Собрание сочинений в 12 т. Т. 2

Он схватил железную кочергу, которой Джонсон выгребал угли, сунул ее в печь; затем стал проделывать в стене отверстие, но пробил ее не насквозь, оставив снаружи тонкий слой льда.

Товарищи Гаттераса молча смотрели на эти приготовления. Когда кочерга накалилась добела, Гаттерас сказал:

–  Я отброшу медведей раскаленной кочергой - они не смогут ее схватить, а когда они отойдут, мы станем стрелять в них из бойницы, и им не удастся вырвать у нас ружья.

–  Здорово придумано!
– воскликнул Бэлл, подходя к капитану.

Гаттерас вынул из печки кочергу и быстро сунул ее в отверстие. Снег громко зашипел, от кочерги повалил пар. Подбежали два медведя, схватили раскаленную кочергу и страшно заревели. Один за другим загремели четыре выстрела.

–  Попали!
– крикнул Альтамонт.

–  Попали!
– повторил Бэлл.

–  Надо повторить, - сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.

Кочергу снова засунули в печь, и через несколько минут она вновь раскалилась.

Альтамонт и Бэлл, зарядив ружья, стали но местам. Гаттерас опять проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.

Но на этот раз она уперлась в какой-то твердый предмет.

–  Проклятие!
– крикнул американец.

–  В чем дело?
– спросил Джонсон.

–  А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину, они хотят замуровать нас в доме и заживо похоронить!

–  Не может быть!

–  Посмотрите сами: кочерга дальше не идет. Это, наконец, становится смешно!

Но было уже не смешно, - положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять измором врагов. Они стали заваливать вход льдинами.

–  Этакая обида!
– ворчал раздосадованный Джонсон.
– Добро бы еще люди, а то - звери!

Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Альтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.

Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.

–  Ах, если бы доктор был здесь!
– сетовал Джонсон.

–  Ну, что? Что бы он тут сделал?
– спросил Альтамонт.

–  О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.

–  Каким же это образом?
– с невольной досадой спросил Альтамонт.

–  Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, - ответил Джонсон.
– Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!

–  Что же именно!

–  Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Альтамонт?

–  Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, - ответил Альтамонт.

–  Держу пари, - сказал Джонсон, - что после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.

Никто не ответил. Все сели за стол.

Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться в наглухо закрытом помещении, почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.

Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.

–  Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу!
– воскликнул Альтамонт.

–  Да, - сказал Гаттерас, - но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится; один из нас подымется к отверстию и будет стрелять по медведям.

–  Больше ничего не остается, - ответил Альтамонт.

Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Альтамонт проклинал создавшееся положение.

–  Слыханное ли дело, - говорил он, - чтобы медведи приперли к стене людей?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Мина

Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.

К восьми часам приготовления были закончены. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке.

Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом, как вдруг Джонсон, стоявший на страже в спальне, быстро подошел к товарищам.

Он был встревожен.

–  Что с вами?
– спросил капитан.

–  Ничего, так… - нерешительно ответил старый моряк.
– Впрочем…

–  Что случилось?
– спросил его Альтамонт.

–  Тише! Вы ничего не слышите?

–  Где?

–  Вон там… в стене творится что-то неладное.

Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.

Вскоре он уловил глухой шум. Казалось, в боковой стене прокапывали отверстие.

–  Скребутся, - сказал Джонсон.

–  Несомненно, - ответил Альтамонт.

–  Неужели медведи?
– спросил Бэлл.

–  А кто же, кроме них?
– воскликнул Альтамонт.

–  Они переменили тактику, - продолжал старый моряк, - видно, раздумали брать нас измором.

–  Они думают, что мы уже задохлись, - возразил Альтамонт, которого не на шутку разбирала злость.

–  Они скоро сюда вломятся, - сказал Бэлл.

–  Ну, что ж, - ответил Гаттерас.
– Дело дойдет до рукопашной!

–  Черт побери!
– воскликнул Альтамонт.
– По-моему, это гораздо лучше! Надоели мне эти невидимые враги. По крайней мере будем хоть видеть неприятеля.

–  Да, - оказал Джонсон, - но едва ли можно будет пустить в ход ружья: здесь слишком тесно.

–  И отлично! Возьмемся за ножи и за топоры!

Шум все усиливался. Уже ясно слышно было царапанье когтей. Медведи прокапывали отверстие в том месте стены, где она примыкала к снежному валу, упиравшемуся в утес.

–  Медведь теперь не дальше чем в шести футах от нас, - заявил Джонсон.

–  Вы правы, Джонсон, - сказал Альтамонт.
– Сейчас мы его, голубчика, угостим на славу!

Американец схватил одной рукой топор, а другой нож, выставил вперед правую ногу и откинулся назад, приняв оборонительное положение. Гаттерас и Бэлл последовали его примеру. На всякий случай Джонсон зарядил свое ружье.