Смертельное танго

— Это ее шарф. Слышишь, Лемонтий, это шарф Селены!

— Уверен? — Лемонтий перешел на шепот.

— Я сам ей его подарил.

— Во, блин! — приятель осмотрелся, достал из-за пазухи резиновую дубинку. — Купил по случаю. Незаменимая вещь для ближнего боя. Похоже, она мне скоро пригодится. Все, Оборотень, жди меня здесь!

— Я с тобой! — Данила поймал его за рукав куртки, сжал так, что побелели костяшки пальцев.

— Куда, блин, со мной?! Звони лучше Дакеру, вызывай подмогу.

— Дакер не берет трубку.

— Хреново. — Концом дубинки друг почесал затылок. — Ладно, тогда просто жди. Если начну орать, вызывай ментов, что ли…

— Помоги мне перебраться на ту сторону.

— Оборотень! Ты совсем плохо соображаешь?! — зашипел Лемонтий. — Там, — он кивнул на провал, — неизвестно что и неизвестно кто. Прости, друг, но без тебя мне будет сподручнее.

— Просто помоги мне перебраться на ту сторону! — Луну заволокло кровавым туманом. Туман этот изменил мир до неузнаваемости. Данилу он тоже изменил…

— Чего ты орешь, Оборотень?! — Лемонтий со злостью врезал ногой по торчащим из земли обломкам досок. — Теперь нас не слышал разве что глухой! — Он еще раз пнул забор, отшвырнул в темноту искореженные доски. — Смотри, пройдет тут твой луноход? И руку отпусти! Вцепился…

Данила разжал онемевшие пальцы, въехал в образовавшийся пролом.

— А дальше, ты уж извини, я пойду один, — Лемонтий снова перешел на шепот. — Некогда мне тут, понимаешь…

* * *

На стройке было тихо, даже звуки извне сюда не проникали. Аномальная зона!

Лемонтий вполголоса выругался, поудобнее перехватил дубинку и заскользил вдоль забора.

Классная получается бродилка, атмосферная! Сюда бы еще дробовичок для полноты картины и десяток-другой зомби.

В красноватом свете луны недостроенное полукруглое здание было похоже на Колизей — такое же величественное и унылое. Что это вообще такое? Спорткомплекс? Торговый центр?

Невдалеке ухнула какая-то птица. Лемонтий даже присел от неожиданности. Жуть какая… прости, Господи. Надо было не геройствовать, а сказать Оборотню, чтобы сразу вызывал ментов. И охотников за привидениями заодно. Уж больно место гадостное. Да, дробовичок бы сюда. С дробовичком он бы…

Лемонтий так и не успел додумать, как бы он развернулся, будь у него дробовик…

…Бетонный блок, похожий на алтарь для языческих жертвоприношений, стоял в самом центре недостроенного «Колизея». Лунный свет вырывал его из темноты, заливал расплавленным золотом. Его… и то, что на нем лежало…

— Мамочки… — Программист как-то сразу забыл и про бродилки, и про дробовик, и про свою антирелигиозность, перекрестился размашисто и торопливо. — Что же это, мамочки?..

Волосы на загривке встали дыбом, дубинка заскользила во вспотевшей ладони, пришлось ухватить ее двумя руками.

Это было похоже на завернутое в саван тело. Лемонтий сделал осторожный шаг к «алтарю», замер, прислушиваясь и оглядываясь, сражаясь с налившимися свинцовой тяжестью ногами, пытаясь унять дрожь. Лучше бы он остался с Оборотнем, лучше бы никогда не ходил на эту чертову стройку…

…Тело было накрыто простыней. Женское тело. На белоснежной ткани проступал рисунок, что-то похожее на черный иероглиф. Лемонтий не сразу понял, что черное — это кровь, взялся за самый край простыни, потянул…

Обнаженное тело — на стылом алтаре… Это было красиво. В этой лунной наготе не было ничего пошлого. Даже спиральный лабиринт, вырезанный на алебастрово-белом животе женщины, казался произведением искусства…

Лемонтий облизал пересохшие губы. Он и представить себе не мог, что смерть может быть такой прекрасной. Как античная статуя…

Нет! Она была бы прекрасна, если бы не обмотанные окровавленной колючей проволокой запястья, если бы не черный мешок на голове женщины…

Это Селена? Это Лунная девочка Оборотня? Бедный, бедный Оборотень… Смерть очень ревнивая поклонница, она не терпит конкуренции.

Лемонтий подошел вплотную к «алтарю», со странным благоговением пробежался кончиками пальцев по черной шершавой ткани. Пальцы что-то больно царапнуло. Он поднес руку к лицу, слизнул выступившую каплю крови…

Наваждение спало, рассеялось, как морок. Не было никакого Колизея и лунного алтаря. Не было античной статуи. Была Селена, Лунная девочка Оборотня. Какой-то нелюдь надругался над ней, затянул на шее колючую проволоку, оставил на теле свой автограф. Скотина…

Лемонтий больше ничего не боялся, ненависть сделала его бесстрашным. Царапая в кровь руки, не обращая внимания на боль, он распутывал проволоку, виток за витком…

Бедная девочка…

— Лемонтий!!! — Крик, почти вой, разорвал тишину на мелкие черные клочья. Инвалидная коляска Данилы стояла всего в нескольких метрах от «алтаря», путь ей преграждала куча строительного мусора. — Лемонтий, это она?!

Теперь он знал, как выглядит отчаяние. Отчаяние — это калека в инвалидной коляске, который может видеть свою мертвую подружку, но не может к ней прикоснуться из-за гребаной кучи строительного мусора…

— Это она?!

— Подожди, Оборотень! Только не ходи сюда! Я сейчас…

Лемонтий отшвырнул проволоку, сделал глубокий вдох, сдернул черный мешок…

…Это была она — Селена. Как он скажет? Как он скажет своему другу, что его Лунная девочка мертва?

— Лемонтий!!!

Он зажмурился, зажал руками уши, словно это могло что-нибудь изменить, исправить непоправимое.

Холодно. Черт, как же холодно! А она совсем голая. Или мертвым все равно?.. Лемонтий стянул с себя пальто, прикрыл им тело.

— Лемонтий, это она?!

Данила полз к «алтарю», цепляясь руками за землю, отталкиваясь непослушными ногами. Спицы перевернутой коляски хищно поблескивали в лунном свете.

— Не нужно! Подожди… — Лемонтий вытер ставшее вдруг мокрым лицо, погладил мертвую Селену по щеке. — Что ж ты наделала?..

Он считал себя очень храбрым. Он, Лемонтий Третий, истребитель виртуальной нечисти… Но, когда вздрогнули серебристые, точно припорошенные инеем ресницы, программист закричал.

У нее были черные глаза. Черные-черные! Чернее ночи… Она смотрела на наливающуюся кровью луну и улыбалась…

— Лемонтий! — Оборотень был уже рядом, изодранными в кровь пальцами цеплялся за край плиты, силился встать.

Лемонтий перестал кричать, ухватил друга за талию, привалил к алтарю, сказал срывающимся шепотом:

— Я думал, она мертвая, а она видишь какая?..

* * *

Ее разбудили прикосновения. Кто-то гладил ее по лицу. Она не хотела просыпаться. После того что с ней сделали, она больше не хотела жить…