Слуги Ареса
Шрифт:
– Нет, - ответил Елизаров.
– Нет. Это не выбор.
Просто дружеская услуга.
– Спасибо и на том. Позвони завтра с утра, я подъеду.
– Хорошо. Спокойной ночи.
"Все, что я сейчас делаю - это уже не следствие, - думал Елизаров, постукивая пальцами по телефонному апппарату.
– Это чистой воды провокация.
Для того, чтобы увидеть всю картину в целом, мне недостает лишь нескольких деталей, которые рано или поздно прояснятся. И что потом? Идиотское положение... Ладно, пусть Теплов с ними обнюхается, дальше видно будет. Ход сделан, остается ждать ответа".
VII. ТРЕТИЙ ПУТЬ
– Нет. До командира я так и не дослужился. Должность генеральская, особых заслуг требовала. Плюс избыточная подвижность позвоночника - тоже необходимое условие. А у меня плохо
– Следовательно, структуру боевых алгоритмов знаете хорошо?
– Василий Николаевич Гущин отхлебнул крепчайшего чаю из массивной фарфоровой кружки и зажмурился от удовольствия.
– Хорош, однако, чаек у вас, Сергей Сергеевич!
– Нравится? Полигонная заварка, почти чифирь.
Когда работа шла - трехлитровую банку такой штуки соорудишь - и до утра бодрячок.
– Что там сейчас, на полигонах?
– В Приозерске? Да хрен его знает! Это ж теперь сопредельное государство! Казахстан! Про Байконур еще что-то пишут, какие-то слухи доходят, а про ]наши объекты - молчок, тишина мертвая. Сколько денег туда грохнули, матерь Божья! Город построили, аэропорт, железную дорогу подвели, автомобильную... А сами объекты! Бывало, кто впервые глянет оторопь охватывала. Все казахам досталось, все! А что такое - "казах"? Да на их же местных наречиях означает - "человек без родины"! Теперь, наверное, овцы пасутся на наших площадках...
– А на Кубинке как дела?
– Слышал, что А-35М сняли с вооружения. Станция раннего обнаружения под Ригой разрушена. Взорвали прибалты. Хотели сначала ресторан в ней открыть, но американцы настояли - ликвидировать полностью. В пыль разлетелась! Выбили, так сказать, нам глаза на самом ракетоопасном направлении.
– А софринский командный пункт?
– Точно не знаю, но скорее всего законсервирован.
– С боевыми алгоритмами двухэшелонной системы ПРО вы тоже знакомы?
– А как же, Василий Николаевич, а как же! Преемственность была обеспечена очень тесная, даже в шифрах: кубинковская А-35М, софринская А-135, обе системы были связаны линиями передачи данных, обмен информацией между командными пунктами шел постоянный. Одни люди делали.
– Да, да, люди... Много существует людей, которые знали бы схему управления системой ПРО так же подробно, как вы?
– Хм... Нелегкий вопрос...
Диалог был прерван продолжительным звонком в дверь. Хозяин встал и пошел открывать. Через минуту он вновь появился на тесной кухоньке в сопровождении высокого худощавого брюнета.
– Вот, Василий Николаевич, товарищ вас спрашивает...
– А... Ну наконец-то! Ждать себя заставляете, генерал! Мы уж тут с Сергеем Сергеевичем чаев на год вперед нагоняли. Позвольте представить вас друг другу.
Сергей Сергеевич Теплов, наш любезный хозяин - бывший главный инженер Системы Противоракетной Обороны. Вячеслав Николаевич Алферов руководитель антитеррористического Центра ФСБ, пока еще не бывший, но уже на подходе, хе-хе...
Алферов поморщился от такой рекомендации, пожал Теплову руку и присел к столу. Лицо его было усталым, каким-то нездоровым.
– Чайку, Слава, чайку!
– Гущин пододвинул новому гостю чистую кружку. Сергеич! Плесни генералу погорячее!
– Устал...
– Алферов провел рукой по глазам, тряхнул головой.
– Сплю мало.
– Работы много?
– спросил Теплов.
Алферов искоса взглянул на вальяжного, полного хозяина квартиры.
– Злости много. Разочарования много. Потерь много.
– Он обхватил горячую кружку ладонями.
– Двадцать два человека моих погибли в Грозном.
Двадцать два... А работа... Это не работа. Это х....!
– Да, довоевались, - сочувственно вздохнул Теплов.
– Когда я службу начинал, в частях много еще фронтовиков свое дослуживали. Рассказывал один - в сорок пятом, на Зееловских высотах, его танковый полк восемь машин потерял за один день. Самый страшный бой за всю войну! Восемь! А в Грозном? В телевизор глянешь - аж блевать тянет...
– Координации нет, командования нет, техники
новой нет, денег нет. Армии больше нет!– Алферов резко отдвинул кружку, чай выплеснулся на стол.
– Армия, в которую идут служить, как на каторгу, - это не армия, это сброд.
– Э... Ошибаешься, Слава, ошибаешься!
– Гущин хитро прищурился, покачал пальцем.
– Традиции нашей родины великой не учитываешь. Каторги настоящей нет - потому и армии нет, и всего остального. Лаврентий-то Палыч чеченскую проблему за одни сутки решил, и без единого выстрела. Да еще орден Суворова получил, не числом, стало быть, побеждал, а умением, хе-хе... своеобразным! А вся оборонная промышленность как поднималась? Со спецконтингентов, позволю вам напомнить, с зеков то есть, именно с каторги! И Туполев сидел, и Королев, а сколько других талантов... дисциплинированно творили!
– Сейчас конец двадцатого века, - пожал плечами Алферов.
– Заставить человека творчески работать в тюряге нельзя.
– Да чушь это!
– отмахнулся Гущин.
– Какого человека? Голландского или швейцарского, может, и нельзя. Сдохнет... от обиды. А нашего можно! И даже нужно, для его же блага. Грядку кайлом вспахать или тростник сахарный рубить может раб любой национальности и цвета кожи. Но стратегический бомбардировщик рассчитать, на нарах сидя и баланду хлебая, может только наш, отечественный Спартак! Могучий интеллектуальный потенциал у нации. Но для его полной реализации требуются условия определенные. И хорошо известные. Традиция-то историческая какая? Что нам традиция-то говорит? Ка-а-ак национальную жопу надраишь докрасна - сразу подъем национального духа и, кстати говоря, всего остального - вплоть до изящных искусств! Иван Грозный, Петр Первый, Екатерина Великая, Виссарионыч - вот этапы национального подъема, как ни крути! Цепочка ясная: сильный лидер - хорошо надраенная жопа - взлет национальной науки и промышленности. И никуда от этого не денешься, дорогой мой генерал. Это и есть Россия!
– Ну это вы, Василий Николаевич, чересчур!
– покачал головой Теплов. Такие рассуждения не украшают. И моды на них сейчас в народе нет.
– А разве мы на трибуну стремимая?
– насмешливо спросил Гущин.
– В говоруны хотим податься?
Нам трибуны ни к чему. Ладно, дискуссию оставим.
Давайте к делу. Я вас, Сергей Сергеевич, попрошу повторить для нашего молодого генерала основные опорные моменты плана. И начните, пожалуй, с анекдотца. Очень показательная история!
– Ну если вы еще раз не прочь выслушать...
– С удовольствием, Сергей Сергеевич. Валяйте!
– В 198... году, в июле, - начал Теплов, - я исполнял обязанности командира системы ПРО Москвы. Главный командно-вычислительный центр находится недалеко от Кубинки, у станции Акулово. Мне надо было связаться с Москвой, с головным проектировщиком на Соколе, чтобы прояснить какой-то не слишком уж очень важный вопрос. А фамилия нужного мне инженера была Устинов. Коля Устинов, инженер-программист. Я, как обычно, воспользовался связью ЗАС - закрытой аппаратурой связи, предназначенной для переговоров, содержащих совсекретную информацию. А ЗАС работает без набора, по коду, который надо называть гэбэшнику-телефонисту. Код на Соколе был "Нарцисс", а номер я забыл. У нас целый букет этих кодов собрали на системе - и "Нарцисс", и "Хризантема", и "Гиацинт", и еще какая-то флора. И все со своими номерами вдобавок. Короче, вызываю "Нарцисс", номер перепутал, Кольки там нет, потом - другой "Нарцисс", потом "Хризантему"... Наконец надоел мне этот гербарий, и я гэбэшника матюкнул и стал просто по фамилии требовать, мол, дайте мне Со-кол - Устинова. Минут через десять, после трех-четырех переключений, слышу в трубке несколько испуганный начальственный басок: "Дмитрия Федоровича сейчас в Кремле нет. У аппарата маршал Огарков. Кто со мной говорит? Что случилось?!" Вот так я с начальником Генштаба лично познакомился. А "дозвонился" прямо в кабинет члена Политбюро Министра обороны СССР маршала Устинова. С пульта системы противоракетной обороны. Люди они пожилые, такие "звонки" на их нервах плохо сказывались. Вот, отчасти благодаря этому "звоночку", службу закончил я полковником, в генералы не вышел...