Собирай и властвуй

– И это всё?
– усмехается Джагатай, - тут бы не споткнулись и "хвосты"!

Пока Озрик докладывает по общему, что на правом чисто, Рагнар переключается на канал левого фланга, послушать, как там у них. Так, Ратна кричит, Зомби что-то мычит, но, кажется, устояли. Хвала Игниферу...

– Не расслабляемся, - слышит он спокойный голос Сандака, вернувшись на общий, - впереди ещё две волны.

Следующая волна буквально волна и есть - огненные термиты, прут маслянисто-чёрной рекой от руин, воспроизведённых весьма достоверно.

– Щиты сложить!
– командует Сандак, - всем оставаться на общем!

Рагнар, как и все остальные, переводит тройник на ледяную струю, тут никакой команды не требуется. Сегменты щитового конструкта сложены, теперь щит и есть, только в три слоя, рука продета в крепления. А маслянисто-чёрная волна уже вот она, здесь, накрывает "короб" в пару мгновений. Огненным термитам нипочём каменные укрепления, нипочём стальные, только не маналит, "короб" им не прожечь, не прогрызть. Десяток, прикрываясь щитами, поливает маслянисто-чёрную тучу струями холода, термиты сыплются дождём на шлемы, на бронекостюмы, тут же вспыхивают. Рагнару несколько попадает в локтевое сочленение, ощущения скверные, как если бы туда сначала насыпали толчёного волшебного льда, а потом соли. Но чем сильнее боль, тем выше ярость, тем мощней вылетающие из раструба струи холода. Джагатай подпрыгивает на месте - термиты попали в сапог, у Озрика проплавлен щиток шлема, потому ледяными бичами стегают с не меньшей яростью. Наконец туча термитов рассеяна, словно бы растворилась в струях холода. На общем канале не столько ликование, сколько недоумение: все удивлены, что левый фланг справился лучше других. "Всё же мы команда, - думает Рагнар, - крепко сжатый кулак, а не растопыренная пятерня!"

– Молодцы, ребята, все молодцы, - в голосе Сандака сдержанная гордость, - а теперь собрались, поднажали!

И они, конечно же, собрались, конечно же, поднажали. Последней волной шли големы, метавшие вязанки разрыв-травы. Щитовые конструкты снова пришлось развернуть, подогнать один к одному - чтобы ни щёлочки, чтобы стык в стык. Вязанки взрывались с оглушительным грохотом, камнесталь плавилась, пузырилась, Рагнару казалось, что и он плавится и пузырится внутри бронекостюма. Высовываясь на долю мгновения, били ледяными стрелами, самым метким на правом фланге снова оказался Джагатай. Стрелы его шли точно големам в сердце, а с замороженными сердцами те двигаться уже не могли. Так и Рагнар на какое-то время застыл, когда вдруг всё закончилось, когда Яген объявил, что испытание пройдено успешно.

– Поздравляю, ребята, - прозвучал по общему каналу голос Сандака, - мы больше не рекруты.

Рагнару вспомнилась Декабрина, как мальчишкой следил за легионерами, поднимавшимися на палубы боевых кораблей. Как же ему хотелось тогда оказаться в их рядах, тоже подниматься по трапу, выкрикивать, распугивая чаек и всю ойкумену: "Слава боеводе, слава!" И вот цель достигнута, он на палубе, однако радости нет, есть печаль. Потому, наверное, что с тем мальчишкой на пристани - ёжик соломенно-белых волос, широко распахнутые глаза - расстался навсегда.

[Кристалл памяти]

Думал над тем, возможно ли полное равноправие в дружбе, пришёл к выводу, что нет. Потому, как мне кажется, что устроен человек по-другому, по принципу воинского подразделения: в каждом из нас есть десяток и есть десятник. А если равноправия нет уже внутри нас, как возможно оно в отношениях с другими людьми? Пусть на ничтожную толику, но один из друзей всегда будет больше десятником, а другой - десятком.

[Год девятнадцатый] Драконы и саламандры

Беллкор,

город-

порт Галава - крепость Сурьма

[1]

Из столицы отплывали на "китах", вместе с легионом Медные Сердца. Погода в тот день была гадость гадостью: и ледяная крошка, и ветер лютый, как будто заклинание воздушного кулака наложили. "Сегодня, спали её драконы, точно такая же, - вздохнул Рагнар, подкручивая регулятор встроенного в бронекостюм утеплителя, - будто и не переплывали Стального моря. И гавань Галавы точно такая же, от гавани Солы не отличишь: те же сторожевые башни с пушками и цепями, те же боевые корабли на рейде, те же стены с рядами бойниц. А довершил сходство Ибикус - что на погрузке едва под колесо "мамонта" не угодил, что здесь, на выгрузке. Зомби, он зомби и есть. И всё это, катись оно в дыру, на глазах у Оберона, внеочередных занятий по закалке дисциплины точно не избежать..."

– Запомните, господа щитоносцы, вы - такая же деталь боевой машины, как и ствол, и подвеска, а принадлежит машина мне, боевому магу Оберону. Будьте уверены, за деталями слежу тщательно: от неисправных избавляюсь, исправные регулярно проверяю на неисправность, в чём и состоит профилактика.

Черты лица у Оберона мелкие, но выразительные: нос небольшой, но костистый, подбородок маленький, но выпирает, глазки глубоко посажены, но горят. Роста он также небольшого, в чём схож с легатом Медных Сердец, Минумом, однако не тот случай, когда размер имеет значение.

– Помимо меня в состав экипажа входят Азир, водитель и механик ходовой части, Криспин, стрелок и механик боевой части, - похлопывает жезлом по ладони Оберон.
– Сейчас заняты, закрепляют машину в трюме, познакомитесь с ними позже...

На пристани разделились: Медные Сердца в одну сторону, щитоносцы - в другую. "Мамонта" нужно было сопроводить до транспортной платформы, и если бы по прямой, не заняло бы больше часа, но по прямой никак не получалось - всё кружили, кружили. Криспин кружил вместе с щитоносцами, хотя преспокойно мог бы отдыхать в машине; если стрелком он был таким же превосходным, как и рассказчиком потешных историй, повезло десятку крупно. Вот и сейчас что-то рассказывал, следуя рядом с опорными, от взрывов хохота Малыша и Толстяка "мамонта", казалось, вот-вот перевернёт.

– Сходить, что ли, и мне послушать?
– проворчал Джагатай, - хотя нет, не стоит, а то ещё животик надорву...

– Это зависть в тебе говорит, - усмехнулся Рагнар.

Водитель, в отличие от стрелка, предпочитал находиться не снаружи "мамонта", а внутри. Даже если бы сейчас на сутки встали, так и не вылез бы, сидел, как медведь в берлоге. Заросший, угрюмый, с Зубаром Азир имел много общего, а выражались так и вовсе один в один.

– Господин боевой маг! Там, это, паз, стерва, нестандартный, угольник соскочил, Криспину прямо по мор... то есть по лицу...

– Хватит!
– резкий взмах жезлом, - по порядку, господин водитель боевой машины, по порядку.

– Так я же и говорю, это, по порядку, - Азир смахивает капли пота со лба.
– Помощь нужна, господин боевой маг, срочно!

– Помощь магическая, или будет достаточно грубой силы?

– Это, не знаю, грубой, наверное, хватит...

Оберон окидывает взглядом десяток, делает выбор:

– Озрик, Рагнар, окажете помощь. С вами инструктаж проведу отдельно, как только освободитесь.

"Так-так, - думает Рагнар, - это почему же выбор пал на нас? Ведь по части грубой силы с Буном и Бургуром не сравниться никому. Впрочем, маги на то и маги, чтобы их поступков никто не понимал".

Следуя за широкоплечим водителем, щитоносцы спускаются в транспортный трюм, там встречает Криспин, смеётся:

– Даже двоих господин маг выделил? На одного больше, чем я ожидал!

Рагнар его почти не слышит, захваченный видом "мамонта", освобождённого от чехлов: маслянисто-чёрный маналит обтекает корпус, как если бы набросили мелкозернистую кольчугу, полусфера башни один в один с боевыми куполами цвергов, за той лишь разницей, что у них стволов всегда по два, а здесь один.