Смертельно безмолвна

– Это ты делала, – ровным голосом отрезает Этел. – Ты делала это каждый раз, когда лишала кого-то жизни. Ты что-то чувствовала, не нужно отрицать. Ты чувствовала вину.

Перевожу взгляд на девушку, скалюсь и рычу, прижав к себе израненную руку. Я не позволю ей копаться в моей голове, указывать на чувства и менять что-то... что-то во мне. Я отшатываюсь назад, а она придвигается вперед и громко произносит:

– Вспомни, – покачиваю головой. – Вспомни это чувство! Оно ядовитое, как и мысли в твоей голове. Вспомни лицо каждого, кого ты убила. Каждого, кто умер из-за тебя! Что ты видишь? – Я зажмуриваюсь. Она не станет рыться во мне. Не станет! – Черные волосы, голубые глаза, черные волосы, голубые глаза. – Заткнись! Закрой рот! Я не хочу видеть. Я не должна ее видеть. Пожалуйста. Но образ гордой, холодной женщины так и стоит перед глазами. Образ женщины в нелепом фартуке. Образ женщины в толстом свитере. Ее руки обнимают меня крепко-крепко. Ее голос успокаивает и прорывается внутрь ребер. – Горло свитера, чай с мятой. Черные, угольные волосы. Кто это? – Слезы градом катятся по лицу, я мотыляю головой, а ведьма настаивает. – Ари, скажи мне, кто это?

– Норин! – Нечеловеческим голосом кричу я и сгибаюсь от боли. Боже, нет. Норин, я не могла... Ты не могла уйти. Меня трясет. Я валюсь на колени, с ужасом распахнув глаза, ударяю себя ладонью по лбу и прошу. – Хватит, пожалуйста. – Пальцы дрожат, сдавливая виски. – Не надо, остановись.

Молодая ведьма присаживается рядом и тихо отвечает:

– Нет.

А затем ее ладонь вновь прикасается к моей груди, и я кричу, что есть мощи. Едва не падаю, увидев перед глазами вспышку! И потом... Потом я оказываюсь в другом месте. Не здесь, не в своей новой спальне. Я оказываюсь на похоронах родителей и сестры, я бросаю цветы – колючие розы – которые летят в воздухе слишком долго, они ударяются о крышку гроба, и лепестки разлетаются в стороны, будто цветы давно завяли.

Еще одна вспышка. Я в школе, в огромном помещении. Это бассейн. Я прикладываю к животу руки, пытаясь остановить кровотечение. А потом оборачиваюсь и вижу Мэтта. У него такая же рана. Парень едва стоит на ногах, но он тянет ко мне руку, он сейчас упадет. Я не могу этого допустить. Упадет он, упаду я. Умрет он, умру я. Он не должен страдать, не должен, не должен! Но потом его колени подкашиваются, и меня выбрасывает из этого видения, ослепив очередной вспышкой.

Я в морге. Я стою перед телом Хэйдана Нортона. Доктор спрашивает:

– Это ваш друг?

А я не отвечаю. Его лицо белое, как снег. Очков нет. Я касаюсь пальцами его темных волос, заправляю их за уши и замираю. Я убила Хэрри... Слезы скатываются по щекам, и я сгибаюсь, как после удара в живот. Я его убила, боже мой, я его убила.

Перед глазами вспыхивает яркий свет. Под неизвестной тяжесть я падаю. Валюсь на колени, хрипло втягиваю воздух и вижу перед собой Норин. Я вижу ее спину. Что за...

Женщина оборачивается, и я понимаю, что из ее груди торчит стрела.

– Нет, нет... – Я в ужасе распахиваю глаза. – Нет.

 Мотыляю головой, и ничего не могу изменить.

Она падает передо мной. Кровь растекается по ее толстому свитеру ярким пластом, и я смотрю на нее и чувствую, как внутри меня что-то ломается. Что-то сдавливает глотку и перетягивает веревкой легкие. Я смотрю на нее. Смотрю. А потом кричу. Этот крик похож на невообразимое рычание. Этот крик – моя боль. Мое разбитое сердце. Я потеряла Норин и потеряла все, что придавало мне сил, что не позволяло сдаваться. Погибла моя воля, моя путеводная звезда. Всегда сильная, смелая, отчаянная моя тетя лежит передо мной.

И не дышит.

– Нет! – Кричу я, раздирая горло. – Нет! – Я хватаюсь руками за волосы. Боже мой, я не верю, этого не может быть. – Норин, – слезы застилают глаза, но я зову ее. – Норин! Не поступай так со мной. Не поступай!

Искры вспыхивают на ладонях. Я хочу обнять ее, но не могу. Я чудовище. Я больше не имею права прикасаться к тем, кто мне дорог, я должна умереть. Я должна. Должна. Не хочу служить Дьяволу, не хочу причинять больше боль. Не хочу быть той, кем я являюсь.

Я даю отпор. Бросаю вызов! Если мои близкие страдают из-за меня, лучше умереть.

Я зажмуриваюсь, а, когда открываю глаза, понимаю, что вновь нахожусь в спальне и сил у меня больше не осталось. Что-то покидает мое тело. Что-то темное и колючее. Я так и смотрю вверх, на светлый потолок, а по щекам медленно скатываются слезы.

– Пожалуйста, – шепчу я хриплым голосом.

Оковы спадают, дымка рассеивается. Я оказываюсь наедине со своими демонами, но они не нападают, они просто смотрят на меня. Пожирают взглядами. Эти демоны – люди, которых я убила. Люди из ордена, люди из школы. Родители. Лора. Эбигейл. Норин.

– Мне больно. Мне...

Я чувствую, как плечи поникают, как руки валятся вниз. Я чувствую. Я ощущаю. Не думала, что вновь испытанию горячую, неистовую боль. И она возвращает меня к жизни.

Она напоминает мне, кто я есть. Я – человек.

***

Ноа Морт отстраняется, и я неуклюже прижимаюсь к стене. Часто дышу, а он глядит на меня и кивает, будто соглашается с чем-то. Но с чем? Не понимаю.

– Ты – человек. Я соглашаюсь с этим.

– Зачем? – Руки безвольно валятся вниз. Я подхожу к Смерти, а он хмурит брови. – Я не понимаю, зачем ты мне это показал, зачем?

– Чтобы ты знала.

– Знала, скольких людей больше нет рядом? Знала, какую боль я причинила?

– Ты должна была вспомнить, что ты боролась, Ариадна. Ты - не чудовище.

– Хватит, – я прикрываю глаза, – хватит повторять это. Прошу.

– Я видел монстров. Они становились ими по собственной воле. – Ноа Морт нависает надо мной, и его тень падает мне на лицо. – И именно это отличает тебя от них.

Неожиданно в комнате кто-то появляется; только сейчас я понимаю, что Мэттью уже нет в спальне. Мое тело лежит посреди магического круга. И к нему приближается Хэрри. У парня кровавые полосы на лице. Он отшатывается назад, увидев мое тело, и застывает.

– Ари? – Его голос едва слышен. – Что ты...

Он замолкает. А я стискиваю зубы. Слезы вновь скатываются по щекам, я порывисто отворачиваюсь и шепчу:

– Ноа, прошу тебя, это невыносимо. Я не хочу смотреть, я не могу... Ты ведь говорил, что смерть – это пустота. Почему я здесь? Почему я все еще говорю с тобой?

Морт не отвечает. Что-то в его взгляде становится взволнованным, человеческим. Не понимаю. Я хмурю брови, а он растерянно поводит плечами.

– Я не думаю, что у меня есть возможность... – Он запинается, наблюдая за тем, как в смятении дрожат его руки. Мнет их и сглатывает. – Не думаю, что могу объяснить.

– Что именно? Почему я здесь?

– Почему я здесь. Почему не могу уйти. Почему... почему жжет.

Мужчина прикладывает длинные пальцы к сердцу, нелепо дергает уголками губ и на меня переводит странный взгляд. Я неуклюже стираю со щек слезы.

– Что же в этом необычного? Тебе больно.

– Мне не может быть больно.

– Потому что ты Смерть?

– Потому что я мертв. – Ноа сводит брови и сходит с места, едва не задев Хэйдана. А тот, конечно, ничего не замечает. Присаживается рядом с моим телом и закрывает глаза.