Служу России!
Шрифт:
Остановившись у входа, Шимохин решил дать инструкции да рассказать, зачем мы здесь вовсе находимся.
— Помощник хозяина трактира вчера монету о стол бил, с ликом матушки императрицы. Его потребно скрутить, связать и доставить в Тайную канцелярию для дознания, — с видом превеликого начальника проговорил Иван Никодимович Шимохин.
Это выглядело даже несколько смешно. Лысоватый, низенький, с изрядным животом, Шимохин и так имел вид комедийного персонажа. А когда он ещё пытался важничать — так и вовсе мне приходилось сдерживаться, чтобы не засмеяться в голос.
Признаться, такая работа мне не очень нравилась. Понимаю всю
— Тайники! — заорали в трактире, как только мы переступили порог питейного заведения.
— Лови их! — заорал тогда и Шимохин, но отчего-то не побежал хватать хоть кого-нибудь.
Вот для этих дел и нужны были мы.
— Ваше высокоблагородие? — вопрошал ко мне Кашин.
— Ловите! Чего уж тут, коли надо! — несколько обречённо сказал я.
И началась катавасия, достойная ещё чёрно-белых кинокомедий, где людей веселили погромами и нелепыми драками.
Ну не к лицу мне, гвардии капитану, бегать за людишками! Так что некоторое время я стоял и только наслаждался, будто бы находился в кинотеатре или смотрел спектакль.
— Бах! — подняв пистолет кверху, я выстрелил в потолок. — Всем стоять! Кто дёрнется — стреляю!.
После моего крика все встали, замерли на местах.
— Кто тут этот?.. — я и забыл имя злостного преступника, на задержание которого был послан целый плутонг геройских гвардейцев.
Стоявший, а скорее, прятавшийся за моей спиной Шимохин быстро вычленил из толпы нужного человека и указал на него пальцем. И даже не вышел вперед, а всё так же скрывался за моей могучей спиной. Всё это выглядело, будто отец ребёнка пришёл на разборки в песочницу, и сын, прячась за всемогущим папой, указывает пальчиком на девочку лет четырёх, которая сыпала на мальчика песком.
Между тем злостный преступник, которым оказался явно деградирующий мужик, и сейчас пребывающий в зыбком нетрезвом состоянии, был повязан. И уже с ним мы направились обратно в Тайную канцелярию.
Грязная работа. Выпивоха, поддерживаемый за локотки гвардейцами, был ни жив ни мёртв. Он рыдал, молился, а потом и вовсе обмяк, смирился, бедолага, со своей участью и лишь периодически делал попытки шагать, больше скребя землю старыми штиблетами, не больно-то и помогая гвардейцам, которые практически несли мужичонку.
Да уж, поймали злостного преступника, способного пошатнуть устои Российской Империи! Стыдно принимать в этом во всём участие. Однако служба есть служба. И в прошлой жизни мне нередко было стыдно за участие в некоторых операциях, но я никогда об этом не говорил, не показывал видом. Раз мы — слуги государевы, так и повинны служить.
По сути, на этом наша служба на сегодняшний день закончилась. И солдаты моего плутонга, было дело, уже решили расходиться по своим жилищам, но нет.
Я из тех, кто будет загружать солдата, хоть бы и покраской травы и креплением листиков к веточкам для красоты. Пусть-ка не забывают, что дисциплина не для красного словца в основу службы
введена.От автора:
Что ждет нашего современника, который попал в мир, живущий по законам царя Хаммурапи? Тут ничего не стоит ни свобода, ни сама жизнь. Для начала надо как-то выжить.
Глава 3
Чтобы сделать правильный выбор, нужно прежде всего знать, без чего нельзя обойтись.
Подданный русской императрицы Елизаветы Петровны, Эммануил Кант
Петербург
21 июня 1734 года
Сегодня на тренировке кроме положенных строевых упражнений я надумал ещё давать солдатам новую систему штыкового боя. Ну, может, не совсем новую и не всегда штыкового, но главное, что систему.
Немного уже посмотрел на то, что умеют гвардейцы, у меня в голове начала выстраиваться схема боя. Во-первых, необходимо было дать пять-шесть действенных приёмов. Взять что-нибудь из арсенала своего прошлого не представляло никакого труда. Всё же система штыкового боя сперва Российской империи, а после Советского Союза могла бы считаться лучшей в мире. Турки, да и не только одни, не дадут соврать.
Кроме того, что каждый боец должен знать, пусть и ограниченно, но достаточное число приемов для наиболее распространённых ситуаций на поле боя, я ещё хотел внедрить систему работы тройками.
Ведь как оно сейчас? Бойцы не имеют согласованности между собой, используют примитивные приёмы уничтожения противника. И это обосновано для солдат — бывших еще не так давно крестьянами и не знавшими даже, где лево, а где право. «Коли», «отклоняй», «коли опять» — вот и все, чему учили. Но я-то знаю, что ружье со штыком — это оружие, которое ещё на протяжении лет ста, как бы не больше, будет решать исход боя.
Поэтому необходимо ввести навык работы тройками. Это когда один берёт на штык удар клинка противника, а в это время рядом с ним есть тот, который заколет вражеского негодяя. Локально создать небольшое, но численное преимущество перед врагом — это то, что позволит добиваться намного лучшего результата и страховать друг друга — значит и победить, и выжить. Это же и возможность уничтожить любого мастера шпаги или сабли.
Пока так. Хотя я очень рассчитывал на то, что у меня получится создать ещё и диверсионный отряд. На мой взгляд, взгляд человека, заканчивавшего войну разведчиком, по сути, выполнявшего эту роль и после Великой Победы в немалом количестве локальных войн, именно диверсионная работа может при малых усилиях создать большие сложности врагу, а как максимум — даже войны выигрывать.
Взорвать склад противника, лишая его ресурса, ослабить командный пункт или даже его уничтожить — всё это может такая группа. За примером далеко ходить не надо. Золото Лещинского и взорванный фрегат французов — вот результат такой работы.
Более того, я почти уверен, что моя задумка способна воплотиться в жизнь без особых надрывов, лишь только посредством целенаправленной работы. Некоторых солдат не нужно будет даже ломать, чтобы натаскать на подобную диверсионную деятельность. Конечно, из бывшего когда-то крестьянина, которого обучили военному делу, прежде всего, линейной тактике и построению, такой боец не получится. Такому рекруту вбивают в подкорку последовательность действий, и он становится лишь частью большого механизма, от работы которого и зависит успех на поле боя.