Смертельное танго
Шрифт:
Холодно…
И темно…
И голос…
Что же ты наделала?..
Что она наделала? Не послушалась Данилу, пошла короткой дорогой, слишком поздно поняла, что за ней кто-то крадется. Слишком поздно поняла, что все бесполезно: и кричать, и сопротивляться, и молить о пощаде…
Лучше бы она умерла…
Холодно…
И темно…
И луна, огромная, красная луна. Почему она красная?..
У нее были такие глаза… Черные провалы, а не глаза. Такие, что не видно зрачков. И улыбка… Лучше бы она плакала, лучше бы кричала, чем улыбалась вот так…
— Селена? — Опираясь левой рукой о плиту, правой Данила погладил ее по волосам. — Селена, это я.
— Оборотень. — Серебристые ресницы дрогнули, взгляд незнакомых глаз сделался чуть более осмысленным, и его сердце, которое не билось целую вечность, ожило. — Оборотень, холодно…
— Сейчас, девочка… Ты потерпи… — Он обернулся, заорал во все горло: — Лемонтий!
Друг, клацая зубами не то от холода, не то от волнения, возился у изголовья бетонной плиты.
— Надо сначала руки развязать, — с присвистом сказал он, отшвыривая в сторону окровавленную проволоку. — Вот, теперь все!
Селена рывком села, натянула до подбородка пальто Лемонтия.
— Оборотень, давай сюда свою куртку! — Друг окончательно пришел в себя. — Спину ей укрой. Да не стой столбом, позвони Дакеру, пусть на машине подъедет. Черт! Куда же они ее одежду дели?
— Он был один. — Селена всхлипнула.
— Так, стоп! Никто не плачет, никто не истерит! — Лемонтий замахал руками. — Плакать будем дома, в тепле, в уюте. Оборотень, блин! Хватит на нее таращиться, звони Дакеру, пока мы все тут не околели!
На сей раз Дакер ответил сразу, точно ждал звонка.
— Оборотень, куда ты подевался? Я у твоего дома стою.
— Дакер, мы на старой стройке. — Он старался не смотреть на расцарапанные в кровь голые колени Селены. — Подъезжай сюда.
— А что вы там делаете?
— Дай-ка! — Лемонтий выхватил трубку, заорал во все горло: — Дакер, твою мать! Подъезжай к воротам стройки! Вопросы потом задавать будешь!
Лемонтий умел быть убедительным, а Дакер — расторопным и тактичным. Он врубился в ситуацию с ходу: без лишних слов, без лишних вопросов. Помог Даниле перебраться в инвалидную коляску, подхватил на руки Селену.
Они были уже на полпути к машине, когда обнаружили, что Лемонтий исчез.
— Где этот чумовой? — спросил Дакер.
— Не знаю. — Сейчас Данила мог думать только о Селене.
— Тут я! — Лемонтий вынырнул из темноты. — Отлить ходил.
— Нашел время, — проворчал Дакер, не сбавляя шаг.
— А сам где шастал? Мы тебе с Оборотнем, между прочим, звонили. Почему не отвечал?
— Мобильник в студии забыл…
Вода была горячей-горячей. Много воды и целый флакон пены, чтобы не видеть розовые потеки от кровоточащего лабиринта на ее животе. Ей теперь никогда не отогреться. Не отогреться и не отмыться. И не найти в себе сил, чтобы выйти из ванной к тем троим, что закрылись на кухне на «военный совет». Они стараются, делают вид, что ничего не случилось, но они все знают. И Данила знает… Как ей теперь с этим жить?..
В дверь постучали.
— Селена, можно мне войти?
Она вытерла полотенцем мокрое от слез лицо, молча кивнула, точно он мог ее видеть.
Данила вкатился в ванную, аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Ты как? —
Он осторожно коснулся ее волос, словно тоже боялся запачкаться…— Прости. — Она давала себе клятву быть сильной, держаться, но не удержалась. Слезы были горячее воды, слезы выжигали огненные бороздки на ее щеках.
— Не надо, ты ни в чем не виновата! — Данила поцеловал ее в макушку. — Я больше никогда не оставлю тебя одну. Я буду каждый день встречать тебя с работы. Забудь! Ничего не было, слышишь?!
Забыть? Как же ей хотелось забыть! Только ничего не получится. Это останется с ней навсегда. Это станет между ней и Оборотнем. Уже стало… просто он пока отказывается в это верить.
— Хорошо, я забуду. — Вот оно и наступило — время лжи.
— Можно я сейчас задам тебе несколько вопросов, а потом мы навсегда закроем эту тему? — Данила не смотрел ей в лицо, стряхивал с пальцев налипшую пену, как будто пена была важнее…
— Спрашивай! — Она научится врать и научится быть сильной.
Он молчал долго. Слишком долго…
— Селена, ты хочешь, чтобы мы дали этому делу ход?
— Нет! — Она замотала головой, и брызги с ее мокрых волос упали на его футболку. — Я не хочу. Его все равно не найдут.
— Почему? Ты его видела?
Нет, она его не видела… Слышала его дыхание, чувствовала каждое его движение, но не видела.
— Я не смогу его опознать, Данила.
— Ладно, — он вымученно улыбнулся. — Давай поговорим о другом. Тебе нужна медицинская помощь, твои раны нужно обработать и вообще… — Он запнулся…
— Раны неглубокие, — Селена провела рукой по животу. — А остальное… Завтра я сдам все необходимые анализы. Не волнуйся, все будет хорошо. — С каждым разом ложь давалась все легче. Может, она и в самом деле привыкнет? — Где Лемонтий и Дакер?
— Ушли.
Хорошо, что ушли. Они славные ребята, и Селена им очень благодарна, но сегодня ей было бы невыносимо их общество.
— Хочешь чаю с шоколадом? — спросил Данила.
— Хочу.
— Тогда ты выходи, а я его сейчас заварю. — Данила еще раз поцеловал ее в макушку, выкатился из ванной, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Хорошо, что Дакер и Лемонтий ушли. Они, конечно, классные ребята, но сейчас им с Селеной нужно побыть наедине.
Данила еще не знал, как они справятся со всем этим, как будут жить дальше. Но понимал, что случившееся с Селеной не повлияет на его к ней отношение. Зато это уже повлияло на его самооценку…
Он — беспомощный калека, неспособный защитить свою женщину, неспособный разобраться с тем подонком… Да что там разобраться?! Он даже найти его не в состоянии!
Данила включил чайник, скользнул взглядом по забытым Лемонтием сигаретам. Захотелось курить, сильно, до дрожи в пальцах. Он открыл окно, закурил, наблюдая, как бледнеет и уходит за тучи луна, молчаливая подружка убийц и насильников. Луну он ненавидел так же сильно, как и самого себя.
Закипела вода. Данила выбросил недокуренную сигарету, заварил зеленый чай. Селена хочет оставить все как есть, а что хочет он сам? Сделать вид, будто ничего не произошло, не спать ночами, зная, что тот выродок ходит безнаказанным, что, возможно, Селена не первая и не последняя его жертва? Он не знал…