Собрание сочинений: В 2 т. Т.1: Стихотворения

* * *

На страшной высоте блуждающий огонь.

Осип Мандельштам

Как много синьки в небо вылилось!Неаполь весь в огнях алмазных.И небо над заливом ширилось —Там тоже разгорался праздник:Переливался в синем Сириус(Он дивным светом сердце дразнит!) –Кто научил в подлунном мире насСмотреть на звезды без боязни?К еще неведомой галактикеБез страха тянутся лунатики —С мечтой, мне кажется, такой:Качнуть небесные фонарики,Слегка потрогать их рукой.А я гляжу (я их трусливее),Как светятся суда в заливе иОгни домов на горизонте(Где близко — время Тита Ливия):Вы их, лунатики, не троньте.

* * *

Почему-то вдруг приснитсяФараонова царица,Сфинксы желтые пустынь:Глаз огромный, длинный, близкий,Опахала (одалиски?),Груди черные рабынь.Злыми змейками рыжеетЗолото на тонкой шее,Рот рубиново-багрян.Платье пламенно-янтарно.Пахнет сладко и угарноСквозь сиреневый туман.Ну, и что же? Чайной розойСчастье (в Арктике морозной)Расцветает без шипов?Думаешь, еще не поздно?Пышной и душистой розойРасцветет еще любовь?

* * *

И по Дворцу венецианских дожей,Среди парчи и бархатов кровавых,Мечей, кинжалов, воинов суровых,Я шел, не воин — беженец, прохожий,И щерился Отелло темнокожий,Испытанный в воинственных забавах.В тяжелой мрачности Эскориала,Где ожидалась дивная победа,Плыла Непобедимая Армада(Она непоправимо затонула) —И здание суровое дрожалоОт грозных кликов смертного парада.И тот миланский грузный замок СфорцаКак много битв, и стонов, и проклятий!(Там со Христом, убитым, Богоматерь —Работа Микеланджело — и Смерти.)…Я слушал кровь слабеющего сердца,Беглец, усталый от кровопролитий.

* * *

Там, где белела бурная пена, –Темная тина.Смутным обломком, образом тленаСтала колонна.След перламутра, след алебастра,Мрамора, моря.Может быть, это — торс АлександраИли Тиберий.Здесь проходили рабы, весталки,Кони Аттилы.Там, где когда-то росли фиалки,Растут кораллы.Снова янтарь и каменный уголь,Где были ветки.В тусклой воде тускловатый угорь,Узкий и гладкий.

* * *

Снова дни, голубые дельфины,Уплывали, играли, мелькали.В этом замке дрались ГибеллиныИ о гибели Гвельфов мечтали.После в Англии Белая РозаС Алой Розой сражалась — за что-то.Кто-то умер от туберкулеза —Помнишь готику, башню, ворота?А потом — в опустелом ВерсалеЦарство окон — как много заката!Мы бродили, смотрели, молчали:Царство яшмы, порфира, агата.В Королевстве Обеих СицилийТоже были, мой друг, короли:На закате по саду бродили,Там, где мы на закате прошли.

* * *

Я задумался, вспоминаяВлажно-солнечные Гаваи.Океан и пальмы — неплохо!И гавайский привет: алоха!Узкий пруд — в закатном пожаре.На гавайской бы на гитаре!Ну на чем-нибудь поиграй-ка,Спой мне песню, краса-гавайка!На ее смугло-нежной шееИ на голой груди виселиЖелтоватые орхидеи —Мягко-нежное ожерелье.Точно к Леде, к ней черный лебедьПлыл — цветком на воде игривой:Черный, гибкий и длинный стебельС лепестком оранжевым клюва.

* * *

Восхитись узорчатой Альгамброй!Крашенные золотом и умбройСложны потолки, как теоремы.О, халифы, евнухи, гаремы!Потолки напоминают соты,Мед струится в золоте ячеек.О, декоративные красотыМира арабесок и Зюлеек!Шесть веков светились эти вазыВ мавританском филигранном мире.В изразцовой узкой амбразуреГеометрия абстрактной розы.Падал свет на кружевные стеныВ палево-сиреневых узорах.Свет века лежал на стенах старых:Лучшие орнаменты — нетленны.

* * *

Земными полурайскими садамиТы погулял, ты подышал,И розы нюхал, и глядел на пламяЗаката в предосеннем фимиаме,Как богдыхан, как падишах!Ты видел дворик — жалкий, некрасивый,Но яркий в августовский день.На лужу нефти (видишь переливы?)И на узорный пыльный лист крапивыТы с наслаждением глядел!Ты тяжело болел. Страдал. И рад жеТы был деревьям и кустам,Когда опять гулять пошел, устал –И отдыхал, богат, как магараджа,Как фараон или султан!

* * *

O ihr Stimmen des Geschicks, ihr Wege des Wanderers.

FriednchHolderlin, «Griechenland»

О Судеб голоса, о вы, пути странника.

Фридрих Гёльдерлин, «Греция».

Пускай на душе предрассветно, смутно –Твоя душа прозрачнее ветра,Страна винограда и перламутра!Белая козочка так приятноБелеет у древнего амфитеатра.Греется Греция, реет гальциона,Пышными блестками светится море.Как же насчет смерти, козочка? (ХроносСети закинул, мгновенная пена) —Хватит для нас бессмертия в мире?Точно при скептике Гераклите,Всё течет, и день плывет молчаливо.Всё же, когда приплыву на закате,Разве душа, как рваные сети,Над темной водой всплывет без улова?

* * *

Кто повидал сокровища земные,Не может разлюбить земли.Чудес Венеции и ВизантииНемало музы сберегли.В музее светлом греческие фризы,И козы пестуют козлят.Персидские лазоревые вазы,Бледно-оранжевый закат.А рядом персики и абрикосы,Лилово-темный виноград.И я на улице, в толпе раскосыхКитайцев, фавнов и наяд.У Лувра сероватые платаны,И желтый лист лежит в пыли.Музейные прекрасные картины —И запах Матери-Земли.Но то, что сердце заставляет биться,Напоминает отчий дом:Места, где клен в сиянье золотитсяНа сельском кладбище пустом.

* * *

О Судьба, немая криптограмма,Разве можно разгадать?(Музыка из дальнего СезамаОбрывается опять.)Арабески, темные узоры —Что колдуешь, чародей?Точно клады, феи, мандрагоры,Скрыты судьбы от людей.О, пройдем сквозь темные преградыК чародейному дворцу!Там кариатиды и каскадыТемной вечности к лицу.Подойдем к таинственной Сивилле:Здравствуйте, ворожея!Никогда вы нам не говорилиО загадках бытия.Но она дурманных восклицаний,Заклинаний — не прервет,Лишь скривит – в отравленном туманеУсмехающийся рот.