Собрание сочинений (Том 2)

– Так, значит, заём свободы, а деньги прямо на войну?
– говорил какой-то мастеровой.
– Не на свободу, а на войну. За наши копейки и нас же в солдаты. Так, что ли?

Теперь Лёшка заколебался. А ещё через день мальчик был у Страстной площади и слышал совсем другое:

– Нет, не напрасно так назван новый заём. Сказать сегодня "всё для войны" - это значит сказать "всё для свободы"! Граждане, спасём отечество! Подпишемся на новый заём!

"Подпишусь", - решил Лёшка. И стал собирать деньги.

СНОВА НА БРЮСОВСКОМ

Лёшка не собирался больше на Брюсовский. А тут мячик. Пришлось ехать.

Остановившись у знакомой подворотни, Лёшка стал соображать, как же ему разыскать девочку, но тут вышел на улицу мальчик в бескозырке, посмотрел на Лёшку, проговорил:

– Проваливай. Нечего тут стоять.

Лёшка сделал вид, что не слышит, но мальчик повторил снова:

– Проваливай! Кому говорят!

– А тебе что? Место тобой не куплено, - огрызнулся Лёшка.

– Проваливай!

И Лёшка не выдержал. Он вмиг слетел с козел, сжал кулаки. И мальчик сжал кулаки. Ребята стояли друг против друга, и Лёшка уже примерял, с правой руки или с левой ударить, как вдруг появился дворник. Дворник замахнулся на Лёшку метлой, назвал его ванькой* и грозился пообломать бока и ему и лошади.

_______________

* В а н ь к а - обидная кличка извозчиков.

Лёшка плюнул. Решил: чёрт с ним, с этим мячиком! Снова залез на козлы. Тронул Буланчика. И вдруг Лёшка увидел девочку. Она шла навстречу и махала рукой. Лёшка остановился, отдал ей мячик.

– Спасибо, - проговорила девочка и неожиданно полезла в пролётку. Прокати!

Девочку звали Наташей. Лёшка узнал, что она учится в гимназии во втором классе, что папа у неё чулочный фабрикант, что он член городской думы и что у Наташи нет матери: уехала с капитаном.

– Как - уехала?!
– удивился Лёшка.

– Взяла и уехала.

– А как же отец? Чего отпустил?!

– А она не сказала. Потихоньку взяла и уехала.

За воспитанием девочки следила гувернантка мадам Фишер.

– Она наполовину немка, наполовину полька, - объяснила Наташа.

– А кто тебе тот, в бескозырке?
– спросил Лёшка.

– Никто. Это Вова. Мы вместе живём на даче. Вова очень хороший, проговорила Наташа.

Лёшка нахмурился.

– У него папа полковник, - продолжала девочка.
– Он на войне. Он герой. У него Георгиевский крест. А кто у тебя папа?
– спросила Наташа.

– Генерал, - неожиданно выпалил Лёшка.

– Генерал?!

– Да, - проговорил Лёшка.
– Генерал Зыков.

ПЕРВОЕ МАЯ

Про Первое мая Лёшка слышал впервые. Он стал приставать к дяде Ипату.

– Праздники бывают разные, - принялся объяснять дядя Ипат.
– К примеру, рождество или пасха - так эти церковные. А есть гражданские: Новый год. А был ещё день рождения царя и царицы...

– Ну, а Первое мая?
– напомнил Лёшка.

– Этот мастеровые придумали.

– А чего они празднуют?

Зыков задумался.

– Ну, как чего? Чего люди празднуют? Вот и они празднуют.

И Лёшка решил посмотреть на праздник своими глазами. Поехал на Красную площадь. Прибыл к десяти часам утра, а там пусто. День был холодный. В ночь шла снежная крупа, а сейчас моросил мелкий дождь. У торговых рядов, ёжась, стояло несколько человек. Среди них маленькая дряхлая старуха с дырявым зонтом. Видимо, тоже пришла посмотреть на рабочий праздник.

Лёшка остановил Буланчика. Вскоре на площади стали собираться люди: по одному, по двое, потом целыми группами.

Мальчик надеялся увидеть рабочих. Однако первыми на площадь вступили юнкера Александровского училища. Они шли стройными рядами с генералами и офицерами впереди, с оркестром и несли знамёна, на которых было написано: "Народ и армия едины!" и "Война до победного конца!".

Потом появились торгово-промышленные служащие, потом шли учителя и ещё какие-то группы. Лёшка читал лозунги: "Да здравствует Временное правительство!", "Покупайте заём свободы!", "Наша кровь вопиет о победе!".

По площади проходили всё новые и новые люди. Появились красные хоругви с жёлтыми кистями, новые плакаты, новые лозунги. А рабочих всё не было и не было. Лёшка напрасно вытягивал шею.

– А где рабочие?
– спросил мальчик у старухи.

– Милай, да где же ты ищешь рабочих, - проговорила старуха.
– Ты бы ехал на Таганку или к Андроневу монастырю. Там, говорят, рабочие.

Лёшка решил поехать.

– И я с тобой, - увязалась старуха.

Рабочих встретили за Солянкой у моста через реку Яузу. Вперемешку с солдатами они спускались к реке по Таганской улице. А ещё больше народу шло со стороны Землянки по Николо-Ямской. На мосту проходил митинг.

– Чего они?
– спросил Лёшка у бабки.

– У них здесь в Февральскую революцию мастерового застрелили Астахова, - ответила старуха.
– Жандармы убили.

Все стояли с непокрытыми головами, и Лёшка снял шапку. Как и на Красной площади, здесь было много знамён и разных лозунгов. Только лозунги были другие: "Долой войну!", "За 8-часовой рабочий день!", "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

Наконец митинг окончился. Лёшка спрыгнул на землю и подбежал к какому-то парню:

– А чего вы не на Красной площади?

– Ничего, придёт время, будем и на Красной, - ответил рабочий и хитро подмигнул мальчику.

– А чего же вы празднуете?

– Празднуем?
– Парень задумался.
– Силушку, браток, проверяем, нашу, рабочую, ту, что и царя скинула и ещё кой до кого доберётся. Понял?

– Понял, - проговорил Лёшка и помчался назад к пролётке.

Дождь успокоился, перестал моросить. Выглянуло солнце. Вначале робко, крадучись по крышам соседних домов, потом спустилось на улицы. И вдруг жгучими весенними лучами залило всё: и Москву-реку, и Яузу, и идущих людей, и пролётку.

Демонстранты запели: "Вставай, подымайся, рабочий народ, иди на борьбу, люд голодный..."

"Выходит, и тут, как в Голодай-селе", - мелькнуло в голове мальчика.

ВОРОБЬЁВЫ ГОРЫ

Май не принёс москвичам большой радости. С трёх до двух фунтов в месяц сократили выдачу сахара, с фунта до трёхсот граммов в день хлеба, в два раза снизили потребление электричества. Снова, как при царе, забастовали заводы. Рабочие требовали повысить заработную плату. Так было на фабрике Ханжонкова, на слесарно-механическом заводе "Д. Людвиг и В. Кушников" и в других местах.