Снаружи и внутри. Часть первая

В голове у микронела на вахте только один блок - профессиональный. Но он обязательно включает распорядок и правила безопасности микромира. Ильич их нарушает. Он должен пройти процедуры проверки и восстановления, это обязательно.

Капитан вытянулся и отдал честь.

– Есть, мой генерал! Обязательно.
– громко заверил врача Ильич. Но что он подумал, осталось неизвестно.

Глава 11. Отделение восстановления микронелов

Все на свете функционально, а особенно то, что решительно ничему не служит.

Е. Лец

Вот и конец длинной. двухнедельной вахте. Лодочку-микроскаф вытащили, усталые микронелы вышли в специальный переходник для микрош. Теперь надо ждать, их будут вызывать по одному.

Лаледа подумала: "Сидим, ждем. С рейса двое - кэп и я. Говорить можем только о вахте, остальные темы заблокированы, маленькая голова микронела не выдержит.
– Лаледа потянулась.
– Сейчас восстановлюсь, и нахлынут проблемы. Хоть и устала, а приятно просто посидеть, ни о чем не заботясь. Рейсы позади, вахта сдана, работа выполнена вполне так качественно, нештатные ситуации... м-м... благополучно разрешились. Да. Все хорошо. Впереди все-таки отдых и развлечения.
– И без перехода: Но Спиванский, все-таки, паразит, мог бы и сделать комплимент".

Он сидел, откинувшись на спинку "кожаного" дивана, прикрыв глаза. Леде не сиделось спокойно, и она решила все-таки заговорить первой:

– Кэп, как тебе Котангенс, не надоел?

Иван открыл глаза и ответил:

– Да нет, ведроид как ведроид, сноровка есть.
– довольно безразлично, между прочим, ответил капитан Спиванский. "Ведроидом", бывало, капитаны называли бортовой андроид. Ведро с гайками, то есть.

Она начала заводиться. Фыркнула и сказала:

– А что у тебя не ведро? С гайками? Лодка ведро, машина ведро.

Он не отвечал, снова прикрыл глаза и расслабился.

– А имя что такое дурацкое?
– продолжила Леда.
– Все время забываю спросить на берегу, не до него. От слова кот?

На прямой вопрос кэп ответил:

– Примерно. Так, котангенс - это тригонометрия.
– Он подумал, давать ли определение понятия "котангенс". Посмотрел на Ледушку и передумал. Врачи не очень с математикой почему-то. Да и лишняя это информация.

И просто сказал:

– Дройдам стараются давать такие имена - там... э-э-э... такое как бы математическое, техническое, или электронное, и чтобы на основной образ походило.

Леда ухмыльнулась, потом скривилась:

– В смысле, "Котангенс" начинается с "кота"? И плюс твоя тригонометрия?
– Леда состроила еще одну гримасу, видимо, выражая непонимание.

Кэп покачал головой, подумал немного и ответил:

– Наверно, да. По-моему, это зря кто-то выпендривается. Ну, был бы Барсик, да и все.
– Кэп снова задумался. Он любил кошек. Был когда-то и у него Барсик. Ба-арсик, кс-кс... Но кроме имени, ничего не всплывало. Ну да, помнить, но не вспоминать. Ограничения микронелов.

И он продолжил:

– А то был кот Косинус на эм-двадцать, потом есть пингвин Пинкод, собака График...

Лаледа захихикала:

– "Аф-аф", что ли?
– но развить тему не успела.

– Петровская!
– прозвучал вызов из динамика.

– Пока, Ив!
– Лаледа изобразила воздушный поцелуй.

Он легко ответил:

– Пока, дорогая. Я тебе позвоню.
– И снова закрыл глаза

Леда Романовна вышла через переходник в специальную капсулу, уже отстраненно почистила и помыла себя, то есть микрошу, устроила в специальное гнездо, нажала нужную кнопку.

Вошли два модуля эм-два, то есть средние медработники, с карточками "Степан" и "Вероника", поздоровались, быстро и профессионально надели и подключили шлем, датчики, начали тянуть катетеры.

Вероника сказала:

– С возвращением, Леда Романовна!
– Девчонка, кажется, знакомая, подумала Леда, вроде бы медсестра из хирургии. Нет, не вспомнить. Но ответила, ласково сказала:

– Спасибо. Вероника, как там снаружи?
– По модулю ничего не поймешь, лицо у него закрыто, но голос прозвучал тепло:

– Все так же, все нормально. Погода хорошая. Считайте до десяти.

– Раз, два, три...- Лаледа закрыла глаза и отключилась. Она знала, что сейчас микрошу протестируют. Если все в порядке, подключат к автономке, промоют уже как следует и засунут в стазис, до следующей вахты.

Сама же врач Петровская начала проходить процедуру восстановления и воссоединения, то есть ПВВ.

Через пару часов Лаледа открыла глаза и обнаружила себя в больничной палате, на функциональной антигравитационной кровати, в обычном макроформате.

Все тело покалывало, кожу жгло, в глаза будто песок насыпали. Леда поморгала. Так, еще в ушах шумит. Голова кружится. Ну ничего, все терпимо, кроме головокружения.

Пришли правильные воспоминания. Надо сделать гимнастику. Как там? Фиксируем взгляд и делаем повороты головой. Леда остановила взгляд на табличке на спинке кровати и стала медленно поворачивать голову. Рраз-два-а. Еще. Отпустило.

Она закрыла глаза, полежала еще. Кажется, отпускает. Женщина осторожно потянулась, осмотрелась. Обычная больничная обстановка. Ее личные мелочи лежат на прикроватном столике, там же стакан-поилка с водой, да еще букет цветов. Это, интересно, кто же позаботился?

Леда потянула носом. Тонкий горький запах осенних хризантем наполнил блаженством. Микронелы в виде микроши, как и модули, полностью лишены обоняния. Это единственное чувство, которое совершенно не нужно в скафе. Даже вредно. Две недели в условиях скученности хороших запахов не добавят.

Зато после вахты запахи ощущаются особенно остро. Не то чтобы ароматы резко били в нос, а наоборот, они распадаются на составляющие, играют всеми гранями. Леда с ходу могла не только узнать любые духи, но и не хуже прибора определить их составляющие.

Постепенно вахта на двадцать третьей отходила на второй план, голову занимали обычные заботы и проблемы. Процедура воссоединения у нее обычно проходила спокойно, занимала всего часа три-четыре. Так что беспокоиться не о чем и торопиться пока некуда.

В дверь постучали.

– Да, войдите!
– Лаледа снова потянулась осторожно, стараясь не задевать провода и катетеры. Жжение проходит, возвращаются обычные ощущения гладкой постели, снизу чувствуется антиграв. Когда он работает, начинаешь понимать, каково оно там, на облаках.