Смертельно безмолвна

– То, что случилось – чудовищно, – сообщает Норин Монфор, сокращая между нами дистанцию. Она замирает рядом, возможно, смотрит на меня с жалостью, а я взгляд на нее не поднимаю. Смотрю перед собой. – Но ты не виноват. В этом доме тебя поймут.

 Поймут. В этом доме. В этом доме понимают убийц? Преступников? Монстров?

Подхожу к столу, на котором лежит Эбигейл Роттер. И сипло втягиваю воздух. Нет. Встряхиваю головой. Нет. Этого не может быть. Нет. Я видел. Я думал, что они спасли ее! Затыкаю глотку эмоциям и застегиваю пуговицы на окровавленной жилетке Эбигейл. Мои пальцы, дрожа и леденея, поправляют ворот ее свитера, стирают красные разводы со щек.

Эбигейл умерла. Я ее убил.

Что-то заставляет меня согнуться, но я стою прямо. Смотрю на белое лицо девочки и на ало-черную дыру в ее голове, из которой, будто бы ошметки, торчат куски обожженной кожи. Эту дыру я сделал. Когда выстрелил, не сумев побороть принуждение. Я виноват.

Они могут говорить, что угодно, и искать во мне хорошее. Объяснять произошедшее с логической стороны и с не логической. Но я все равно буду виноват.

– Очень жаль, что так вышло, – говорит незнакомый женский голос, – мне жаль.

Пелена застилает глаза. Я упрямо смахиваю ее пальцами. Резко поворачиваю голову в сторону человека, оказавшегося рядом, и щурюсь. Я не знаю, кто это. Отворачиваюсь.

– Я – Мойра. Мойра Парки.

До меня не сразу доходит смысл ее слов. Сначала я думаю: родственник, знакомая, а потом внутри меня что-то пробуждается, вскипает! Со скрипом поворачиваю голову и уже ничего не вижу перед собой. Ничего, темнота. Я лишь слышу свое рычание, чувствую, как у меня подлетают руки, как разгорается лютая ненависть в груди. Впиваюсь в худощавые плечи женщины пальцами и со всей дури припечатываю ее спиной к стеклянному шкафу.

– Мойра? – Переспрашиваю ядовитым голосом. – Судьба? Вы?

– Мэттью, стой! – Командует Джейсон, оттаскивая меня в сторону, но я не поддаюсь.

– Это вы сделали, это вы ее убили!

– Так было нужно, – поясняет Мойра, поджав губы, – мне очень жаль.

– Жаль? Вам жаль? Вы могли все изменить, могли исправить, это ведь вы... вы...

– Черт возьми, Мэтт, отпусти ее.

– Нет, ничего страшного. – Судьба поднимает ладонь и вновь смотрит на меня. Глаза у нее голубые, чистые. Лицо миловидное. Но внутри кроется тварь, которая мучает людей, которая разрушает их жизни, убивает их родных, заставляет их убивать друг друга. Я даже не могу опустить руки, просто не могу! Я держу в своих пальцах сосредоточение зла. Все мы приходим к тем или иным мыслям тогда, когда она внушит их нам, когда она напишет нашу историю. Так почему я должен отступить? Почему должен позволить ей жить?

– Потому что ты не убийца, Мэттью Нортон, – отвечает Мойра Парки, вглядываясь в мою душу, от которой ничего не осталось. Я топчусь на месте, а она кивает. – Я знаю.

– Ничего вы не знаете.

– Тебе больно. Но так было нужно.

– Кому было нужно? Черт возьми, кому была нужна смерть этой девочки?

– Смерть этой девочки – важный поворот, который просто обязан был случиться. Так вышло, что я должна жертвовать многими, чтобы другие поняли свое предназначение.

Господи. Что за ересь, что за чушь? Я порывисто отпускаю Мойру и закидываю руки за голову. Что она несет, о чем она вообще говорит. Зажмуриваюсь и слышу:

– Вы исцеляетесь тогда, когда болеете. Мне приходится делать больно.

– Вы сумасшедшая.

– Тебе трудно понять.

– О да. Мне трудно понять, когда умирает мать от рака! – Вспыляю я, ткнув в Судьбу пальцем, и щурюсь. – Мне трудно понять, когда брат отдает жизнь за подругу, когда люди встречаются, чтобы уничтожить друг друга. Мне трудно понять, когда умирает ребенок, и, когда его не старость уносит и не болезнь. А убивает человек, которому она доверяла! Да, Мойра, – восклицаю я, – мне трудно, мне невероятно трудно это понять.

– Ты злишься.

– Я злюсь.

– Но ты знал, на что идешь. Ариадна – не простая девушка.

– Не произносите ее имени. Ариадна умерла.

– Мэтт, – растерянно шепчет Хэйдан, подойдя ко мне, – что ты...

– Ари нет. Мы пытались спасти чудовище, которое не хочет, чтобы его спасали.

– Не говори так.

– Я буду так говорить. И вы все знаете, что я прав.

– Ты с самого начала верил, что Ариадна изменится. – Говорит Мойра.

– Я ошибался.

– Ты думал, что она сама справится. Но ей нужны близкие. Всегда были нужны.

– Ей никто не нужен. В ней не осталось больше ничего человеческого. Я видел утром ее взгляд, видел, как черная дрянь скапливалась в ее глазах. Ариадна мертва.

– Хватит, – недовольным голосом восклицает Мэри-Линетт, – прекрати так говорить.

– Вы со мной не согласны?

– Нет.

– Нет? – Я подаюсь вперед и хватаю Мэри за запястье, она пытается вырваться, но во мне вспыхивает такая дикая злость, что я становлюсь сильнее, злее, яростнее. Думаю, тетя Ариадны просто не ожидала от меня такого натиска, поэтому не успевает дать отпор. – Вы мне не верите? Вот. – Я толкаю женщину к столу, к мертвому телу Эбигейл. – Вот, что она сделала, милая Ари, хорошая Ари. Ари, которую мы все любим и хотим спасти.

– Ты сходишь с ума. – Отвечает за сестру Норин. – Прекрати. Мы видим девочку. Но она умерла потому, что Дьявол руководит Ариадной, он говорит ей, что делать.

– Эта девочка умерла потому, что я выстрелил! Все проще, Норин, соображаете! Кто вам вообще сказал, что Люцифер руководит вашей племянницей? Вы это видели? Знаете?

– Черт возьми, Мэтт, – Хэйдан взволнованно сводит брови, – пожалуйста! Ари стала такой из-за меня. Она ведь мне жизнь спасла. Помнишь?

– Помню. Я и не отрицаю, что раньше она была хорошей. Просто теперь ее нет.

На кухне становится тихо. Все на меня пялятся, а мне наплевать. Пусть смотрят. Они до сих пор верят, что мы можем что-то изменить? Что-то исправить? Все кончено! Мойра, наверняка, знает об этом. Вот и пришла, потому что совесть заиграла.

– У меня нет совести, – парирует Судьба, на что я зло усмехаюсь.

– Тем для вас лучше.

– Ариадна должна была умереть еще тогда, в школе. Но вмешался ее отец. И история изменилась. Все пошло совсем не так, как я ожидала.

– Значит, вы удивлены не меньше нас.

– Я поражена, что ты продержался так долго. – Неожиданно сообщает она, а я гляжу на нее, ничего не понимая. – Иногда люди выходят из-под контроля, сами строят путь. Ты слишком долго боролся с тем, что было очевидным. Все знали, что Ариадна Блэк перешла на темную сторону, а ты верил, что она добрая. Ты больше не веришь.

– Вы весьма проницательны для Судьбы.

– Мне очень жаль. Это самое грустное.

– Что именно?

– Когда человек ломается.

Отворачиваюсь. Идиотка. Кто ломается? Почему ломается? Ни она ли выбирает себе жертву, ни она ли взваливает на нее проблемы? Лицемерка... Я вдруг хочу вновь кинуться вперед и ударить ее со всей силы, хочу уничтожить ее, хочу сделать ей так же больно.