Смертники доброй воли
Шрифт:
Дни для них троих стали пролетать на крейсерской скорости. После участия в тестах и опросах неистощимого на фантазию друга-хиддра, плотно окопавшегося со всеми приборами в специально выделенной ему Ледой комнате, Адамас, едва успевая вдохнуть воздуха, отходил к возвращающемуся после обеда Бельфегору — и тот гонял его по всему, чему только мог. В нём опять возрождался талантливый руководитель и строгий педагог, так что от обоих друзей долгое время не было совершенно никакого спасения. Впрочем, Адамас и не возражал: он слишком много упустил за время своего отрицания собственной судьбы и жаждал как можно скорее восстановить утерянное.
Война, конечно, продолжала его интересовать, и вечерами, когда выдохшийся Вэлиант заваливался спать (занятия в Академии у него после Нового года кончились, и он работал лишь над дипломом), Адамас неизменно спрашивал Бельфегора о новостях с фронта. Ничего утешительного тот рассказать не мог: из месяца в месяц Азата пытались теснить
В самом МД, по рассказам Бельфегора, тоже было не всё ладно, и он из кожи вон лез, чтобы указать некоторым особо зарвавшимся агентам их место. Вместе с Адамасом они решили допустить тот факт, что одной из главных причин возвращения Бельфегора в Канари было именно желание Аспитиса иметь в столичной ставке доверенного и достаточно авторитетного человека для наведения там порядка, хотя Мессия и не признавал, что Марк способен так откровенно подсиживать его. Бельфегор регулярно отправлял ему и Цезарю донесения об атмосфере в ставке и растущем неприятии чересчур затянувшейся войны, но в ответ получал лишь сухие отписки в духе «Продолжай наблюдение». Доверять в ставке было почти что некому: вся гвардия, за исключением совсем молодых кадров, также пребывала на войне, и Бельфегор, не в силах достать веские доказательства измены главного секретаря Мессии, лишь бессильно скрежетал зубами и тоже не мог дождаться июня и того, что должны были привнести в ключевые штабы воспитанники Дилайлы и Табиты, уже получившие официальное наименование отряда — Посланники доброй воли.
Наконец, когда Вэлиант закончил основные эксперименты и с головой ушёл в суммирование данных на бумаге, Бельфегор почти примирился с собственным бессилием, а Адамас с удивлением осознал, что с его помощью и вправду стал походить на будущего студента, пришёл июнь. Со второй его половины начинались вступительные в Академию, и, готовясь к ним, Адамас каждый день спрашивал приезжавшего со службы Бельфегора, как обстоят дела в связи со вступлением в должность Посланников. Поразительно, но известия были лишь хорошие, а ведь они оба были уверены, что кто-нибудь да попытается помешать их успешному внедрению. Наблюдатели сообщали, что ключевые ставки постепенно самоорганизовываются, всё шло к тому, что совсем скоро Рэксом и Аспитисом будет предпринят тот самый большой поход, в результате которого Азат будет если не побеждён, то хотя бы обескровлен, и у Адамаса немного отлегло от сердца.
Экзамены в Академию дались ему неожиданно легко, и, сдав последний на один из высших баллов (а мог бы быть и лучшим, как отец в своё время, если бы не профилонил столько лет), Адамас не сомневался, что будет зачислен. Сразу после экзамена — ещё было два часа до обеда — он уехал отмечать к Эдмону, чтобы не маячить перед глазами у остервенело подсчитывающего последние цифры в дипломе Вэлианта. Но не успели они выпить по первому бокалу слабоалкогольного шампанского, как на пороге комнаты появился сумрачный Бельфегор, судя по форме, сразу со службы.
— Ты пришёл поругаться, почему мы не пригласили тебя на этот маленький сабантуй, или что-то случилось? — осторожно спросил Адамас.
— Мне теперь не до сабантуев, ни больших, ни маленьких, — отозвался хорон, проходя в комнату и садясь в кресло. — Два дурдома за три дня. И в связи с этим новость: через несколько часов я отправляюсь на Север.
— Ого, — присвистнул Эдмон, отставляя бокал. — Что там такого произошло?
— Много интересного. Во-первых, позавчера взлетела на воздух одна из ключевых объединённых ставок, выживших нет. Среди погибших — два Посланника и хорошо знакомый тебе, Адамас, Эрих Мариавель, — после этих слов Адамас тоже убрал с глаз долой шампанское. — Во-вторых, сегодня было совершено нападение на другую ставку — и всего-то одним, так и не пойманным диверсантом. Убиты начальник ставки со стороны МД и отвечающий за него же Посланник. А также, — Бельфегор пристально посмотрел на внимательно слушавшего его друга, — тяжело ранен Посланник от ГШР, Беккер Златовский. Поскольку в организации диверсии подозревается командующий ставки от ГШР, а Посланник не имеет возможности высказаться в его защиту, среди солдат Мессии вот-вот вспыхнет
бунт. Это — одна из важнейших наших ставок, горная, южная оконечность Гадюки, неприступный — раньше — форпост, удерживающий именно там особо зубастые войска «Аркана» от полного захвата побережья. Если там начнётся бардак, сами понимаете… Поэтому мне поручили занять место управленца от МД и установить дисциплину.— Можешь рассказать подробнее? — поскольку Адамас толком уже не мог нахмуриться, за эти месяцы он научился выражать озабоченность голосом. Бельфегор сплёл пальцы в замок и, странно ухмыляясь, заговорил:
— Тёмная там история. Уже лет как десять эта ставка, Родана, управляется одним человеком — изначально она принадлежала только Мессии, и он отрядил туда одного из самых суровых своих агентов. Люк Кейтода, сормах, в этом году ему исполнилось бы пятьдесят шесть лет. Пограничники у него всегда по струнке ходили, возражений он не слушал, перечить не позволял, но был справедлив, так что подчинённые его хоть и боялись, но и уважали одновременно. С началом войны ставка стала объединённой, к нему прислали гэшээровца — и тут-то и начался цирк. До этого момента Люк выжил троих начальников, причём непонятно, то ли это они не смогли найти с ним общий язык, то ли он просто не способен терпеть Генштаб. С последним, Миланом Фортоем, у них отношения не сложились особо — Люк даже составил на него совсем недавно жалобу в высшие инстанции о непочтительном отношении и стремлении к перевесу на стороне Генштаба. И это, кстати, всё на фоне уже работающих с ними Посланников. Последнее донесение от Беккера было, что между Люком и его коллегой вроде как налажен диалог, хотя Милана в результате жалобы не глядя понизили на уровень и в припадке злости он много ласкового наговорил оппоненту. Собственно, некоторые его слова, а именно: «Почаще теперь оглядывайся, Кейтода!» — и расценивают теперь как доказательство его участия в диверсии. Буквально на следующий день во время проводившихся переговоров между двумя командующими и присутствовавшими при них Посланниками к ним ворвался неопознаваемый солдат и в упор из автомата расстрелял Люка, Посланницу Дайану, обоих секретарей, то ли случайно, то ли специально лишь зацепил успевшего спрятаться Беккера и исчез через окно. В общем, поеду разбираться. Фортой сейчас под стражей, Беккер в больнице, так что Родана осталась без управления.
— Можно с тобой? — без особой надежды спросил Адамас, и Бельфегор, конечно, отрицательно качнул головой.
— Ты уже навоевался, учись, студент… Кстати, по какому поводу-то сабантуй?
— Общий балл за три экзамена — 298, - ответил за кузена Эдмон. — Без сомнений, он поступил.
— Мои поздравления, — улыбнулся Бельфегор и встал. — Тогда я поехал. Спишемся ещё, Адамас.
— Удачи, Бельфегор, — искренне пожелал ему тот и, проследив, как он стремительно выходит из комнаты, перевёл неподвижный взгляд на Эдмона.
— Ты ведь собираешься ехать? — угадал тот.
— Если ты мне кое в чём поможешь, — кивнул Адамас.
— Это без вопросов. А глаза как спрячешь?
— Что мне, зря очки подарили? На улице же не шарахаются, — хорон извлёк из кармана специально созданные для него Вэлиантом и Киллианом плотно прижимающиеся к глазам совершенно непрозрачные внешне очки, держащиеся на ушах не только за счёт дужек, но и магнитных креплений к пластинам в голове, и надел их. — В них я гораздо больше похож на человека.
— А если ещё и смастерить такой приказ, чтобы не задавали лишних вопросов, вообще будет замечательно, — задумчиво кивнул Эдмон и немедленно зажёгся воодушевлением. — Что ж, включаем мозги, брат!
Необходимый приказ о назначении агента II уровня Орсона Капитанова в упомянутую Бельфегором ставку за подписью Рэкса Страхова Эдмон составил в два счёта — Адамасу только и осталось, что подивиться, как легко он перенял канцелярский стиль Рафаэля, от которого в обычное время и рассылались подобные приказы. Расписывался за отца он сам: его подпись хорон умел подделывать с девяти лет, когда начал частенько прогуливать школу и придумывал для себя объяснительные. Поскольку у состоящего на хорошем счёту у Домино Эдмона был доступ в архивы, фальшивый приказ получил настоящий номер и не должен был вызвать вопросов ни у пограничника при въезде на Север, ни у дежурного на КПП Роданы. Чтобы уж совсем было не подкопаться, в приказ Эдмон внёс и номер личного автомобиля кузена, на котором тот в ближайшее же время отправлялся в путь — ну а права на вождение Адамас получил ещё в прошлом году, как только перешёл шестнадцатилетний рубеж. Если удача не отвернётся от него, афера должна была прокатить.
Для мамы Адамас пока якобы оставался с ночёвкой у Эдмона (машина — чтобы покататься по городу), в дальнейшем — его так или иначе вычислят на Севере и, скорее всего, отправят домой под конвоем. Но к этому времени он успеет пообщаться с Беккером. Собственно, по большей части ради этого Адамас и рвался туда: ему казались странными эти последовательные нападения на Посланников, когда прежде на Севере было относительно тихо, к тому же конкретно ему Беккер мог рассказать о диверсанте что-то такое, что не поймут не проживавшие на базе, и он вдруг может оказаться полезным.