Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон

Витте благосклонно отнесся к проекту малозаметного человека, виленского губернского предводителя дворянства Петра Аркадьевича Столыпина, видевшего спасение трона и возвеличение Руси в том же, в чем видел Сергей Юльевич, — в крепком, богатом, жадном мужике, не предрасположенном к смуте, способном жить в полном согласии с самодержавной властью.

Но проект Петра Аркадьевича провалили. Кто? Победоносцев и дворяне из Государственного совета.

Конечно, многое упиралось в землю. Земель, которые могли бы покрыть мужицкую нужду, в самой России не находил Витте.

Но за Уральским диким хребтом, и далее на восток, и до самого океана лежат пространства, на которых можно разместить и пять и пятнадцать миллионов производительных мужицких хозяйств.

Убрать из Европейской России миллионы вечно стонущих, вечно недовольных безземельных и малоземельных крестьян, переселить их за Уральский хребет, дать им там землю, превратить их в опору трона, а дворы их в крепости, это ли не смелая, это ли не умная идея? Но идея Витте не могла быть осуществлена в ближайшем будущем: при тех средствах, которыми располагал переселенческий комитет, переселение шло медленно, редкие обозы тянувшиеся на новые земли крестьян едва ползли по первобытным дорогам России и Сибири — сто пятьдесят тысяч переселенцев в год; из них треть возвращается обратно, треть помирает в пути с голоду. Да разве это постановка дела?

И Сергей Юльевич замыслил такое, что скрывал даже от самых близких людей. В те годы строили железную дорогу на Дальний Восток, строили ее уже несколько лет, сам государь был предводителем строительного комитета; дотянули линию до Байкала. Дорога шла к рудам, к золоту, к необозримым лесам и землям, к океану. Затеял ее Витте, чтобы осуществить свою главнейшую идею.

Военное значение дороги не было ни для кого тайной. Но дорога прельщала промышленные и дворцовые круги также и тем, что приближала Россию к великим нетронутым сокровищам, таящимся в недрах отдаленного, мало исследованного края. Великий Сибирский путь был нужен Витте еще и для того, чтобы двинуть на восток мощный поток мужиков-переселенцев. Это соображение заставляло его спешить с окончанием дороги; ему хотелось во что бы то ни стало дотянуть ее, пока он силен при дворе. Однако о скором окончании строительства нечего было и думать, если вести дорогу по Амуру, делая крюк во много сотен верст.

Витте возмечтал прорубиться к Владивостоку напрямик, через маньчжурские и монгольские владения китайского богдыхана. Но такой барьер нельзя брать приступом, его надлежало искусно обойти.

Все было готово у Витте для того, чтобы обойти это препятствие, кроме одного: требовались деньги, деньги и деньги…

А молодой царь деньги берег на войну.

Витте разными способами искал расположения Николая. Надо отодвинуть войну хотя бы лет на пятнадцать, и приберегаемое царем золото пустить в оборот, суливший необыкновенные выгоды для его же величества. Но Витте знал: император тяготится бывшими советниками отца, ненавидит Победоносцева за оскорбительный поучительный тон, боится ума министра финансов и только ищет предлога, чтобы отделаться и от того и от другого.

Отставка сейчас, когда задуманные им планы были далеки еще от выполнения, казалась Витте равносильной смерти.

Надо было найти в государстве что-то такое, вцепиться в это нечто и, совершив великое, стать великим самому и сделать великим ничтожество, только что севшее на трон.

5

Вошел Николай. Вслед за ним появилась Аликс, села поближе к окну и принялась вышивать по куску батиста. Николай закурил, подошел к Аликс, посмотрел вышивку, погладил женину руку, вздохнул.

— Ну, Сергей Юльевич, терзайте меня. Садитесь! Вот сюда, здесь лучше.

Николай сел в свое кресло, Витте поместился напротив. Царю было удобно наблюдать за выражением лица министра — свет падал на него. Сам Николай оставался в тени: этому приему он научился давно.

— Что вы скажете о предсказании святого старца, Сергей Юльевич? — начал Николай. — Константин Петрович глубоко и радостно взволновал нас сегодня.

— Да, да, — в тон царю ответил министр. — Просто удивительно!

— А вы, Сергей Юльевич, верите святым предсказаниям и предчувствиям? Или чему другому? — Николай внимательно разглядывал министра. Он очень хотел поймать его сегодня на чем-нибудь таком, что подтвердило бы слова Победоносцева.

Витте был невозмутим и спокоен, как всегда.

— Верю, ваше величество! — И задушевным тоном добавил: — Однажды — вы ведь помните этот случай? — я был осенен свыше, и если бы тогда послушались меня и того, кто говорил через меня, не было бы ужасного крушения в Борках…

— Да, да… Знаете, дружок, — обратился Николай к жене, — это был прескверный случай… Мы ехали с папа в Крым, поезд был очень тяжелый, а Сергей Юльевич… Вы тогда, кажется, движением на дороге заведовали?

— Да, государь.

— Так вот Сергей Юльевич, осененный свыше, предупредил, что наш поезд нельзя прицеплять к товарным паровозам и пускать их пассажирской скоростью — паровозы расшатают колею, и будет крушение… Сергея Юльевича не послушались, а на обратном пути случилось так, как он говорил, — поезд потерпел крушение, и мы спаслись, дружок, просто чудом…

Аликс вытерла слезу. Николай задумался.

«Размякли», — подумал Витте и устремил взгляд, полный благочестия, к потолку.

А Николай между тем думал о том, что Константин Петрович имеет очень дурную слабость — чернить людей. Витте он чернит особенно жестоко. Гм… Может быть, и тут какие-нибудь свои расчеты, интриги? Может быть, его дурачат, натравливая его на этого, несомненно, умнейшего человека? Может быть, и Константину Петровичу нашептывают всякое с целью удалить Витте из правительства и тем ослабить трон?.. Гм, гм! Надо разобраться.

Говорят: казнокрад. Может быть. Может быть, и ворует. Но и дает казне, много дает.

Николай вспомнил о том, как началось возвышение Витте, — это было после крушения поезда в 1888 году… Предсказал он крушение? Предсказал! И после того начал быстро взбираться в гору. И правильно, так и надо, заслужил.

— Да, это было удивительно! — снова заговорил Николай. — Несомненно, тогда вы действовали не только под впечатлением технических расчетов, но вами руководила и высшая сила. Мало ли поездов с товарными паровозами ходят пассажирской скоростью, а ваше прорицание касалось именно нашего поезда. Не так ли, Сергей Юльевич?

Аликс подняла на мужа глаза, перевела их на Витте, улыбнулась ему, давая тем знать, что она помнит рассказ бесценного своего Ники и благодарна Сергею Юльевичу.

— Да, — мечтательно сказал Николай. — Много, много странного и необъяснимого на этом свете.

— И еще как много, ваше величество, — подхватил Витте. — Даже в государственных делах мы часто бываем движимы высшими указаниями. И эти высшие, таинственные знаки не должны нас смущать. Они указуют нам путь и по большей части безошибочны. Я много раз испытывал нечто подобное. И сегодня ночью меня посетило странное видение, которое укрепило меня в одной мысли…