Собирая реальность
Шрифт:
– Как думаете, мальчики, у нас правда будет шанс?
– спрашивает Мегги.
– Рвануть когти и все такое?
– Почему бы и нет?
– хмыкаю я.
– Конечно, - Алан подходит к Мег и опускает ладони ей на плечи, - остров в Тихом океане, как хочет Шон, никакого телевидения с сериалами и торговых центров. Только мы... и твой ребенок.
Мегги тихо плачет. Я подхожу и обнимаю друзей.
40. Настоящее: финал
В Мехико одиннадцать часов ночи. В Токио - три часа дня.
После обеда, как я и сказал.
Ноэль мне поверил, Хольтцман -
Дверь кабинета открывается. Вовремя. Я как раз успел запросить данные.
На лице вошедшей Джуди играет торжествующая улыбка.
– Что ты здесь делаешь, Шон?
– спрашивает она.
Ее сопровождают Хольтцман и Красельников, сжимающие в руках пистолеты. Все трое выглядят донельзя довольными.
– Господи, - я отступаю назад, - даже и не знаю, что ответить. Привет, шеф. Привет, Павел. Я-то все гадал куда ты делся.
Русский скалится, но не отвечает. Джуди садиться в кресло и быстро просматривает запрошенные мной файлы.
– Полный набор, - удовлетворенно говорит она.
– Это и был ваш гениальный план? Вытащить данные из моего терминала? Ничего лучше не могли придумать?
– Дай-ка поразмыслить... Можно присесть?
– Разумеется, располагайся.
Я сажусь в кресло напротив стола и закидываю ногу на ногу. Красельников останавливается позади меня. Хольтцман отходит к окну, отдавая по внутреннему коммуникатору распоряжения.
– Итак, - говорит Джуди, сладывая пальцы "домиком" - Что скажешь, Шон?
– Ну, давай все представим будто я Аарон Хернс и только что взломал NASA, потому что мне некуда было складывать файлы скачанных фильмов.
– Приз за самое дурацкое оправдание. Неужели ты и в самом деле думал, будто я тебе поверила, Шон?
– Когда это мужчина мог сказать, что на уме у женщины? Попробовать в любом случае стоило. Мы рискнули и проиграли.
– Мне с самого начала было ясно, что твой нервный срыв не более, чем игра. Павел Сергеевич лишь подтвердил мои подозрения. Ты никогда не бросишь эту вендетту, не так ли?
– Я взрослый человек, Джуди. Самостоятельный. Обеспеченный. Со здоровьем вроде все в порядке пока. Надо же мне чем-нибудь заняться в жизни.
– И ничего другого ты не умеешь делать.
– Правильно.
– Ты допустил массу ошибок. Не стоило слепо доверять Ноэлю. Он предан компании.
– Он - идиот.
– Я то же самое сказал, когда его увидел, - говорит Павел.
– Шон, ты потерял хватку. Непрофессионально... работать с непрофесиионалами. Так дела не делаются.
– Ну, давайте признаем: я был в отчаянии. Вы перекрыли все ходы и выходы, а тут такой шанс! Я не выдержал и сделал очевидную глупость. Кстати, мои поздравления мистеру Хольтцману, который следил за каждым моим шагом. Думаю, он честно заслужил повышение.
– Мне только что сообщили, что Алан Смарт пропал, - заявляет Девон Хольтцман, отворачиваясь от окна.
– Наши люди потеряли его в Токио.
– Я предлагал свои услуги в этом деле, - вставляет Красельников.
– Ваши люди ни на что не годны.
Джуди отмахивается от него.
– Когда мистер Хольтцман отправиться на повышение, вы займете его пост и в полной мере продемонстрируете нам свои таланты.
– Это
прекрасно, - говорю я.– Он вам тут такое устроит...
– Заткнись, - советует Павел.
– У нас какие-то неурядицы в системе охраны.
– Хольтцман хмурится встряхивая коммуникатор.
– Кажется что-то со связью... Мистер Купер, это ваших рук дело?
– Девон, раз я больше на вас не работаю, то зовите меня Шон. К чему эти церемонии? Что касается вашего вопроса, то могу лишь резонно заметить, что все это время был под вашим наблюдением, - улыбаюсь я, - стопроцентное алиби.
– Я должен немедленно проверить систему охраны, - говорит Хольтман.
– Джуди, мне кажется, вам лучше пойти со мной. Я бы не рисковал, оставаясь наедине с этими двумя...
– Конечно, Девон, - Джуди кивает и лучезарно улыбается.
– Шон, будь добр, никуда не уходи. Павел Сергеевич, проследите.
– Боюсь, я больше ничего не могу обещать, любовь моя, - говорю я.
Красельников смеется, не обращая внимания на суровый взгляд Хольтцмана.
Когда мы остаемся вдвоем русский усаживается на место Джуди и некоторое время смотрит на меня.
– Непрофессионально. Черт, не думал, что ты так легко попадешься.
– Непрофессионально - убивать, когда можно обойтись без этого.
– Да забудь ты про Мехико! Мне захотелось развлечься, так что в это плохого? "Бери от жизни все!" твердит нам реклама и не меня надо винить за это, старый мой друг.
– А я думаю, что во всем виноваты родители, комиксы и Голливуд.
– Жизнь - вот путь по лезвию бритвы. Тонкий мостик над пропастью небытия, - говорит Павел, небрежно помахивая пистолетом.
– Было приятно иметь с тобой дело, но игры закончились, Шон. Твой мостик вот-вот сломается.
– Черт, - говорю я.
– Ты ведь у нас всегда был первым в группе, лучшим из лучших, но, мать твою, чего я никак не пойму, так это почему ты так любишь все драматизировать?
– Знаешь, мне очень не нравится твой тон. Слишком уж вызывающий для человека, которому светит пожизненное заключение.
– А мне не нравится, что ты говоришь, как персонаж дешевого комикса. "Игры кончились, Шон. Твой мостик сломается". Изображаешь из себя актера, Павел? Не хватает внимания зрителей?
– Я не просто актер. Я - исполнитель главной роли, сценарист и режиссер. Все в одном лице. Лучший из лучших, как ты и сказал.
– Супергерой, тля пасхальная.
– Заметь, не все супергерои сражаются за добро и справедливость. Бычий глаз, к примеру. Спаун, так вообще лучший убийца за всю историю человечества. Он отказался работать на пару с дьяволом? Так что с того? Это не списывает прежних грехов. Это американские комиксы. В России все по другому. Наши сказки учат детей тому, что добро побеждает зло. Чему учите вы? Маленькое зло побеждает большее зло.
– Твои ролевые модели - злодеи из комиксов?
– Шон, Шон! Я дарю тебе несколько восхитительных минут жизни, а ты тратишь их на разговор о ролевых моделях. Наслаждайся моментом бытия!
– Это глупо, Павел.
– Глупо? Мы с тобой два сапога пара, и ты это знаешь. Да, я знаю, что ты хочешь сказать, это классический прием. Злодей убеждает себя и жертву, что они не так уж различны по сути, но в нашем с тобой случае дело не в желании самооправдаться, совсем нет. Это очевидная истина.