Собрание сочинений в 12 т. Т. 2
Шрифт:
– Во всяком случае, это для нас не имеет особого значения, - сказал Гаттерас.
– Я не согласен с вами, Гаттерас, - возразил американец, которого начинало раздражать притворное равнодушие капитана.
– Весьма вероятно, что со временем это будет иметь для нас значение.
– Но когда же, позвольте вас спросить?
– Когда мы будем думать о возвращении.
– О возвращении!
– воскликнул Гаттерас.
– А кто же об этом думает?
– Никто, - ответил Альтамонт, - но я полагаю, что где-нибудь мы должны же будем остановиться.
– Где же именно?
– спросил Гаттерас.
Вопрос
Альтамонт не отвечал; капитан повторил свой вопрос.
– Где же именно?
– настаивал он.
– Там, куда мы направляемся, - спокойно ответил Альтамонт.
– Кто может это сказать?
– сказал Клоубонни, пытаясь успокоить соперников.
– Итак, я полагаю, - продолжал Альтамонт, - что если мы захотим воспользоваться для возвращения полярным бассейном, то можно попытаться проникнуть в пролив Кейна, который приведет нас прямо в Баффинов залив.
– Вы так думаете?
– насмешливо спросил Гаттерас.
– Да, думаю. Я думаю также, что если полярные моря сделаются когда-нибудь доступными, то туда будут отправляться именно этой дорогой как кратчайшей. Открытие доктора Кейна - великое открытие!
– В самом деле?
– сказал Гаттерас, до крови закусив губы.
– Разве можно это отрицать?
– спросил доктор.
– Надо каждому воздать должное.
– Не говоря уже о том, - упрямо продолжал американец, - что до этого знаменитого мореплавателя еще никто так долго не продвигался на север.
– Мне отрадно думать, - возразил капитан, - что в настоящее время англичане продвинулись дальше его.
– А американцы?
– воскликнул Альтамонт.
– При чем тут американцы?
– проронил Гаттерас.
– Да разве я не американец?
– гордо поднял голову Альтамонт.
– Вы странный человек, - с трудом сдерживаясь, сказал Гаттерас.
– Разве можно ставить на одну доску счастливый случай и науку? Правда, ваш американский капитан далеко продвинулся на север, но только благодаря случайности…
– Случайность!
– прервал его Альтамонт.
– И вы смеете говорить, что Кейн обязан этим великим открытием не своей энергии, не своим знаниям?
– Я говорю, - отвечал Гаттерас, - что имя этого самого Кейна не следовало бы даже произносить в стране, прославленной открытиями англичан Парри, Франклина, Росса, Бельчера, Пенни и, наконец, Мак-Клура, который прошел Северо-Западным проходом…
– Мак-Клура!
– гневно воскликнул Альтамонт.
– Вы упоминаете об этом человеке и отрицаете роль случайностей? Разве своим успехом Мак-Клур не был обязан только случаю?
– Нет!
– отрезал Гаттерас, все более разгорячаясь.
– Нет! Не случаю, а своему искусству и упорству, благодаря которому он провел четыре зимы среди льдов…
– Еще бы!
– возразил Альтамонт.
– Его затерло льдами, обратный путь был невозможен, и Мак-Клур под конец бросил свой корабль «Инвестигейтор» и вернулся в Англию.
– Друзья мои… - начал было доктор.
– Впрочем, - перебил его Альтамонт, - оставим в стороне личности и рассмотрим только достигнутые результаты. Вы говорите о Северо-Западном проходе, но ведь проход этот еще нужно открыть.
Гаттерас так и привскочил: его национальное самолюбие было задето
за живое.Доктор снова попытался вмешаться в разговор.
– Вы не правы, Альтамонт, - сказал он.
– Я остаюсь при своем мнении, - продолжал упрямый американец, - Северо-Западный проход еще не открыт, или, если хотите, его еще надо пройти. Мак-Клур не прошел его, и еще ни одно судно, отплывшее из Берингова пролива, не достигало Баффинова залива.
Факт был бесспорен. Что можно было на это возразить?
Но Гаттерас, вскочив с места, заявил:
– Я не потерплю, чтобы в моем присутствии оспаривали славу английского капитана!
– Вы не потерпите?
– вскочил в свою очередь Альтамонт.
– Но факты налицо, попробуйте-ка их опровергнуть!
– Милостивый государь!
– воскликнул Гаттерас, побледнев от гнева.
– Друзья мои, - сказал доктор, - успокойтесь! Мы обсуждаем научный факт.
Добряк Клоубонни хотел видеть только научный спор там, где все дело было в национальной вражде.
– Я готов вам привести факты, - с угрозой в голосе заявил Гаттерас.
– Я тоже!
– воскликнул Альтамонт.
Джонсон и Бэлл не знали, как унять расходившихся капитанов.
– Господа, - с достоинством сказал Клоубонни, - я прошу слова! Я требую слова! Все эти факты я знаю не хуже вас, быть может даже лучше, и надеюсь, вы не сомневаетесь, что я буду говорить вполне беспристрастно.
– Да, да!
– воскликнули Бэлл и Джонсон; разговор принимал дурной оборот, и они спешили поддержать доктора.
– Расскажите нам, доктор, - сказал Джонсон.
– Оба капитана вас выслушают, да и всем нам будет полезно узнать эти факты.
– Что ж, говорите, - нехотя выдавил из себя американец.
Кивнув головой в знак согласия, Гаттерас опустился на стул и скрестил руки на груди.
– Я буду излагать вам факты со всей объективностью, - заявил доктор.
– Вы можете меня остановить, если заметите, что я что-нибудь пропускаю или извращаю события.
– Мы же вас знаем, доктор, - сказал Бэлл.
– Выкладывайте все, как есть.
Доктор вынул из шкафа относившиеся к делу документы.
– Вот карта полярных морей, - сказал он.
– По ней нам будет легко проследить путь Мак-Клура, - и вы сами сможете судить.
Клоубонни разложил на столе превосходную карту, изданную по распоряжению адмиралтейства, на которой были обозначены все открытия, сделанные за последнее время в полярных морях. Затем он продолжал:
– Вам известно, что в тысяча восемьсот сорок восьмом году два корабля: «Геральд», под командой капитана Келлетта, и «Пловер», под командой капитана Мура, были отправлены в Берингов пролив на розыски экспедиции Франклина. Поиски их не увенчались успехом. В тысяча восемьсот пятидесятом году к ним присоединился Мак-Клур, командовавший кораблем «Инвестигейтор», на котором он совершил в тысяча восемьсот сорок девятом году плавание под начальством Джемса Росса. За Мак-Клуром следовал его начальник, капитан Коллинсон, на корабле «Энтерпрайз». Но Мак-Клур опередил Коллинсона и, прибыв в Берингов пролив, заявил, что не станет его ждать и двинется дальше; он добавил, что берет на себя ответственность за дальнейшее и что намерен разыскать Франклина или же найти Северо-Западный проход, - вы слышите, Альтамонт?