Смерть планам не помеха.Часть первая: Человеческое лицо

Очнулся Макото уже в бараках четвёртого отряда. Рядом с ним сидели испуганные Унохана и Исане. Макото с трудом приподнялся и спросил:

– Что произошло?

– Вас отравили. Яд был в чае. Исане услышала ваш крик, поэтому яд не успел проникнуть в организм. Состав мне, к сожалению, незнаком.- Унохана, в принципе, не лгала. Состав того, что Рингоноки уговорила подлить в чай Макото, был ей неизвестен. Но на вкус наверняка омерзителен.

Макото не знал, что происходит: на голову начали падать кирпичи. И это если вспомнить, что в Готее нет кирпичных зданий. И повсюду мерещились оливковые глаза, горящие огнём. Огнём страха. Почему-то Кифуне сразу понял, что эта капитан боится его. Иначе не хотела бы убить. Тринадцатый кирпич, четырнадцатый. Ну сколько же можно?! Всё равно не попадает, зачем пробует?

Двадцать первый кирпич падает за спиной Макото. Двадцать второй – чуть впереди. Следующие пять падают полукругом вокруг замершего Кифуне. “Она не хочет меня убить, она хочет меня испугать!” Он прибавляет шагу, но двадцать восьмой кирпич всё же падает ему на ногу. Кифуне слышит собственный вопль. “Неужели у меня такой высокий голос?”

– Макото Кифуне, вы обвиняетесь в изнасиловании лейтенанта пятого отряда, Хинамори Момо.

– Чего?!

Рингоноки лично готовила Момо: глаза девчушки были заплаканы, хакама – порваны, а потерю девственности легко подтвердила Унохана, в качестве подтверждения предоставив тщательно пропитанные кровью порванные трусики. Кровь достать было несложно – медицинский отряд, в конце концов! Тяжелее было добиться слёз – пришлось натереть пластырь на “царапине” около глаза луком. И кирпич на ногу Макото не просто так упал – Момо сообщила, что вырвалась из рук Кифуне, наступив тому на ногу. Несколько капитанов (угадайте каких?) подтвердили, что слышали что-то подозрительное со стороны улицы. Остальные сообщили об ужасном душераздирающем вопле, а Матсумото Рангику так искусно воспроизвела хрипы, крики и мольбы о помощи Момо, что даже у Зараки Кенпачи слегка задрожал голос. Ханатаро упал в обморок. У Ямамото подогнулись колени. Рингоноки осталась невозмутима. Естественно, ничего подобного Рангику не слышала, но её уговорили подыграть.

– Что-ж...думаю, вам грозит, как минимум, исключение из отряда. А так как лейтенант пятого отряда заступилась за вас, хотя вы с ней плохо обошлись, дальше исключения без права восстановления не пойдёт. Да и Куротсучи...

– Куротсучи? Эта лживая, мерзкая, эгоистичная сволочь заступилась за меня? Ха, да скорее небо на землю упадёт!

– Генерал, теперь вы слышите это?- голос был негромким, но услышали его все. И реплику Макото, крик его души, услышали тоже все. “Всё. Конец. Спалил всех не Амагай-придурок, а я. К Меносам эту Рингоноки!”- последнее Кифуне прокричал, когда его уже уводили.

Зря он это прокричал. Проклятия, сказанные от всего сердца, каким бы чёрствым и холодным оно не было, имеют силу. И немалую. К сожалению, Рингоноки этого пока не знала. Её ждёт вещь посерьёзнее, чем обычное проклятие.

====== Сердце стучит спокойно. ======

Амагай не хотел уже восставать. Не хотел уничтожать Готей 13. Не хотел убивать свою любовь. Но он поклялся мстить за смерть отца – это перекрывает даже любовь. Увидев, как его соратника – одного из сильнейших – уводят, он сбрендил. Ярость перекрыла даже любовь. Мало того, что перекрыла – она заставила первым уничтожить объект любви.

– Это ты.

– Да, Рингоноки, это я. Знаешь, а ведь ты и не думала меня любить! Ты использовала меня для вскапывания десяти, десяти акров! И всё это я делал! И что же я получил?

– Моё доверие.

– Обалдеть! А любовь? Любовь, за которой я к тебе пришёл? Где она?

– Она здесь. Здесь.- Рингоноки кладёт руку туда, где бьётся её человеческое сердце. Сердце стучит спокойно.

– Ах, здесь! И что мне делать?

– Я не советчик.

“Не буду использовать свой главный козырь прямо сейчас. С этой я разберусь лично.”

– Умри же!- Тринадцать шагов, двенадцать. Рингоноки не двигается. Пять, четыре. Она стоит на месте. Один, ноль. Она делает лишь одно плавное движение в сторону, уходя от удара катаны. И ещё одно мечом. Амагай чувствует боль – Нетсуден проткнул его насквозь. Он впервые настолько близко к Рингоноки – он слышит, как бьётся её сердце. Сердце стучит спокойно.

Лицо не выражает эмоций. Их выражают глаза. Он видит в них сожаление, бессилие...и что-то до боли знакомое, но непонятное. Она принимает решение и хватает его за руку. Он закрывает глаза – ярость уходит, планы уходят, боль остаётся.

Он очнулся. Достаточно того, что он очнулся. А очнулся он во внутреннем мире Рингоноки, где время не так действовало на его рану. Рана была явно почти смертельной – даже если капитан Унохана будет оперировать его, она не сможет вылечить его полностью – Нетсуден постарался. А она не будет лечить предателя.

– Вы очнулись. – констатировала факт Рингоноки, стоящая рядом. Рядом со странным механическим прибором, отдалённо напоминающим огромный шкаф.

– Где я?

– Вы в моём внутреннем мире. Если я вас выпущу, вы погибнете. Если вы останетесь здесь, вы погибнете, но позже. Но я должна разобраться с предателем, желавшим уничтожить Готей.

– Да...вы должны...Можно я задам несколько вопросов перед своим уничтожением?

– Можно.

– Когда вы поняли, что я – предатель?

– На церемонии. Вы мне сразу не понравились. А ещё я подслушала ваш пьяный разговор с Макото.

– С чего вы его, кстати, невзлюбили?

– Он мне не понравился. Он показался мне...лучшим, нежели я.

– Так это всё было из-за зависти? Только?

– Не только. Я хотела деморализовать вашу группировку уходом лучшего. И развлечься.- акустика в шахте Кинушикую прекрасная. Амагай слышит стук сердец: его стучит быстро. Её сердце бьётся спокойно.

– М-да. Зря всё это я затеял. И отец, если подумать, не хотел гибели Готея. Всё я делал напрасно.

– Если вопросов больше нет, то залезайте в Механизм.

Перед тем, как закрыть за собой “дверь”, Амагай неожиданно всхлипывает.

– Знаете, Рингоноки-сама...а ведь я всё ещё люблю...Я ведь всё ещё люблю вас. Жаль, что я так и не услышал слова взаимности...- он закрывает Механизм и готовится к смерти. Но внезапно...в самый последний момент, когда ещё можно было повернуть всё назад и отключить адскую машину...тогда он услышал тихое:

– Глупый вы, Амагай Сюске.

Грешная душа очистилась, разум расслабился, а на лице мятежника расцвела, пусть и на пару мгновений, улыбка. А потом была пустота и темнота.

– Хозяйка, что вы имели в виду, когда...

– Уже ничего.- Рингоноки вышла в реальность, очнувшись всё в том же закоулке, где и сразилась с Сюске. Вдали гремела битва, небо горело яркими огнями, синигами сражались с врагом, а Рингоноки...А она сидела и смотрела в чистое небо над её головой, надолго выпав из реальности.

“Две любящие души соединились, чтобы всегда быть вместе. Нетсуден, а ведь это не по правилам синигами, поглощать своих врагов.”

“Да, хозяйка, это неправильно. Их души не могут уйти на перерождение. Но я рад, что вы сохраняете их – вы ведь поглотили лучших своих противников! Это, в какой-то степени, благородно.”

“Наверное, ты прав.”- Сердце стучит спокойно. Оно снова покрылось изморозью, оттаявшей было от любви к Маюри и к Нанао. Она должна пойти к ним – тогда сердце снова оттает, ведь нужно лишь увидеть объекты любви вновь. Но дойти оказалось сложнее, чем Рингоноки предполагала.