лоснится! Гарусев ему сказал... Там должен был сидеть как пришитый! Ты мне там нужен! На кой хрен примчался?

Папу попужать? Папа пуганый! И вообще, не нравишься ты мне, ох не нравишься... Смотри! Раскатал губу, понимаешь, сотню ему подавай!

"Ох, Лотта!
– Сергей Гущин почувствовал, как лоб его покрылся холодным потом.
– Ах, сука!"

– Как вы полагаете, Василий Николаевич, - прервал воспитательный процесс Теплов.
– Этот Чернецов все уже выдал или еще какой-нибудь сюрприз в загашнике оставил?

– Все он выдал или нет, как он умудрился выскочить из зоны, кто сейчас за ним стоит, как он оказался во Франции, что с ним делать дальше?! загнул пять пальцев на правой руке Василий Николаевич и с грохотом врезал кулаком по столу.
– Дерьмо!

– Ладно, Василий!
– воскликнул Теплов.
– Не горячись. Давай прервемся, баня-то готова поди уже?

Гущин посмотрел на часы, молча кивнул и поднялся из-за стола. Все вышли вслед за ним. На улице было уже совсем темно, голые, без листвы, яблони зябко вздрагивали под резкими порывами ветра.

Компания быстро направилась к рубленой бане, два небольших окошка которой светились тепло и приветливо.

– Эх, хороша банька-то...
– завистливо пробормотал Алферов, похлопывая ладонью по бревенчатой стене.

Баня действительно была неплоха - просторный высокий сруб из кедра еще не успел потемнеть, мощные бревна источали тонкий пряный аромат смолы.

– Брысь, брысь!
– изгнал из предбанника Василий Николаевич двух распаренных девиц, хлопотавших над немудреной закуской.
– В дом, все в дом!

Ужин через два часа.

– Батя! Может, оставим теток-то, а?
– протянул Гущин-младший, томным взглядом провожая женскую прислугу.

Отставной генерал критическим взглядом окинул оплывшую фигуру отпрыска.