Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

График разрастался, и вдруг Настя обратила внимание на некую странность: в уголовном деле появился протокол обыска в офисе у Светланы Леоничевой. С чего вдруг? С какого перепугу следствие решило провести обыск на рабочем месте жены потерпевшего? Ее стали подозревать в убийстве? Настя полистала записи: нет, сбор сведений об отношении Светланы к мужу начался позже, уже после обыска, а до этого момента в деле ни разу не мелькнул даже намек на то, что она плохо относилась к Дмитрию и собиралась его убить. Тогда откуда взялся обыск?

Она схватила телефон и позвонила следователю Блинову.

– И чего ты от меня хочешь, Каменская? – недовольно спросил он. – Чтобы я выяснил, почему они провели обыск полтора года назад? И после этого ты скажешь мне, кто тюкнул по голове Богомолова и Лесогорова? Ведь знал же я, что от тебя одни проблемы.

– Но ведь это совсем несложно, – принялась уговаривать его Настя. – Есть два пути: или вы снимаете телефонную трубку и звоните в Шиловск следователю Яцуку, или открываете папку с записками Тихомирова и читаете все, что там написано по делу Леоничева. Видите, вы даже можете выбрать.

– Твой Яцук, не будь он тем помянут, в следствии больше не работает, после переподчинения он в прокуроры подался. Чтобы его теперь найти, у меня уйдет намного больше времени. Ладно, почитаю записки следователя. Но не сейчас.

– Сейчас!

– И не проси. У меня через пять минут очная ставка, потом выезд на следственный эксперимент. Только вечером, часов в девять, не раньше.

– А можно, я сама приеду и почитаю? – попросила она. – Я тихонечко посижу, не буду вам мешать.

– Ты во время очняка сидеть собралась, что ли? – рассердился Блинов. – Только тебя тут не хватало. Вечером в девять. Поняла, сыночка?

– Поняла, батюшка, – вздохнула Настя.

На часах было всего три пополудни, ну не ждать же целых шесть часов? В конце концов, есть Антон Сташис, и есть Сергей Зарубин, и им нужно раскрыть два преступления ничуть не меньше, чем ей, Насте Каменской. И вообще, есть Тимонин по прозвищу Тим, который легко может узнать, где теперь работает следователь Яцук и как с ним связаться.

Тимонин, к счастью, оказался не таким несговорчивым и занятым, как следователь Блинов, во всяком случае, телефон Яцука он раздобыл за пять минут. Теперь пришла очередь Зарубина, поскольку частному сыщику Каменской никто никаких сведений давать не обязан. Сергей созвонился с бывшим следователем и спросил его о деле Леоничева.

– Почему было принято решение о проведении обыска у Светланы Леоничевой в офисе?

– Это было, когда дело вел еще Тихомиров, – ответил Яцук, – то есть до меня, так что точно я вам не скажу. Но вроде бы был какой-то телефонный звонок.

– Звонок? От кого?

– Анонимный. Позвонили и сказали что-то типа: «Поищите доказательства в офисе у Светланы Леоничевой». Поехали, поискали и нашли флэшку с текстами предсмертного письма Леоничева. Но, повторяю, это было до меня, еще при Тихомирове.

Значит, все равно придется ждать до вечера, когда Николай Николаевич Блинов соизволит посмотреть записки следователя. Может быть, там будут хоть какие-то подробности. Но и сейчас понятно, что не все так просто в деле Леоничева. Анонимный звонок. Обыск. Обнаружение флэшки с текстами. Поиск доказательств того, что Светлана ненавидела мужа и боялась его. Суд. Приговор. Срок. Гладко и быстро.

Настя довела составление графика до конца и окинула его взглядом. А ведь в деле-то дыра на дыре! Например, сильнодействующий препарат, которым Светлана Леоничева отравила своего мужа. Откуда она его взяла? Кто выписал ей рецепт? Где она его купила? В каком количестве? Это, казалось, ни следствие, ни суд вообще не заинтересовало. Кто позвонил насчет флэшки в офисе? А ведь этот аноним, выходит, был в курсе Светланиных затей с отравлением мужа и подделкой предсмертного письма, иначе откуда бы он узнал о флэшке. Почему не было предпринято никаких усилий по его установлению? Или усилия были, но они ни к чему не привели, поэтому в деле нет ни одного процессуального документа на этот счет, все осталось в бумажках у оперов. А ведь этот аноним вполне мог оказаться пособником или даже организатором убийства Леоничева, который просто использовал в своих целях Светлану при помощи убеждения, запугивания, обмана или еще каким-то способом, а потом сдал ее, а сам остался в стороне. И Светлана по каким-то причинам его не выдала. Может, страстная любовь? Или тайна, разглашения которой Светлана Леоничева боялась больше, чем тюремного срока?

Вопросов у Насти накапливалось все больше и больше, и она даже не заметила, как прошло время. Спохватилась только в половине десятого вечера и тут же кинулась звонить Блинову. Николай Николаевич слово сдержал и записки Тихомирова посмотрел.

– Там был анонимный звонок, – сообщил он то, что Настя уже и так знала.

– Кому? Следователю Тихомирову?

– Нет, Тихомиров пишет, что его вызвал начальник, орал и ругался, что никто ничего не делает, а между тем сознательные граждане выполняют работу следствия. И велел провести обыск в офисе у Леоничевой, якобы у него появились данные. Тихомиров пытался возражать, потому что у него против Леоничевой на тот момент ничего не было, и хотел выяснить, откуда появились эти «данные», но, кроме слов об анонимном звонке, ничего не услышал.

– А что еще есть в записках? Тихомирова ничего не смутило? – спросила она.

– Ну, ты дурака-то из меня не делай, – недовольно буркнул Блинов. – И Тихомирова смутило, и меня тоже, когда я вчитался. В общем, вопросов больше, чем ответов. Но очевидно одно: покойник Тихомиров в виновность Светланы Леоничевой не больно-то поверил, грызли его сомнения, грызли. И пока опера нарывали свидетелей, которые в один голос рассказывали, как она ненавидела своего мужа, Тихомиров копал совсем в другом направлении. Вот только не успел докопаться. Жаль мужика.

После разговора с Блиновым Настя подумала несколько минут и позвонила Зарубину:

– Ты где?

– Болтаюсь в городе, сыщика ноги кормят, – ответил Сергей.

– Слушай, вызови меня к себе на Петровку, – попросила она.

– С ума сбрендила? Время – почти десять. Какая тебе Петровка? И вообще, что стряслось?

– Сережа, нам надо сесть и подумать, как и чем прижать Колодного. Надо собраться всем троим – тебе, Антону и мне.

– Так давай я к тебе домой приеду и Антоху вызову, – с готовностью отозвался Зарубин. – Заодно и переночую у тебя, все равно совещаться до середины ночи придется.

– Сереж, так не пойдет. Нужно, чтобы все материалы по делу были под рукой, все-все-все, до единой бумажки, просто так, из головы, мы ничего не надумаем.

– Нет, в конторе я заседать отказываюсь, – решительно произнес он. – Давай так: я вызываю Антона, пусть едет к тебе, а я смотаюсь на работу, возьму из сейфа все бумажки и приеду. Ну, Пална, будь человеком, мне домой ехать – кранты, не могу я пока.

– Черт с тобой, – сдалась Настя. – Только с Антоном неудобно выйдет, он, наверное, уже няню отпустил, как же он детей одних оставит?

– А он нам и не нужен, мы как-нибудь без него посовещаемся, – весело проговорил Сергей. – Так я поехал?

– Ужина нет! – напоследок крикнула Настя в трубку, но поздно: Сергей уже отключился.

Приехал Зарубин через час с небольшим, неся в одной руке пакет с папками и документами, а в другой – сумку с продуктами.

– Я не нахлебник какой-нибудь, – гордо объявил он, переступая порог Настиной квартиры. – Сегодня я вас с Чистяковым угощаю.

Угощение было по-настоящему холостяцким и состояло из купленных в кулинарии салатов и закусок, а также изрядного количества слоеных плюшек с разными начинками. Настя с мужем попытались отказаться от еды.