Смерть — мое ремесло

– Что?
– воскликнул он.
– Ты не хочешь жениться? Какая наглость! Хочешь быть фермером и не хочешь жениться? Ты что о себе воображаешь?

– Простите, господин полковник, я не хочу жениться...

– Что?
– закричал он и поднял руку к небу.
– Сказать это мне! Мне! Сказать мне, офицеру, "нет"! Мне, вытащившему тебя из дерьма!

Он вперил в меня свой пронизывающий взгляд.

– Ты случайно не болен?

– Никак нет, господин полковник.

– Черт возьми, ты случайно не один из этих...

Я торопливо ответил:

– Никак нет, господин полковник.

Он внезапно взревел:

– Тогда почему же?

Я молчал... Он внимательно, изучающе смотрел на меня, потом снова почесал трубкой за ухом.

– Ты вообще-то нормальный мужчина или нет?

Я молча смотрел на него.

– Я хочу сказать, ты не выхолощен, надеюсь? У тебя все в порядке?

– Конечно, господин полковник, у меня все в порядке.

– И ты можешь иметь детей, не так ли?

– Я думаю, да, господин полковник.

Он внезапно расхохотался.

– То есть как это понимать - "я думаю"?

Я почувствовал себя ужасно неловко и с трудом выговорил:

– Я хотел сказать, что никогда не пробовал иметь детей, господин полковник.

Он засмеялся, ткнул в мою сторону трубкой, и я мельком заметил, что она сделана в форме головы лошади.

– Но ты все же когда-нибудь отважился, надеюсь?

– Так точно, господин полковник.

Он снова расхохотался и продолжал:

– Сколько раз?

Я не отвечал, и он гаркнул:

– Сколько раз?

– Дважды, господин полковник.

– Дважды?!

Он хохотал добрую минуту. Перестав смеяться, он поочередно опрокинул в рот стопку водки и кружку пива. На его обветренном лице выступил румянец, и он весело взглянул на меня.

– Постой-ка!
– воскликнул он.
– Надо все-таки прояснить это дело! Сколько раз, ты сказал?

– Дважды, господин полковник.

– С одной и той же?

– Никак нет, господин полковник.

Он с деланным ужасом поднял трубку к небу.

– Да ты настоящий... как это говорят?.. Впрочем, не важно!.. Ты настоящий... донжуан, кажется? Итак, по одному разу с каждой! Один раз! Ха-ха! Несчастные! Чем же они тебе не понравились?

Я торопливо пробормотал:

– Первая уж очень много разговаривала, а вторая была моей квартирной хозяйкой.

– Вот как, - воскликнул фон Иезериц, снова быстро осушая стопку водки и кружку пива.
– Квартирная хозяйка - это очень хорошо! По крайней мере без хлопот. Она всегда под рукой!

– Вот именно, - сказал я с дрожью в голосе, - вот именно. Поэтому-то я и боялся... что это станет привычкой.

Он хохотал так долго, что, казалось, никогда не остановится.

– Господин полковник, - проговорил я твердым голосом, - это не моя вина, но я человек не чувственный.

Он посмотрел на меня. Ответ мой как будто поразил его, и он перестал смеяться.

– Вот-вот!
– произнес он с удовлетворением.
– Я как раз это и хотел сказать. Ты не чувственный, этим все и объясняется. Ты не приемлешь самку. Мне встречались такие кони.

Он прислонился к камину, раскурил трубку и с самодовольным видом взглянул на меня.

– Однако все это, - сказал он после паузы, - не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться?

Я озадаченно смотрел на него.

– Простите, господин полковник, но мне кажется...

– Та-та-та, тебе ничего не кажется! Когда ты женишься, я не стану вести счет случкам. И даже если в течение пяти лет ты будешь спать с женой по одному разу в году, ты сможешь иметь пятерых детей, а это все, чего от тебя требует родина! Нет, нет, это не объясняет мне, почему ты не хочешь жениться.

Он посмотрел на меня в упор, я отвел глаза и сказал:

– Я думаю, господин полковник...

– Что?
– воскликнул он, всплеснув руками.
– Ты думаешь?! Ты начинаешь думать! Послушай, если уж ты так любишь размышлять, я вложу сейчас в твою идиотскую баварскую башку две истины. Первое: хороший немец должен оставить после себя потомство. Второе: на ферме нужна женщина! Ты согласен?

И так как я молчал, он переспросил:

– Согласен?

В общем он и в самом деле был прав.

– Так точно, господин полковник.

– Так вот, - произнес он таким тоном, словно все уже было решено, значит, договорились.

Он замолчал, и тогда осмелился заговорить я.

– Простите, господин полковник, но даже если бы я захотел жениться, я никого здесь не знаю.

Он снова развалился в своем кресле.

– Пусть это тебя не заботит. Я все устрою.

Я смотрел на него, разинув рот.

– Конечно, - сказал он, останавливая на мне свой жесткий взгляд.
– Или ты думаешь, я позволю тебе привести на мою ферму какую-нибудь шлюху? Чтобы она наставила тебе рога, а ты бы начал пить и дал сдохнуть моим лошадям? Ну нет, никогда в жизни!

Он вытряхнул пепел из трубки в камин, поднял голову и проговорил:

– Я выбрал для тебя Эльзи.

– Эльзи? Дочь старого Вильгельма?
– пробормотал я.

– Ты знаешь какую-нибудь другую Эльзи в наших местах?

– Да она не пойдет за меня, господин полковник!

– Еще как пойдет!

Он взглянул на меня, прищурив глаза.

– Что верно, то верно, ты немного мал ростом, но не урод. Правда, она высоковата для тебя, но тем лучше... С твоей грудной клеткой и с ее длинными ногами у вас получатся приличные дети. Заметь...
– он погладил свой подбородок, - при скрещиваниях никогда заранее не угадаешь, что получится. Быть может, дети в конечном счете потянут в твою сторону - хорошо развитая грудь, короткие ноги. Между прочим, чтобы обрабатывать землю, лучше иметь короткие ноги, - продолжал он, подымаясь с кресла.
– Но не в этом дело... Главное - это чистота расы. Оба вы хорошие немцы. И вы произведете на свет хороших немцев. Вот что главное! И так у нас в Померании развелось слишком много этих паршивых славян!

Наступила пауза. Я подтянулся, проглотил слюну и сказал:

– Простите, господин полковник, но я в самом деле не хочу жениться.

Он уставился на меня, вены у него на лбу вздулись, его голубые глаза неотрывно смотрели мне в лицо. Несколько секунд он не в состоянии был выговорить ни слова.

– Проклятый болван!
– загремел он наконец.

Он шагнул ко мне, схватил за лацканы моей куртки и бешено встряхнул.

– А мебель!
– заорал он.
– Мебель! Старый Вильгельм дает тебе мебель!