Смертельно безмолвна

– Как долго ты дружишь с Ариадной Монфор?

– Со дня ее приезда.

Пастор Хью тяжко приподнимается, испустив жалкое кряхтение. На нем сутана, я не видел людей в сутанах. Она идиотская и широкая, будто пижама. Пастор бредет к стене.

– Скажи мне, Мэттью, ты легко сходишься с людьми?

– Не понимаю, к чему этот вопрос.

– Ответь.

– Нет. – С вызовом поднимаю голову. – Нелегко.

– Но что заставило тебя пойти на контакт с Ариадной Монфор?

«Пойти на контакт», вот как это называлось. Я наклоняю в бок голову, не понимая, о чем он говорит, и переплетаю на коленях замерзшие пальцы. Вздор. К чему он клонит?

– Ты никогда не задумывался, что истинный мотив ваших отношений кроется где-то за пределами человеческого понимания? – Пастор переводит на меня блеклый взгляд, а я с недоумением морщусь. – Это одна из ее диавольских способностей – подчинять.

– Хотите сказать, что она заставила меня быть рядом?

– Увы.

– Я бы знал.

– Сомневаюсь, мой мальчик. Очень сильно сомневаюсь.

– Даже если и так, какое это имеет отношение к нашей проблеме?

– Я хочу убедиться.

– В чем именно?

– В том, что ты осознал, что случилось! – Глаза пастора становятся широкими, и он с удивлением осматривает меня, будто видит впервые. – Ты – редкий экземпляр.

– Что? – Горло сдавливает, и я свожу брови. – Что простите?

– С ведьмами никто из смертных не сходился. Они живут отдельно, обособленно. Ты проник так глубоко, как никому из нас не удавалось, ты очутился в сердце Монфор.

Сглатываю. На долю секунды мой разум посещает токсическая мысль, что я предаю Норин, Мэри-Линетт, Джейсона. Что я оказался там, где не должен быть. Но я встряхиваю головой и вновь возвращаюсь к реальности. В отличие от них я понимаю, что есть вещи, в которых необходимо соблюдать ледяной расчет, хладнокровность.

Я готов быть плохим, если это спасет многих людей.

– Мы десятками лет выслеживаем ковены, Мэттью. И уничтожаем их.

– Но сейчас вам нужен я.

– Сейчас мы столкнулись с первоначальным злом. Господь явился мне во сне, он был милостив, показав выход, пролив свет на те вопросы, что смертным постичь не дано.

– И что же это за вопросы?

– Как найти путь к сердцу его. – Задумчиво протягивает мужчина. – Как отчистить от векового бесстыдства наше поколение, мой мальчик.

Я киваю. Вот это чушь. Но мне наплевать. Пусть несет свою ересь, мне важно только получить ответы на интересующие меня вопросы. Я как всегда справлюсь со всем один.

– Много недель назад директор Барнетт вызвал Ариадну к себе в кабинет. – Говорю я и серьезно хмурю лоб. – Он сказал, что знает ее секрет, а она стерла ему память. Заставила его обо всем позабыть. Вы знали об этом?

– Разумеется.

– Но в тот же день, – продолжаю я, кивнув головой, – директор Барнетт и отец Бетти, шериф Пэмроу, поймали ее на парковке и похитили. Барнетт ничего не забыл. Как?

– Пожалуй, этот секрет я тебе раскрою только в том случае, если буду уверен, что ты на моей стороне. – Пастор перестает издеваться над четками и смотрит на меня спокойно, почти благоговейно. У него мягкие черты лица. У него добрые глаза. А еще у него любовь к пыткам и желание истребить всех ведьм, что попадаются на пути. И что самое страшное, я уже не знаю, что должно настораживать больше: пастор Хью или его жертвы.

– Что я должен сделать? – Мой голос твердый и безразличный. Смотрю ровно в глаза мужчины, а он кивает, словно и не думал, что я поступлю иначе.

– Добудь личную вещь Ариадны Монфор и добудь образец ее крови.

Вещь и кровь. Звучит по-идиотски. Я не могу промолчать и поэтому спрашиваю:

– Зачем?

– Узнаешь, когда завершишь миссию, сынок.

Стискиваю зубы и вдруг усмехаюсь.

– Это совсем не просто. Добыть кровь Монфор.

– Поэтому мы и ждали именно тебя, Мэттью.

– Ты подобрался ближе всех. – Вновь напоминает о себе Джиллианна. Но я даже в ее сторону голову не поворачиваю. Раньше я чувствовал вину. Теперь я не чувствую ничего.

– Ничего не выйдет. Она убьет меня прежде, чем я подберусь к ней хотя бы на метр.

– Придумай что-нибудь.

– Нет смысла придумывать. Она всегда на шаг впереди меня.

– Вот, – Джил неожиданно снимает с шеи цепочку. Я думаю, она собирается вручить мне крестик, и заранее прищуриваюсь, будто бы девушка протягивает мне радиоактивную дрянь. Но на удивление Джил отдает мне маленький пузырек с какой-то жидкостью. – Это все, что у нас осталось, Мэтти. Последний шанс.

 Что за черт? Рассматриваю микроскопическую капсулу с черной водой и щурюсь. Я ни черта не понимаю. Я ненавижу ни черта не понимать; перевожу недовольный взгляд на пастора и вскидываю брови.

– Может, объясните, что это?

– Это возможность сохранить разум чистым, мой мальчик.

– А выражаясь человеческим языком?

– Это эликсир, который не позволит Ариадне Монфор управлять тобой.

Что? Я растерянно цепенею. Противоядие? Они действительно нашли способ, как не попасть в сети ее способностей? Не может быть. Я крепко сжимаю пузырек и спрашиваю:

– Какой состав? Как вы это сделали?

– Всему свое время, Мэттью Нортон.

– Я должен знать.

– Ты должен отчистить душу. – Пастор Хью приближается ко мне и сводит брови. Не знаю, какую праведную чушь он собирается втирать мне, но внутри все переворачивается. Я сжимаю до скрипа зубы, а он кладет тяжеленную ладонь на мое плечо. – Бог простит то, что ты сотворил, мальчик мой. Но ты обязан выполнить миссию. Он выбрал именно тебя.

– Для чего?

– Для того чтобы избавить мир от чумы. Ариадна – чума, ее кровь отравлена.

– Вы хотите, чтобы я ее убил.

– Да, – не колеблясь, отвечает мужчина, а затем присаживается рядом со мной и едва слышно шепчет, – но ты ведь тоже этого хочешь, не так ли?

***

Я прихожу в коттедж Монфор.

Дверь открыта, будто жители этого дома никого не боятся: не боятся воров и психов, не боятся преступников, совершивших самые страшные злодеяния. Жители этого дома все видели. Им уже не страшно.

Я знаю, что сестры Монфор как всегда сидят на кухне или в гостиной. Но я не хочу с ними пересекаться. Сначала мне нужно пробраться в комнату Ариадны, только потом мне дозволено отвлечься на решение других проблем. Я поднимаюсь по лестнице, спокойным, ровным шагом следую к спальне Ариадны Монфор.

Признаться, приятно ничего не чувствовать. Приятно ощущать пустоту. Люди бегут от пустоты. Она им кажется ужасной, а я нахожу себя в стагнации. Нахожу себя в тишине.

Касаюсь пальцами дверной ручки, отталкиваю дверь, прохожу в спальню, замираю у комода с вещами и грубым движением распахиваю тумбочки. Беспорядок. Вся жизнь Ари состояла в сплошном беспорядке. Ее действия были стихийны, ее поступки - взбалмошны. Она несла за собой хаос, и ей вполне нравилось оставлять за спиной руины, ведь близкие с поразительной чуткостью закрывали глаза на все ее ошибки и прихоти.