Смерть Билла Штоффа
Шрифт:
– А мы зачем?
– поинтересовался Дамкин.
– Не зря же нам зарплату будут платить? Хотите, мы для вас прямо сейчас сочиним целую поэму?
– И Машенька меня после этого полюбит?
– Не сразу, конечно, но через некоторое время, выучив наизусть ваши стихи о глубоком и пламенном чувстве, которое охватило вас неожиданно при ее появлении... Она созреет. Потом надо, конечно, ее в ресторан сводить... Духи подарить...
– Духи дарил!
– вспомнил Иванов-старший.
– Мало!
– возразил Дамкин.
– Наливай, Стрекозов, сейчас будем писать любовное письмо Машеньке.
– Спасибо, ребята!
– расчувствовался Максим Максимович.
Бутылка кончилась. Директор достал из шкафа еще одну, на этот раз с коньяком. Дамкин дописал стихотворение и передал Стрекозову. Тот взял красный карандаш и прошелся по написанному, перечеркав некоторые строки и переписав полностью пару строф.
Затем, Дамкин сбегал в приемную и на машинке отпечатал любовное послание. После чего Стрекозов встал и с выражением его прочел вслух.
Максим Максимович повеселел. Он молодцевато прошелся по кабинету. Потом, в свою очередь, прочитал вслух послание для секретарши.
– Очень хорошо! С вами не пропадешь!
– директор пожал соавторам руки.
– Лучше, чем у Пушкина...
– До Пушкина нам далеко, - пользуясь случаем, ввернул Дамкин.
– Пушкин всю жизнь ездил по своим имениям, отдыхал. Не жизнь, можно сказать, а один непрерывный отпуск! А мы даже свой маленький отпуск не сможем отгулять! Так хотелось съездить на юг! Там так хорошо пишутся стихи!
– Какие проблемы?
– удивленно развел руками Иванов-старший.
– Берешь вот такой лист бумаги, только чистый. Ставишь вот сюда дату. И пишешь заявление об отпуске. Умеете писать заявление?
– Так ведь газета...
– Да хрен с ней, с газетой! Целый год не выходила, неужто месяц не подождет? Тем более, что сейчас лето, корректора нет, а без ошибок вы писать, как я понял, не умеете.
Литераторы быстро написали два заявления.
Максим Максимович размашисто подписал, подмигнул и достал из ящика стола еще одну маленькую бутылку водки, которую в простонародье именуют "мерзавчиком".
– Еще по рюмочке?
– Нет! Нам еще в отдел кадров заявления относить, - заметил Дамкин. А то рабочий день кончится...
– Э!
– встрепенулся директор.
– Мы же еще не отметили ваш прием на работу! А не отметить прием на работу, это все равно, что пустить все дело насмарку!
– Это точно, - вздыхая, согласились литераторы и вновь сели к столу.
Через час, оставив в отделе кадров свои заявления на отпуск, литераторы возвращались на троллейбусе домой. Первый рабочий день на заводе "Заветы Ильича" был благополучно закончен.
Глава из романа
Грамотность
Насчет безграмотности. Вы, наверно, и сами знаете, как преподают русский язык и литературу в наших советских школах, и как их могут знать после этого два таких татарина, как П.Асс и Н.Бегемотов.
П.Асс, Н.Бегемотов "Открытое письмо в закрытую организацию"
Дамкин, склонившись над исписанным листом, задумался и начал грызть шариковую ручку.
– А здесь можно вставить такое слово "импозантный". Хорошее слово, правда?
– сказал Стрекозов, заглянув в рукопись из-за плеча соавтора.
– Нет, - хмуро возразил Дамкин.
– Такое слово я вставлять не буду.
–
Почему?– Потом скажут: Дамкин выучил новое слово и теперь везде его вставляет!
Глава последняя
Ублюдки
Актерам и художникам надо время от времени грозить пальцем.
Адольф Гитлер, фашист
На улице было слякотно, шел отвратительный мелкий дождь, но Дамкин нашел в себе силы и поехал к какой-то своей подруге.
Стрекозов, по-быстрому соорудив на кухне три бутерброда с вареной колбасой и налив большую чашку чая, развалился на диване и начал читать интервью с собой и Дамкиным в газете "Наша смена", которую его соавтор принес накануне. Дамкин сказал, что в общем и целом интервью ничего, хотя Бамбуков и допустил некоторые неточности.
– Ну, ни фига ж себе неточности!
– ворчал литератор, откусывая от бутерброда.
– С каких это пор я родился в Саратове, живу в Наро-Фоминске, работаю журналистом и люблю писателя Юлиана Семенова? О, Господи! Откуда этот Бамбуков выдумал, что у нас на двоих с Дамкиным написано всего тридцать рассказов? Да только у меня одного их написано не менее двухсот!
Запивая чаем мудрые мысли из интервью, Стрекозов тем не менее согласился с Бамбуковым, что да, их проза - это серьезная литература, а сами они - хорошие, умные люди и талантливые литераторы.
Отложив статью, Стрекозов задумчиво поскреб небритый подбородок и выглянул в окно. Там все также заунывно лил дождь. Литератор передернулся.
– Слава труду, что мы уезжаем на юг, - произнес он вслух.
– Так, а что нам надо с собой взять? Составлю-ка я списочек...
Он присел к столу и на печатной машинке начал отстукивать список необходимых вещей. Список получился объемным - листов на пять.
– Дамкину столько не поднять, - прикинул Стрекозов и, взяв красный карандаш, принялся вычеркивать то, без чего вполне можно было обойтись.
– Возьмем два маленьких одеяла и все, - решил он в результате. Полезная вещь одеяло! Ночью под ним можно спать, днем на нем можно загорать. А больше ничего и не нужно. Зачем таскать тяжелые вещи?
Литератор скомкал список и бросил в урну для бумаг.
– Завтра купим билеты, - помечталось ему, - и на юга! Красота!
Нет, что бы ни говорили, а жизнь прекрасна! Бамбуков обещал познакомить их с издателем, и, вполне возможно, тот согласится выпустить их книжку хотя бы небольшим тиражом. Может быть, благодаря стараниям Зинаиды и ее ненаглядного Джека Фондброкера, выйдет "Билл Штофф" в Америке. Работу они тоже нашли, более того, удачно договорились, что сначала съездят в Крым, а только потом начнут свою литературную деятельность в заводской малотиражке.
А как классно в Крыму! В Гурзуфе они встретятся с "Левым рейсом" и Шлезинским, которые теперь играют вместе. Там же будет Дюша, про которого литераторы недавно написали несколько рассказов. Приедет Гиви Шевелидзе с его неиссякаемыми запасами цинандали, ркацители, киндзмараули...
На юге сейчас хорошо, а здесь за окном весь день идет дождь.
Стрекозов подумал, что время бежит, годы идут, жизнь таким образом проходит, а он так и не сделал ничего значительного, за что ему при жизни могли бы поставить мраморный памятник.