Собирай и властвуй

Регана начинает воспринимать планы мироздания в совокупности, как систему, на ходу придумывает обозначение - Цепь миров. Или же нет, не придумывает, а берёт из Ментала уже готовый узор? Она не знает, не до конца ещё разобралась в новых возможностях. Вместе с потоками энергий, бегущими от Элементала, Регана проникает в Сущее, разливается от Великого Хребта до Великого Рифа. Воспринимается всё и сразу: гнойная язва Дыры, клинок Прямого пути, проложенный почти уже до самого Советграда, собиратели волшебных кораллов в лагунах Ундиниона. И ещё множество, великое множество образов - их как звёзд на ночном небе.

Регана пытается сделать поток тонким, сфокусировать луч, получается далеко не сразу, но получается. Остриё луча она ведёт к Закатному океану, шарит в поисках острова Ноос. Да, вот оно: вихри энергий беснуются близ искажения, вынувшего из обычных пространства и времени часть океана и остров. Ноос теперь парадокс: он и в Сущем, и вне его. Тем же путём предстоит следовать трём модулям Куба - находиться и в мире, и вне его. И они будут следовать, будут направлять, станут камертоном расы людей. Время Диссонанса кончилось - хватит, достаточно!

– пришло время Гармонии.

[

Симбиоз, исход

]

Эпилог

[1]

Скользящий шар проходит по тоннелю под Ивингой, устремляется дальше на запад. Разделение - процедура не менее сложная, чем соединение, непосредственная близость к Ране необходима. Как и базы слияния, базы сепарации растянуты по периметру Внутреннего кольца, к одной из них и направляется шар. Кратчайшим путём была бы телепортация, но в пределах Внутреннего кольца она недоступна. Потому шар, что скользит, и скользит, и скользит...

– Приближаемся к контрольно-пропускному пункту Внешнего кольца, - тянется астральная нить от внутреннего кокона Аваллаха к внешнему.

– Я знаю, - пробегает от внешнего кокона к внутреннему череда искр.

Шар останавливается на платформе у неприступных стен подземного бастиона, платформа крутит его во всех направлениях. Пропуск признан действительным, и движение теперь не вперёд, а вверх. Подняв на поверхность, платформа ставит на линию, линия тянется меж рядами боевых куполов, в два ствола на две стороны света. Вдалеке справа высится форт, над ним кружит огромный механический голем. Подлетает, планируя на широких крыльях, берёт шар в когти, несёт над твердью. Впрочем, твердь вскоре сменяется песком, песок, по мере продвижения к западной окраине мира, меняет цвет - с жёлтого на красный, с красного на чёрный. Дни полёта сменяются ночами, ночи - днями, пока голем не достигает укреплённой по всем направлениям базы Внутреннего кольца.

В самом же шаре на всём протяжении пути не утихает беседа, диалог одной половины двуликого с другой.

– А случалось так, что двуликий отказывался от процедуры разделения, когда приходило его время?
– протягивается от внешнего кокона к внутреннему яркая дуга.

– Конечно, - протягивается от внутреннего кокона к внешнему нить, подсвеченная сарказмом, - патологии в большинстве своём именно к этому и ведут.

– Брось, ты же понял, что я не патологии имею в виду.

– Да? Тогда ответ очевиден, и он отрицательный.

– Не знаю, на мой взгляд, ничего очевидного. Взять наш союз - разве не достаточно он уравновешен, чтобы просуществовать ещё долгие и долгие годы?

– Брось, ты же знаешь, в чём дело: если высшие тела не разделить своевременно, одно непременно поглотит другое, и девяносто девять из ста, что поглощённым окажется моё...

Время Аваллаха пришло, но перед тем, как отправиться за черту, проведённую Разделением, встретился с каждым, кому был в своё время опекуном. Лавовое тело его больше не имело особой частицы, точки бурления и клокотания, место её занял комок света, во многом подобный звезде. Былых опекаемых комочек этот завораживал, наглядно являя цель, к которой стремились. У некоторых нечто подобное уже имелось, только в виде зародыша, от соприкосновения со светом Аваллаха зародыши вспыхивали, и свет проникал в свет.

– Как думаешь, почему он так поступил?
– нить, протянувшаяся от внутреннего кокона к внешнему, дрожит.

– Сложно сказать, - от внешнего протягивается мерцающая голубым спираль, - но девяносто девять из ста, не из-за своих недугов. Ведь даже к фиксации он приноровился, вполне с ней уживался, чего уж говорить об остальном.

Речь об Ауне, что выбрал не вечную жизнь, а вечную смерть. Как показала экспертиза, механизмы симбиоза он расстроил сам, без какого-либо влияния со стороны, то есть пошёл на самоубийство сознательно.

– Что-то он понял такое, что-то ему открылось, - следует от внутреннего кокона к внешнему спица луча.
– Не удивлюсь, если сумел заглянуть за черту Предела.

– Надеюсь, что нет, - от внешнего к внутреннему следует череда ярких точек, - ибо не хотелось бы встретить по ту сторону причину его самоубийства. Встретить и осознать, что смерть действительно предпочтительнее...

Небо свинцово-серое, с него сыплется то ли грязный снег, то ли пепел, и где-то в этом сумраке - Рана. Силовое поле над одной из посадочных площадок базы исчезает, голем опускает шар в углубление, сам занимает место рядом, будто орёл у гнезда. Перепонка силового поля восстанавливается, а над базой поднимается стена огня, выжигая простейших, этот гной, натёкший из Раны. Простейшие обращаются пеплом, пепел возносится к небу...

Шар тем временем, скользя по жёлобу, опускается на нижние уровни, останавливается у сферы соединителя-разделителя. Аваллах выбирается из него, совсем как человек - ухватился лавовыми руками, пригнулся, переступил. Персонал базы исключительно из двуликих, встречают с почтением:

– Добро пожаловать, высший, добро пожаловать на разделение!

[2]

О скором начале выброса говорит молочно-белая пелена, заполнившая сферу соединителя-разделителя. Аваллах в самом центре, растянут на распорках силовых полей, и в положении этом подобен вылепленной из лавы морской звезде. Края Раны дрожат, и дрожат все планы Определённого - от Сущего до Ментала. Аваллах чувствует линию, по которой прошло Разделение, комок света, комок его высшего тела вытягивается копьём, бьёт в преграду Предела. Предел выдерживает, отвечает болью, пронзает насквозь. Копьё Аваллаха готово сломаться, разлететься осколками, но его оплетает спиралью высшее тело симбионта, и на черту, проведённую Разделением, они уже давят вместе. Две силы застывают в зыбком равновесии: вот на толику продвинулись вперёд симбионты, вот Предел их на толику оттолкнул, но толика симбионтов всё же больше, и чаши весов колеблются в их пользу. В области Сопряжения от этого противостояния вспыхивает оранжевое пламя, астральные узлы, крутясь, образуют венок, затем разлетаются один за другим. Первыми исчезают в оранжевом мареве зелёный и красный - исчезают вместе, в один миг, затем жёлтый, затем голубой, затем синий, лишь фиолетовый остаётся, вытягивается длинным лучом. Соединитель-разделитель работает на пределе, пытается погасить оранжевый костёр, звенит мелодия чар. Погасить не удаётся, только смягчить, чего, впрочем, достаточно. А фиолетовый луч тем временем соединяется с обвитым спиралью копьём, и равновесие рушится, разлетается на сонмы частиц под мощным ударом. Симбионты пробивают черту, но тут же и останавливаются, поскольку она их вбирает, делает частью себя...

Фиолетовый луч, продолжаясь и за Предел, рассекает два высших тела, отделяет одно от другого. Симбионты переживают одновременно и смерть, и рождение, распадаются в ничто, в пустоту, и вновь собираются в нечто. Двуликий исчезает, тает в фиолетовом мареве, две души из фиолетового появляются, вьются и мечутся, стремясь вновь стать одним. Напрасно, соприкоснуться не позволяет всё тот же фиолетовый свет, проходит между ними тончайшей, но непреодолимой кисеёй. Точно так же выглядит с этого плана и Разделение: полотно энергий, протянувшееся из бесконечности в бесконечность, с непроницаемо-чёрной точкой Раны. То расправляясь, то свиваясь и перекручиваясь, полотно это проходит через все слои мироздания, разрезает, делит на два. В Сущем края полотна сходятся, и бесконечное становится конечным - Великим Хребтом и Великим Рифом.

Две души прекращают метаться, меняют движение на покой. Прежнего восприятия больше нет, общаются друг с другом по-новому, постигают. Общение происходит без эмоций, без мыслей - к чему всё это высшим телам?
– то же самое и с прощанием. Фиолетовая кисея становится всё плотнее, всё толще, и вот уже души разделены, каждой придано своё направление. Аваллах двигается к Отцу, Яри, дабы малое высшее тело растворилось в большем. Путь новорождённой души гораздо замысловатей, гораздо извилистей - следует в области Предела, предназначенные для людей.