Смоленский поход

— За кого, — простонала королева, — вы же сами говорили о ее репутации. Из знати никто на это не пойдет, а что-то меньшее не устроит ее саму. К тому же у этой охотницы в силках сам король!

— Не все так плохо, матушка. Я, в отличие от вас, знаю Эббу. Во-первых, она девушка разумная, а во-вторых действительно любит вашего сына. Нужно лишь найти выход, который всех устроит. Поскольку Густав вряд ли откажется от связи с ней, поэтому потенциальный жених должен быть не слишком щепетилен, и при этом достаточно знатен, чтобы состоять при дворе.

— Вы полагаете, найдется человек согласный добровольно увенчать свою голову рогами?

— Если цена за это будет приемлема, то половина шведской знати выстроится в очередь на руку и сердце юной графини.

— Чтобы стать посмешищем в глазах представителей второй половины?

— Представители второй половины будут готовы пинками загнать своих жен в королевскую постель, если узнают эту цену.

— Не будет ли она в таком случае слишком велика?

— Нет, если он будет при этом человеком полезным.

— Но где взять такого человека?

— Ну, не знаю… вы лучше меня знаете шведскую аристократию.

— Иоганн, кого вы хотите обмануть? Называйте вашего кандидата.

— Господь с вами, ваше величество, вы приписываете мне способности, каких у меня отродясь не бывало. Единственно, я мог бы сказать вам, кого на эту роль пробовать не стоит совершенно.

— Говорите.

— Ну, не знаю, Карла Юхана Юленшерну например.

— Интересный выбор.

— Да нет же, я говорю вам, что этого не стоит делать, несмотря на то, что по ряду своих качеств он подходит почти идеально.

— Каких именно?

— Ну, он представитель одной из знатнейших семей в Швеции, стало быть, проблем с его пребыванием при дворе не предвидится. С другой стороны он жаден и беспринципен, так что выгоды подобного брака могут его соблазнить. При этом он достаточно безнравственный человек чтобы его не пугала двусмысленность положения.

— Хм. Почему же вы говорите, что он не подходит?

— Человек он совершенно пустой, но при этом деятельный. Обязательно совершит какую-нибудь глупость и скомпрометирует и себя и супругу и покровительствующего ему монарха. Тут нужен человек другого склада характера, скажем так, более верный шведской короне.

Королева мать нахмурила брови и глубоко задумалась, потом, очевидно приняв решение, встряхнула головой и внимательно посмотрела на меня.

— Иоганн, вы поговорите с графиней Браге об этом деле?

— Ну, если вы хотите все испортить, то я готов.

— Испортить?

— Разумеется, матушка. Я мужчина, а Эбба при всем ее незаурядном уме, все же женщина. Есть вещи, которые женщине может сказать только другая женщина. Другое дело, что когда Густав Адольф узнает о вашем, именно вашем, государыня, предложении, и придет ко мне, я мог бы расписать ему все выгоды и преимущества подобной комбинации.

— Пожалуй, в ваших словах есть смысл. Хорошо, я обдумаю все, что вы мне сказали. Кстати, почему вы сказали: «мог бы»? Ах, да, понимаю. Вы тоже что-то хотите взамен.

— Ну что вы, матушка, я никогда не посмел бы выставлять вам условия.

— Полно вам, говорите.

— Если бы вы через верных вам людей поддержали в риксдаге проект обмена Риги на Корелу и Новгород, я был бы вам чрезвычайно обязан.

— Вы полагаете мою поддержку необходимой?

— Я был бы рад любой поддержке. Меня поджимает время.

— Вы хотите уладить все дела, пока нет канцлера?

— Да, я не хотел бы участия Оксеншерны, но дело не только в этом. Мое положение в Москве тоже не самое лучшее. Сейчас после взятия Смоленска оно, конечно, упрочилось. Но в победоносных войнах есть и свой минус, мои новые подданные вполне могут потребовать, чтобы я решил новгородский вопрос также как и смоленский.

— Потребовать у царя?

— Мне ли вам объяснять, что власть монархов не бывает абсолютной. Всегда есть обстоятельства, которые невозможно игнорировать.

— Хорошо, хотя мои возможности ограничены, я поддержу вас.

— О большем я не смею и просить.

— Что вы намерены делать, когда уладите вопрос с обменом?

— Заберу Катарину и сына и отправлюсь в Москву. После военного и дипломатического успехов, наличие жены и наследника укрепит положение новой династии совершенно.

— Новой династии, — проговорила королева, будто пробуя эти слова на вкус.

— Господь не позволил стать царем вашему сыну, но, в любом случае, моим наследником будет племянник Густава Адольфа и ваш внук.

— Полно, Иоганн, я не виню вас в произошедшем. На все воля божья.

— Аминь.

Выйдя из покоев королевы, я поежился как после мороза. Разговор с тещей дался мне совсем не просто, и я почувствовал себя немного усталым. Однако мои испытания еще не закончились, перед выходом меня дожидался адъютант короля.

— Его величество изволит пригласить ваше величество для беседы, — торжественно проговорил посланник.

— Его величество изволит мое величество, — проговорил я, хмыкнув, — да вы просто Цицерон, друг мой! Ладно, показывайте дорогу, кстати, как вас зовут?

— Николас, ваше величество, Николас Спаре.

— Спаре, вы верно родственник новгородскому губернатору?

— Весьма дальний, ваше величество, я из другой ветви нашего рода.

— Понятно, не знал, что ваш род так велик.

— Он вовсе не велик. В нашей ветви я последний, как и господин губернатор в своей.

— Но у него вроде как были дети?

— Да, две дочери, Аврора и Кристина.

— Я помню только Аврору.

— Неудивительно, моя кузина Кристина еще совсем малышка. Они сейчас в Новгороде вместе с господином Спаре.

— Он взял с собой семью?

— Не всю, кузина Аврора сейчас при дворе, а вот госпожу Ульрику с малышкой дядюшка взял с собой. Ну, вот, мы уже пришли.

— Благодарю вас, друг мой.

Когда я вошел Густав Адольф стоял у окна делая вид что любуется окружающим пейзажем.

— Наконец то, — вскликнул король, обернувшись, — что королева мать хотела от тебя?

— Ее величество захотела вспомнить прежние времена, когда мы с вами были еще молодыми и беззаботными принцами.

— Ты серьезно?