Собирай и властвуй

Она не сломалась, выдержала, хоть и тяжело пришлось. Больше всего досталось, как и следовало ожидать, от Ядвиги, сдувавшей пылинки с трёх своих гарпий: Лиры, Виолы и Флейты. С клоуном, наоборот, выступать было интересно, оказался им, во что Рута никогда не смогла бы поверить, угрюмый Вурфин. Тай ходил по канату, фокусничал и жонглировал, Олдос гнул камнесталь, разбивал кулаком глыбы волшебного льда. Рута же, помимо участия в номерах, уборки и прочего, танцевала, танцевала, танцевала. Теперь она в деле, пятый участник, так необходимый труппе, выступающей под знаком Хакраша.

[

Год

двадцать четвертый

]

Второе дно

Играгуд, город-порт Кипелар

[1]

В небе над торговой площадью висят механические крылатки, от одной к другой тянутся транспаранты с ярко вспыхивающими объявлениями. На ближайшем к Руте можно прочесть: "Трактир "Три кита" - лучшая в городе морская кухня". Мешают транспаранты очень даже, потому что Рута и Тай на ходулях. Хорошо ещё, что ходули из волшебного дерева, а то бы вообще пришлось тяжело. У Руты трико золотистое, у Тая - красный и чёрный ромб, её от палящего Игнифера защищает обсидиановая звёздочка, его - зачарованный тенётовый платок. Переговариваются по длинноговорителям, исполненным в виде обруча.

– Не спи, лисичка, кинь "птичку" в музыкантов!

– По-твоему, это музыканты?
– фыркает Рута.
– Верь мне, я бы предпочла Лиру, Флейту и Виолу!

На подиуме троица, у каждого в руках большой мясистый лист. "Это какими же должны быть деревья, если такие листья?
– проносится у Руты мысль.
– Ума не приложить!" У первого из "музыкантов" листок волнистый, с колком и струнами, пиликает на нём, как на скрипке, у второго зубчатый, водит сверху вниз стальным прутом, у третьего - ни дать ни взять лопух, бьёт колотушкой. Рута тянет с пояса свёрточек величиной с конфету, в такой же цветастой обёртке, дёргает за нить, подбрасывает. С лёгким хлопком в небе появляются соловьи, целая стайка, разливаются на все голоса, затем взрываются один за другим, распадаясь на десятки крошечных колибри. Колибри собираются в буквы, буквы вспыхивают, висят в воздухе какое-то время. Зеваки внизу громко хлопают, свистят, читают, водя пальцем: "Сегодня и только сегодня, не пропустите! Сладкоголосые сирены на первой восточной арене".

Прилавки более чем разнообразны: угол хиромантов отмечает огромная ладонь, вырезанная из друзы кристалла, торговцу зельями помогают живые щупальца, продавец сладостей защитил товар от мух и ос липким зонтом, звездочёт принимает в шатре-обсерватории.

– Эй, подружка, у меня тут неприятности, - звенит в обруче голос Тая, - муравьище с крючницей схватились, сожги их Страфедон!

Ух, ты! Руте на такое страсть как хочется взглянуть, но как не задирает голову, шатёр-обсерватория перекрывает весь обзор. Вот его бы Страфедон спалил, было б хорошо! Крючница, она что твоя мокрица, только величиной с корову, со всех сторон крюки - удобно товары вешать. Муравьище размерами не уступает, в остальном же муравей и есть. Вообще, волшебные животные на то и волшебные, чтоб ни на кого не нападали, однако, случается, находит и на них.

"Хорошо же, - думает Рута, - свою потеху устроим, раз поглядеть не получается!" Над шатром-обсерваторией подброшен свёрточек, на полнеба вырастает бык со шкурой, как у ящерицы, по шкуре надпись на западном наречии: "Смертельный номер! Человек против динотавра! Каждый вечер на первой северной арене!".

– С ума сошла!
– вопит Тай, - меня вот-вот растопчут, а она хлопушки!

– Да не случится ничего с тобой, - хихикает Рута, - ты же акробат. Прыгнешь, в крайнем случае, на все четыре приземлишься.

– Ага, на четыре головы, - раздаётся в обруче шипение.

– Ну, погоди у меня, лисичка, отведаешь хлыста...

Большой зеркальный купол занимает место точно в середине площади, разбрызгивает во все стороны игниферовы лучи. Руту так и подмывает подбросить над ним хлопушку, посмотреть, что будет. Рука сама собой тянется к поясу, хлопает по нему, возвращается. Нет уж, дудки! Цверги не люди, шутки лучше не шутить. Скорее всего хлопушка и не взорвётся, но может взорваться и площадь, не исключено же.

– Не знаешь, случаем, для чего эти купола нужны?
– спрашивает у Тая, когда тот догоняет.

– Тебе не всё равно?
– отмахивается он.

– Любопытно же!

– Не знаю, склады какие-нибудь...

Складов на торговой площади хватает и без зеркальных куполов: галереи в виде вытянутых мыльных пузырей и кристаллические кубы, коконы со стекающей со стенок слизью и покрытые инеем морозильные камеры. Отдельный ряд занимают голем-склады, здесь же артельщики - собирают сердце на заказ. Тай срывает с пояса хлопушку, подбрасывает на ладони.

– Может, не стоит?
– предупреждает Рута, - не любят алхимики лишний шум.

– Чего бояться, мы же акробаты!
– корчит рожицу Тай.
– Прыгнем, в крайнем случае, на все четыре приземлимся.

Вверх поднимается сотканный из света шар, взрывается дождём цветных осколков. Кружатся, как в калейдоскопе, собираются в слова: "Соревнование иллюзионистов на третьей западной арене - вы не поверите глазам!".

– Да сколько можно! Держите их! Выбейте ходули!..

Со всех сторон рвутся гневные крики, прыгать и правда приходится, а потом бежать. Мимо лавок с амулетами, оружейных мастерских, парфюмерного угла, где можно приобрести аромат на каждый день из четырёхсот в году.

– Дурак!
– Рута смеётся, бьёт кулачком в плечо, - ходули им оставили!

– Подумаешь, ходули, - Тай поправляет платок на шее, - новые выдадут.

Бесконечной площадь только кажется, есть у неё край, уже близко. Слышно движение по оживлённой магистрали, видны пики цитаделей по другую сторону, вот и подземный переход. Прежде чем спуститься, Рута подбрасывает последнюю на сегодня хлопушку, та разворачивается искрящимся серпантином, можно прочитать: "Арены Кипелара приглашают на ежегодный фестиваль циркового искусства".

[2]

Стены зала обшиты роскошными кристальными панелями, длинные столы составлены квадратом, под самым куполом крест-накрест два каната. Рута, жонглируя ледяными булавами, скользит по одной диагонали, Тай, жонглируя факелами, по другой. В центре составленных столов клетка с открытым верхом, в ней гарпии, прикованные цепями к полу. То щёлкают игольчатыми зубами, то принимаются верещать в три голоса, то налетают друг на друга, размахивая когтями-крыльями, то смотрят, пылая алыми глазами, вверх. Пересекаются канаты как раз над клеткой, щепотка специй к цирковому номеру.

– Нет-нет, - мотала Рута головой, - я на такое не согласна! Это же смертельный номер получается!

– Спокойнее, лисичка, - подмигнул Тай, - у меня есть средство...

В одной его руке появилась машинка, похожая на миниатюрный иглострел, в другой - жёлтый пакетик.

– "Радуга", так?
– догадалась Рута, - но она же запрещена...

– Только крайние варианты, красный и фиолетовый, - возразил Тай, - остальные разрешены, если в умеренных количествах.

– Ну, не знаю...
– Рута почувствовала себя мышкой, принюхивающейся к кусочку сыра в капкане: пусть и понятно, что подвох, но устоять перед искушением - никакой возможности...