Снежных полей саламандры

Игорь стиснул зубы и промолчал только потому, что в него вцепилась Ане.

— Никаких фильтров, — вмешалась Севина. — У меня сейчас каждый на счету, а вы лишаете меня лучшего, полковник. И это накануне сами знаете чего.

— Хорошо, — сухо кивнул Типаэск. — Пусть будет без фильтров.

На том и расстались.

— У, зловредное насекомое! — выразилась Севина, когда от Типаэска простыл и след. — Ты-то, Жаров, с чего с ним задрался? Жить надоело? Он бы тебя в микронный блин раскатал и был бы прав! Нечего потому что рот раскрывать на полковника! Телепата первого ранга! Особиста, твою-то мать!

— Ну, это ещё вопрос, кто кого раскатал бы, — злобно буркнул Игорь, потирая кулак.

— Да уж не ты, — отрезала Севина. — Я его в деле видела, знаю, что говорю.

— И я, — сказала Ане, — видела, он правда жуткий, Игорь!

— Жива, — Игорь притянул её к себе, обнял, и она замерла, всем телом ловя его тепло.

Пережитое днём во дворе своего, теперь уже бывшего, дома вернулось и накрыло запоздалым ужасом. Ане уткнулась лицом в грудь своему мужчине и разрыдалась, цепляясь за него, как за скалу, вставшую в середине бурного потока.

— Всё, хватит, — угрюмо сказала Севина. — Трёхчасовая готовность!

Игорь отстранил её. Ане сердито отёрла со щёк слёзы.

— Мне нужно идти, — сказал Игорь. — Дней пять меня не будет, может, десять. Не делай глупостей, дождись. Хорошо?

Ане торопливо закивала. Какие уж тут глупости!

— И с этим… насекомым… не связывайся больше!

— Он может приказать, — возразила Ане.

— Может, — кивнул Игорь. — А ты всегда можешь отказаться. Нет у них такой привилегии, приказывать гражданским безо всякого выбора!

— Жаров! — поторопила Севина.

Ане отступила на шаг. Иначе Игорь не отпустил бы её. Паранорма пирокинеза включает в себя слабые способности к ясновидению. Жаров чувствовал, что оставляет любимую зря. Что по-хорошему надо наплевать на всё и с ней остаться. Но он не мог остаться! Он давал присягу, он подписывал контракт. Он не был свободен, как бывают иногда свободны гражданские лица, и никогда не жалел об этом. До сегодняшнего дня.

— Иди, Игорь, — сказала Ане. — Иди…

Он кивнул. Ушёл, у лестницы оглянулся. Бывают моменты, о которых сразу понимаешь: я запомню это навсегда. Что бы ни случилось, что бы ни произошло. Память не позволит провалиться в бесконечную серость «того, что уже было». Ане чувствовала, что обжигающий взгляд Игоря останется с нею на всю жизнь.

Именно так. Безликий этаж медицинского центра, гигантская капитан Севина и уходящий с нею любимый мужчина.

Прошло несколько дней. Добрая доктор Хименес завалила работой и пригрозила устроить экзамен по медицинским терминам в языковом поле эсперанто. Ане была ей благодарна: хуже пытки бездельем в её положении ничего не придумаешь. Она хваталась за любое дело, как утопающий за последнюю соломинку, это помогало отвлечься, не давало окончательно скиснуть в жалости к себе. Позже, вспоминая, Ане не раз и не два поблагодарит мысленно маленькую целительницу, сумевшую удержать её от падения в глубокую депрессию. Без Хименес, в одиночку, Ане вряд ли справилась бы..

Судя по количеству пациентов с битыми черепами, неспокойно было на Ласточке, конкретно, — в Северо-Восточном квадрате, за который отвечала база «Альбатрос». Уж не война ли там началась, тревожилась Ане. Та самая, о которой говорил папа, когда просил Игоря как можно быстрее увезти с планеты любимую дочь. Не то, чтобы ей было запрещено смотреть новости. Не смотрела сама, не до них было. Новости Ласточки вряд ли отличались бы объективностью, как всегда, глаза вытаращат и орут про проклятых федералов. Журналисты прямо «мирумирников» не поддерживали, но косвенно — сколько угодно, тошно слушать. Вранья про невинно убиенного поганым федералом бандита после теракта в Ярсеневске хватило за глаза.

И очень тяжёло, до физической боли, приходилось без Игоря Жарова. Как он там, где он там? Живой? Ане смертельно боялась, что его убьют. То есть, боялась она за него и раньше, но теперь страх перерос в какой-то бред навязчивости. А вот убьют его. И что дальше? Ей снились кошмары, она вскрикивала по ночам, вставала с постели и, не умея успокоиться, ходила по комнате, измеряя шагами собственную бессонницу. Скорей бы уже всё закончилось. Неопределённость выматывала.

В один из таких дней на связи возник полковник Типаэск, которого Ане, честно говоря, уже подзабыла. Пришлось снова пережить культурный шок при виде его нечеловечески прекрасного лица.

— Вы мне нужны, Анна Жановна, — сказал он, — как свидетель. Вы сейчас свободны?

— Да, — сказала она. — Мне надо куда-то пройти?

— Никуда не надо, я зайду за вами сам.

Суть вопроса заключалась в том, что на базу прибыл человек, пожелавший, чтобы ему оформили явку с повинной.

— Интересная личность, — рассказал о сдавшемся Типаэск. — Приступ правдивости случился с ним абсолютно на добровольной основе. И вместе с тем в его сознании обнаружился прелюбопытнейший психокод составного характера. Если бы я был менее расторопным в телепатическом искусстве, сейчас вы со мной не говорили бы, Анна Жановна. Но это штучная вещь! Они — кем бы они ни были — затеяли охоту лично на меня. То есть, они меня хорошо знают. И это сужает круг поиска значительно.

— А вы уже определили, что это за чужаки командовали нашими «мирумирниками»? — спросила Ане.

— Пока ни одного захватить не удалось, — с сожалением ответил Типаэск. — Но, судя по внешности, похожи на олэркум… Олэркомнуш не так давно мы принудили к миру, ну, они сами попросили, честно говоря. Можно сказать, на коленях стояли и молили отсыпать живительных пинков. Так что им нашлось, что обсудить с «мирумирниками» Ласточки. Но, — полковник воздел длинный тонкий палец. — Олэркомнуш далеко отсюда. Через четыре сектора. Далеко. И ментальными технологиями олэркум не владеют. Во всяком случае, не на том уровне, какой я здесь наблюдаю.

— Но если не они, то кто? — спросила Ане.

Типаэск покачал головой. Сказал с раздражением:

— Оллирейном тут воняет. Или Врамеулом. И неизвестно, кто хуже. Но у меня нет доказательств. Ни одного.

— Сочувствую, — искренне сказала Ане.

Названия государств предполагаемых врагов мало что сказало ей. Что-то слышала, по крайней мере, об одном из них, но хоть убей, не помнила, что именно и от кого.

— Пришли, — сказал Типаэск, открывая дверь в то, что можно было бы условно назвать допросной. Небольшая комната, разделённая надвое экраном, за экраном, слегка рябившим на свету, сидел на длинной узкой лавочке молодой мужчина. Он поднял голову, и сердце у Ане сжалось: во взгляде парня светилась безуминка. Отведал телепатического сканирования, поняла она, вздрагивая. Слишком свежа была память о собственном опыте по этой части.

— Вы знакомы? — обратился к Ане гентбарец. — Можете назвать имя этого человека?

— Ты тоже здесь?! — хрипло спросил тот.

За несколько дней общения исключительно на эсперанто Ане уже начала забывать родной язык и поначалу даже не поняла сути вопроса. Но затем сказанное вломилось в сознание, и вместе с тем пришло узнавание. Овал лица, спутанные, но изначально волнистые светлые волосы, карие глаза, чуть вздёрнутый нос…

— Саша, — неверным голосом выговорила Ане.

Типаэск медленным плавным жестом сложил на груди руки, всем своим видом показывая: я — весь внимание, продолжайте.