Служанка царского лекаря

— Именно, благослови тебя Бог, во имя отца, найди того, кто спасёт моего мужа от ужасной смерти.

Цесаревич поклонился матери и, взяв с собой охрану, поспешил в кабинет князя Орлова, потребовать то, против чего тайный советник привык бороться с неистовой ненавистью.

Пройдя через торжественную часть дворца, вышел в деловую, поднялся на нужный этаж и внезапно увидел её…

Поникшую, испуганную, с узлом и в кандалах.

И это посреди деловой части дворца.

Вспомнились слова князя Волкова, что вот в эту самую минуту с несчастной Евой снова что-то случилось.

Она и правда проклятая?

— ЕВА? Что происходит? Куда вы ведёте служанку лекаря? — прорычал цесаревич, и его охранники мгновенно среагировали, оттолкнули адъютанта князя Орлова от испуганной девицы.

— В крепость, завтра этапом на каторгу. Она ведьма!

Его Величество Пётр III

Глава 11

Противостояние

На прекрасном, породистом лице цесаревича возникла маска глубочайшего удивления. Прям как у меня, в момент заслушивания нелепого обвинения. Но Его Высочество очень быстро спохватился и сурово спросил у меня или у адъютанта, непонятно, решила, что лучше поспешить оправдаться, чем позволить врагу долить грязи в дело.

— Я, как оказалось, дочь каторжника. Простите, я честное слово не знала, меня укусила змея, и потому потеряла память, родные продали на базаре за золотой, а князь освободил, и я решила, что он единственный, честный и добрый человек, по глупости своей пришла за ним. Совершенно не желая нарушить законы и предписания.

Нам бы отойти в укромный угол для переговоров, но, видимо, Его Высочество желает продолжить непростой разговор с князем Орловым, потому и стоим у дверей кабинета. А вокруг теперь очень-очень медленно проходят деловые товарищи, остановиться стесняются, но подслушать — это святое.

Если кто-то из них слышал про утренний пассаж с «охотой на лису», то непременно меня узнали.

А теперь скандал вышел на новый уровень.

Все решат, что меня заковали в наручники из-за поцелуя, а теперь вот сам цесаревич прибежал спасать.

— Снимите с девушки наручники, сейчас же! — Его Высочество не вытерпел очередного взгляда какого-то придворного господина, пусть даже с покорным поклоном, но ехидство, замешенное на любопытстве теперь, даже не скрывают.

— Я не смею, это приказ Орлова, — адъютант, кажется, совсем страх потерял.

— Тогда с этого дня вы более не допускаетесь во дворец! Хотите служить Орлову — отлично, служите, но за пределами дворца, а если протянете ещё минуту, то и за пределами родины.

Дерзкий адъютант вздрогнул, с ненавистью посмотрел на меня и снял позорные наручники.

Понимая, что в коридоре продолжать разговор невозможно, цесаревич сам рывком распахнул дверь кабинета, подтолкнул меня вперёд, а его гвардейцы остались на карауле.

Боже мой, это просто сценка из «Короля льва», опытный, матёрый Орлов против молодого, дерзкого наследника, и это из-за меня?

Сначала показалось, что да. Но я преувеличила свою ценность. И приуменьшила способность Павла к хитрости.

Орлов неспешно встал из-за стола, сделал шаг навстречу, но руку не протянул. Слегка поклонился и уточнил, словно не понял, почему Павел Петрович вошёл в кабинет со мной.

— Ваше Высочество, здравия желаю! Премного удивлён вашему визиту, и в такой поздний час. Что-то случилось?

— Здравия желаю, Александр Львович, да, случилось. У меня к вам два безотлагательных дела.

— Прошу, присядьте, с глубочайшим вниманием выслушаю, но простите, а эта что здесь делает? Уж не одурманила ли вас своими чарами, ведь она ведьма, причём потомственная, и отец у неё каторжник.

Мне бы лучше молчать, но не стерпела:

— Мой отец — знахарь, пытался облегчить страдания умирающего князя Орлова старшего, но тот умер по воле божьей, поэтому наш род решили извести.

Орлова аж перекосило, будь я ближе, хоть на шаг, он бы не сдержался и влепил мне пощёчину. А Павел Петрович, не успев присесть, оглянулся, взглянул на меня, а потом на разъярённое лицо тайного советника.

— Это правда?

— Да, но ведьма пришла во дворец мстить, она преступница, ей нельзя к столице приближаться…

— Простите, но до этого часа, я и не знала, за что покарали моего отца. У меня даже документов не было на руках, ни единой бумажки! О какой мести может идти речь?

За свою жизнь я готова биться насмерть, дальше каторги уже не пошлют, а этот шанс я не уступлю.

И снова цесаревич взглянул на меня и повторил вопрос князю:

— Это правда? Где бумаги, и почему её без суда, сразу в кандалы и по этапу? Месть просматривается с вашей стороны, Александр Львович, отдайте документы девицы, я сам проверю.

— Но это дело государственной важности!

Вот тут цесаревич рассердился окончательно, кажется, у него сейчас пар из ушей повалит.

Меня называют ведьмой, да я пустышка в сравнении с Его Высочеством. В момент гнева от него просто фонит, как от атомного реактора.

— Я и есть государство! Документы, быстро!

В кабинете стало невыносимо душно и тесно, я вдруг увидела, что реально происходит, они до этого момента никогда не открывали своих истинных отношений, а теперь вдруг противостояние вырвалось на волю. И противостояние непримиримое. Серый кардинал королевства в шаге от поражения в бою, но войну он просто так не сдаст.

Слишком долго тянется сопротивление Орлова, недопустимо долго, даже я понимаю, что стоит Павлу взойти на престол и этих секунд неповиновения, он не простит, Орлов полетит первым.

— Ваше Величество, это враги рода человеческого, они — зло, исчадье ада. И вы сейчас защищаете одну из них!

— Вы в своём уме? Я закон и порядок моего государства! А вы без суда и следствия отправляете девицу на каторгу? Просто потому, что она якобы дочь каторжника, при этом даже не удостоверились проверить сведения, на основании которых вынесли единоличное решение? Это, по-вашему, уважение закона?

Сказал и протянул руку за папкой с моим личным делом, Орлов не посмеет не отдать документы.