Собачья магия

– А пёсик не хател нас кусать. Пёсик хароший. Эта кошка плахая, это она кусать хатела. Она как прыгнит! А пёсик тожи как прыгнит! А кошка испугалась и убижала. А я тожи испугалась. А ты пришла и накричала, и пёсик ушол. А он ищё приддёт? А можна патом йиго погладить?..

– Нельзя незнакомых собак гладить, - только и смогла вставить Тоня, пока они продирались через кусты.

– Он хароший! Он даст мине лапу и мы пазнакомимся. А тодда можна погладить?

На площадке их ожидала нервная и разгневанная Наташа. Она словно пастушья овчарка вокруг сбившихся в кучу ягнят, кружила вокруг группы, задёрганной её нервозностью.

– Ну?!.. Опять?!..

– бросилась она к возвращенцам.
– Опять они?! Всё!.. В угол!.. К родителям!..

– Наташ, Наташ!
– осадила её праведный гнев Тоня и даже чуть-чуть загородила детей, пока ссаживала Лёльку.
– Успокойся. Они и так напугались. И больше так не будут, правда?

Последнее относилось уже к нарушителям, тесной группкой теребивших штанишки с платьицами и покаянно шаркавших ножками. Борька понял, что это их последний шанс и отчаянно закивал головой. Витька в это время задумчиво чертил ботинком по песку, но получив локтём в бок, тоже быстренько согласился "больше так не быть". Лёльку в общем никто и не обвинял, однако и она пронялась ответственностью и чистосердечно пискнула:

– Мы больше так не бу-у-удем!

– Не бу-у-у-удем!..
– прогундосили в унисон пацаны.

– Ох, что-то не вериться, - скептически покачала головой Наташа.
– Ну да ладно, живите. А теперь, марш в павильон и чтоб я вас больше ни-ни!
– приказала она напоследок и повернулась к Тоне.
– Так что там такое страшное было?

– Да я сама не поняла, - призналась та.
– Прибегаю, а там такая здоровенная псина...

– Ну вот, говорила же, что эти бродячие собаки...

– Да нет! Собака ничего... сидел только. Даже хвостом мне повилял. И вообще, по-моему, он детей... охранял. А как я появилась, через забор сиганул и спокойненько себе ушёл.

– А может это чей-то?..

– Может и чей-то... я на ошейник не обратила внимание. Но знаешь, чтобы с таким достоинством держаться, когда на тебя орут благим матом... Я таких и мужиков-то не видела.

– Ой, много ты видела! Если б слушала, что тебе говорят...

Они присели на скамейке и, понизив голос, принялись обсуждать житейские проблемы, лишь изредка поглядывая на расползшихся по площадке детей. Только тогда Борька понял, что хуже уже не будет и вздохнул свободней.

– Витёк! А ты слышал, как этат сабака...
– начал он заговорщическим шёпотом, но поговорить о важном им так и не дали.

– А чё вы где-та лазите, а нам патом пападайит!
– пристал толстый Илюша.
– Щас и вам от нас пападёт!

– Тока папробуй!
– загоношился Борька, но без особой уверенности. Илюша был и сильнее, и имел свою банду, а у Борьки один Витька и тот - не столько драться, сколько мрачно смотреть исподлобья. Впрочем, даже этот взгляд неприятелей впечатлил.

– А чё ты сделаиш?
– продолжил Илюша словесно выпендриваться, не слишком торопясь переводить конфликт в горячую фазу.

– А то!
– Борька почувствовал слабину и нахально попёр на противника.

– А то чё?!
– Илюша не выдержал и попятился.

– А то - увидишь!

– Вот скажу папе!..

– И шо твой папа?

– И то - придёт и набьёт тебя!

– А тада мой папа придёт и твого набьёт!

– Пусть папробуйит!

– И папробуйит!..

Всё! Взбучка товарищам больше не грозила, ибо, если противник привлёк папу, это можно было считать уходом в глухую оборону. Ведь что такое "папа"? Это нечто большое могучее... и такое, которого никто почти не видел. Мам видели друг у друга каждый день, причём с утра и с вечера, так что мамой не обманешь. А вот явление папы представляло такую же редкость, как явление Духа Господня и угрожать "придёт папа!" было равнозначно сказать "Бог тебя накажет!"... и столь же действенно. Зато в "чудесах" и "карах", которые папа может сотворить, никаких ограничений не было. Уж в этом-то можно было отрываться по полной.

– А мой папа вазьмёт ружжо!

– Падумаишь! А мой - пушку!

– А мой на танке приедит!

– А мой - на самальёте!

– А мой - на ракете!

– А мой!..

– Это что за война тут такая?!
– прервал разрастание конфликта до глобальных размеров голос воспитательницы Наташи.
– А ну марш в павильон!
– решительным жестом отправила она банду Илюши в одну сторону.
– А вы - в песочницу!
– столь же категорично были отосланы Борька и Витька.
– И чтоб я больше такого не видела, а то останетесь без компота!

Противоборствующие стороны попыхтели ещё, поглядели злобно друг на друга и поплелись в указанных направлениях. А что делать? Обижайся, не обижайся - оставят же без сладкого! Эх, тяжела детская доля... да и взрослая ничем не лучше, разве что гораздо труднее найти такую воспитательницу, чтобы разогнала по песочницам.

И вот когда конфликт, казалось, был исчерпан, Илюша обернулся и на остаток выдал:

– А я брата пазаву, вот!

– Па-адумаишь...
– отмахнулся Борька, но как-то неуверенно.
– Я тожи пазову.

– А он ищё друзей привидёт! И ани твого побьют...
– начал было по новой Илюша, но тут нервы воспитательницы не выдержали и - как принято в таких случаях у любых мам всего звериного мира - она без слов ухватила детёныша "за шкирку" и волоком потащила в указанном непослушному детёнышу направлении. Ноги его беспомощно дрыгнулись в воздухе, после ещё пару раз споткнулись и только тогда продолжили движение самостоятельно и с приданной этому движению скоростью. Сзади обидно захихикали.

– Борь, а Борь! А у тибя же брата нету?
– вдруг задумался Витька.

– Ну, нету, - согласился Борька довольно уныло.

– Па-анятна...
– понял Витька и больше к этому вопросу не возвращался.

А вечером случилось чудо - за Борькой пришёл папа. Пришёл, с достоинством принял упрёки воспитательницы, а после солидно взял сына за руку и повёл домой. Настроение у Борьки было унылое. Погода тоже заранее "расплакалась" в ожидании взбучки. Но папа молчал, и через пол-улицы Борька понял, что ругать его не будут. А вскоре совсем осмелел.

– Папка-а-а... А ты с автаматом можишь?
– задал он животрепещущий вопрос. Папа искоса глянул, но ответил вполне серьёзно:

– Могу. Я ж в армии служил. Так что и разбирать могу, и стрелять могу...

– А на танке?
– воспрял духом сынуля.

– Хм... Нет, не могу. Но у меня друг есть, так он в танковых служил. Он может.

Это Борьку успокоило.

– А на самальёте?
– начал он с воодушевлением, но тут его ждал облом.

– Нет, Боря, на самолёте ни я не могу, ни товарищи мои.

– Да-а-а?..
– разочарованно протянул сын. Отец не удержался и хмыкнул.

– Что, допекли?

– Угу. Дураки...