Снежная Королева

От его равнодушного «пока» у меня по коже мороз пополз. Он мне ясно дал понять, что в следующий раз точно не станет останавливать эту мегеру. Дверь в кабинет распахнулась абсолютно бесшумно, и на пороге остановился тот же самый охранник. Его взгляд скользнул по мне, а затем остановился на моем визави.

— Уведи. Оставишь в комнате на втором этаже, — приказал он, — глаз не спускать, — а потом уже мне, — бежать тебе некуда, девочка, да и не сможешь. Помни, что только от тебя зависит жизнь не только Влада, — я застыла, непонимающе посмотрев на Темникова. Не только? — Он за тебя ответит головой. В прямом смысле этого слова, — предупредил он меня, — что касается остального, — он немного помолчал, — ты все узнаешь в свое время. И о наказании не забывай…

— Почему? — прошептала я. Не хотела спрашивать, но вопрос вырвался сам собой. Мне просто было интересно, зачем ему надо было спасать меня, если раньше он говорил другое.

— Считай, что помог… по-родственному, — бросил Темников, отворачиваясь от меня и теряя интерес к моей персоне. Он махнул охраннику, чтобы тот меня увел, и мне снова завязали глаза.

И снова бесчисленные повороты и лестницы. В этот раз я шла немного увереннее, потому что, не знаю, намеренно ли или случайно, но мне оставили небольшую щель, чтобы я могла видеть пол под ногами. Для вида я немного спотыкалась, чтобы не выдать себя, но охранник сделал вид, что не замечает этого. Понять бы еще — с чего подобная «благотворительность»?

— Молодец, что сдержалась, — раздался над ухом тихий шепот. Я не почувствовала его приближения, но постаралась не выдать испуга. Отвечать тоже не стала, — потерпи еще немного, он скоро…

Кто этот таинственный «он» и когда наступит загадочное «скоро», уточнять не стала. Только чуть наклонила голову, намекая, что услышала.

Мы подошли к какой-то двери, и меня без лишних слов втолкнули внутрь, а потом я услышала звук закрываемого замка. Поняла, что в помещении я осталась одна, и медленно стянула повязку с глаз. На этот раз к стене не приковали, но я не обманывалась подобной «щедростью».

Комната оказалась абсолютно пустой, лишь у противоположной стены был брошен старый матрас, а на нем лежало тонкое одеяло. Вот и все удобства. Ни окон, ни дверей не обнаружила, поэтому устало поплелась к спальному месту и села, поджав под себя ноги. Очень хотелось есть и пить, но брать в этом доме что либо я опасалась. Лишь в д у ше успела сделать несколько глотков воды, пересилив себя. Это ненадолго приглушило чувство голода.

Посмотрела на железки, причиняющие мне боль, немного провернула, чтобы не натирали кожу, и тихо вздохнула. Болело тело, а в глазах от недосыпа и введенного лекарства нещадно жгло, словно песка насыпали. Но я переживу, все переживу. И плакать не стану. Перетерплю и… дождусь.

Я знаю, он придет за мной. Верю ему… несмотря ни на что!

— Глеб, где же ты? — беззвучно прошептали мои губы в темноту.

Глеб.

Я широко распахнул глаза, вглядываясь в темноту кабинета. В ушах до сих пор стоял беззвучный шепот родных губ — «Глеб». Она звала меня, звала, а я… я ничего не делаю. Где моя девочка? Что с ней?

Сел, опершись спиной на спинку дивана, и осмотрел место, где провожу последние недели. Обстановка стала почти родной для меня, безликий интерьер и казенная мебель раздражали уже меньше, хотя в первое время я даже работать и спать не мог. Но и вернуться назад туда, где мы с Дашей провели несколько наших счастливых дней, я не мог. Даже по настоянию ее отца. Наши отношения с ним немного наладились, но все же некоторая напряженность оставалась. Да и не хотелось мне мешать ему и Светлане, сейчас им тоже нужно было побыть вдвоем и обсудить все в спокойной обстановке.

Хотя… сложно было назвать весь творящийся в моей жизни кавардак — спокойной обстановкой. И отсутствие вестей о Даше заставляло меня нервничать и срывать зло на подчиненных. Моя выдержка, о которой на прежнем месте работы слагали легенды, давала в последнее время сбой. Я не мог есть, не мог спать, не мог работать в этом душном кабинете, ожидая вестей от моих ребят, которых еще весной мы с успехом внедрили в ту банду. Сейчас меня это не интересовало, как и вся эта суета вокруг будущего форума, который должен был открыться со дня на день. Именно в это время мы и ожидали активизации преступной группировки.

Внутри остался только страх. Страх потерять Дашу… навсегда. У меня все внутри противилось этому, хотя я понимал, что не смогу удержать ее силой. Понимал, что лишь обида заставила ее поступить так…. я просто хотел найти ее и объяснить, удостовериться, что она жива и здорова, а потом… если она оттолкнет меня, я…. Что стану делать дальше я не знал.

Сейчас я, как никто, понимаю чувства Михаила, вернее, Вадима, когда он терял Эйрене, а сейчас и Светлану.

Наш разговор закончился далеко за полночь, когда Светлана в полной тишине покинула кабинет. Вадим смотрел на это с нескрываемой безысходностью в глазах. Как дернулся, чтобы остановить, а вместо этого сам замер на месте, склонив голову и признавая поражение.

— Последний вопрос, — проговорил я, видя, что ему сейчас наплевать и на меня, и на мой допрос. Но я не мог не спросить, потому что бился над ним долго, но не мог найти ответа. — Кто тот человек, найденный в вашей квартире и признанный снова погибшим Вадимом Аксёновым?

Он молчал долго, вероятно, раздумывая, ст о ит ли открывать все тайны прошлого.

— Случайный… труп, найденный по моей просьбе, — усмехнулся он, а я едва не взорвался от цинизма, сквозившего в его словах, поэтому Аксёнов перебил меня прежде, чем я высказал ему все, что думаю, — послушай, Вестник, неужели ты думаешь, что с моей смертью все бы закончилось? Нет, те твари, что хотели и испортили нашу с Эри жизнь не успокоятся, пока последняя из Видящих не умрет до того, как родится новая. Я должен был оборвать все ниточки, ведущие к моей Даше, чтобы они не нашли ее. И не влезь вы с… генералом, — процедил он сквозь зубы, — все бы вышло. Рано или поздно, я бы нашел их обоих и… — он не договорил, а я понял, что мне больше знать и не надо.

— Идите за ней, — тихо проговорил я, понимая, что мы оба больше не в состоянии что-либо обсуждать сегодня. Он посмотрел на меня, а в его взгляде, так похожем на Дашин, застыла боль. — Она очень нуждается в вашей поддержке, просто боится, что ваши чувства — простая игра.

Он стоял и смотрел в мои глаза, и я видел, что его-то они точно не пугают. Совсем, как Дашу.

— С чего ты так уверен, Вестник? — досада, звучавшая в его голосе, заставила меня только покачать головой. Он так и не сдвинулся с места, только сжимал и разжимал кулаки.

— Просто она женщина… влюбленная женщина, — вздох невольно сорвался с моих губ, и я отвернулся, чтобы он не заметил выражения моего лица. Не хватало мне еще влюбленных мирить.

Михаил молча направился к выходу, но на пороге остановился. До меня донесся его вздох, а потом и вопрос, заданный глухим голосом:

— А… Даша? Тоже игра?

Я резко развернулся в его сторону, опаляя его взглядом, полным ненависти. Даже то, что он отец моей невесты не дает ему права называть все, что происходит в наших с ней жизнях игрой.

— Нет! Даша — моя судьба, — надеюсь, я ответил на его вопрос достаточно уверенно, чтобы он, наконец, оставил меня в покое.

Я снова отвернулся и посмотрел на полный диск луны за окном. Ночь темным покрывалом укрыла город, заставляя его огни сиять ярче звезд на небе.

— Не подведи меня, В… Глеб, — вдруг проговорил Аксёнов. — Она моя единственная дочь…

— Я помню это, поверьте, — холодно отозвался я, посмотрев ему в глаза. — Я ее люблю. А еще жизнь отдам за нее, если потребуется.