а она говорит: «Не мешайте мне спать!..»и Держатель Тумана с молочною кожей,с ветряком на макушке,напрасно он гонитсвоих снежных овчароктам, где Это и То сочленились у горв морщинах природных страданий,напрасно он гонитсвоих ледяных овеца она говорит: «Не мешайте мне спать!..»«а я-то уже умер…», – маленький ей повторяет:«О, я долго автобуса ждал!И внутри все дрожало, перемен ожидаяединственной верной такой…»– маленький все повторяет«и всякие-всякие были – для песочницы,для прыщей, для уверенности юного буйвола,для очков, для морщин, для седин,для скрещенных руки потертых монет на глазах», –– маленький все повторяета она говорит: «не мешайте мне спать!..»а она говорит: «ну прошу вас, оставьте в покое…»
На старой бойне
Пустырь и няша. Жесткий ветерОбрывки воздуха несетИ клочья неба. Ветер метитЗемле во вспученный живот.Здесь – вздыбленный навстречу ветруИ недокончивший прыжок,Приваренный к скелету смертью,Гниющий лес оленьих ног.Здесь рыхлый череп размозженныйГотов, задрав облезлый хвост,На
сухожильях напряженныхБуксировать свинцовый мозг.«В пустых орбитах, вне вращенья,Прыжок растянут на года:Судьба последнего движенья –Быть неподвижным навсегда.И из себя шутов мы корчимИ ищем взглядом, кто бы смогК иному бытию окончитьНаш неоконченный прыжок».24.07.1978, c. Ловозеро
Бижутерный дождь
Сперва струились волосы…Потом,В прекрасном утопая водопаде,В круговороте зеленоватой бронзы,Как бы моля об истинном спасенье,Взмахнули руки через занавесь волос –И каждый палец золотом занялся,И так отяжелели пальцы,Что руки к бедрам, вниз, бессильно пали,И там, обвиснув, как две бронзовых струи,Вдоль туловища обветренной скалы,Журча, в бессильном жесте свились,И сразу стали золотом глаза.Сперва струились волосы,Потом…Потом огромное и золотое телоРассыпалось на маленькие струйки,Как будто сбившиеся волосыНатужно расчесал огромный гребень……и дождь бесился и звенел.Что ж, научи меня, гроза,Изысканному мастерству быть каплей.Когда даная,Дежурная, очередная,Свои колготки надевая,проходит к сизому окнуИ, на морозные узорыБросая ледяные взоры,Стоит,То зеркалу в прихожейВесь этот город кажется похожимНа сон, пролитый в лоно вкрадчивым дождем.Единственная верная Даная!Я постепенно ощущаю,Что в каплях слов моих и ласкМеталл на медьПривычка замещаетИ ярче блеск становится,А теплота бледней.Я золотом быть разучился.Кольцо души моей перековатьПод палец твой так трудно –Хрупок сплав.В зеленой пленке окисловЛежит онИ дышит тяжело в припадке астмы.А помнишь, я умел…Ятрышник цвел.Осока протыкала натянутый батут пруда,Где акробатику показывали намЛягушки из зеленой яшмы.Мой красный клювСрывал кувшинку,И грудь высокую твоюЯ осыпал цветком –Одним цветком.Бил белыми крыламиПо бокамИ шеею ласкал протянутую руку…Потом я твой коровий бок крутойПоглаживал рукой при переправе.И страшно мне теперьТак, словно побывалВ другом краю, где медленнее время,И через год, назад вернувшись, обнаружил,Что умерли все те, кого я знал.Забыто мастерство метаморфозыИ вновь со мной спокойно,Но поройВзгрустнешь в мечтах, чтоб что-нибудь случилось.ХОТЯ БЫ ДОЖДЬ ПРОЛИЛСЯ ЗОЛОТОЙ…
«Звезда Печали! Знаки Зодиака…»
Звезда Печали! Знаки ЗодиакаМолчат, как задремавший зоопарк.Рожденный под тобой, рожденный плакать,Над кислотой пруда белеет парк.Здесь Все прошло, печальной бородою,Как маятником, отсчитав часы,И клочья паутины над водоюВисят, как клочья этой бороды.Садилось Все в такси, входило в Небо,Не попадая в скважину ключом…(Безглазо было все и слепо –Здесь пьянство было ни при чем).Желтели листья, будто ныла печеньУ кружевных деревьев, пахнул снег,И я не поздоровался со встречным,Остановив вневременной, кричащий бег.Царапая песок тяжелой тростью,Сидело Все, укутанное в мех,Ругало ревматические костиИ испускало стариковский вздох.Огромный Нос вдыхал осенний воздух,Через ноздрю в себя вбирая облака…И горло тишине прорезал возглас:«Неужто это Все?» – И Все сказало: «Да…»
Астрологическая трагедия
Снег полыхал уже не первый месяц,И пламя перекинулось на лед;Снег руки обжигал, за воротник он падал,Сжигая кожу на спине; во всех прихожихСбивали снег, как пламя, с черных шуб,И толпы раздувались, словно кобры,Пытаясь отряхнуть напалм с себя,И пьяные лежали –Обугленные трупы.И тут же, в тишине, как в кисее,Сон с желтой пеною у рта неясно проступаетСквозь легкий занавес мороза.Огнетушитель сорван был,И сразу вьюги смерч поплыл,Как сказочный огнедушитель.Ты шел, но кто-то на руках,Тяжелый от предсмертных стонов,Лежал, и ты его тащил,Порою из последних сил,Порою вновь воспрянув духом,Ронял его в огонь и поднималОпять, невидимого, с ребрами худыми –Из пламени – на волю, спотыкаясь,И близоруко шарил по сугробам,Когда, невидимого, вновь его терял.И это было первое явление планеты…А самки продолжали хохотать.Над омутом летала стрекоза,Твою любовь изображая этойПародией невинной;Злобный месяц бодал нагое небо в теплый пах.Стеклянный омут, в котором даже ведьмы тонут,Ткал как паук вериги из лунных бликов.Тень по траве скользила,Едва одетая – ее ты удержатьСпособен был, но не способен ощутить,И, недовольный непознаньем тени,Ее ты все плотнее прижимал,Но не подвластна тень былаПроникновенью.Второй явилась раз тебе планета…А ивы продолжали хохотать.И вот, освободившись от привычек,В латунной шкуре, под мохнатые глазаСлезливых звезд представ и рукуВдаль протянув за недоступным и принадлежащим,Ты в первый раз почувствовал трепещущую плотьИ тут же ощутил разлитье пустоты в руке,Как бы разлитье желчи.И пролетали метеорыСнежков расплавленных,Которыми играли огромные титаныС оранжевыми мускулами; а тыВ безумье шарил в темноте руками,Пытаясь отыскать весомый каменьИ бросить Неизвестности в лицо.Но пальцы расползалисьАдамовою глиной и лепилисьВокруг исчезнувшей планеты, не стерпевшейПрикосновения огромных рук.
«Когда мы утонем в холоде…»
когда мы утонем в холоде,сведенные судорогой,наши глаза подберути будут игратьголубыми снежками и прочимикогда мы утонем в холоде,широкую белую спинуледового демонав сизых мурашкахувидим впервые воочиюи разные стили мы изберем, утопая,но выплыть не сможемиз сизого пара,холодильником нашего мозга рожденного,из сизого пара,на лес гипербореев похожеговсе более безразличновзирая на теплые рукии
тихие звукидыхания светлого,будем с трудом различать мы теплов окружающих лицах,скользя по летейской водебезразличьябутоны невыпавших градиндруг другу даря,мы будем на пляжах лежать Января,там, где граничат моря Позавчераи снежных песков меловые полябогиней Фригидой мы будем наказаны,только посколькумы часть своей жизнипрошли по дороге тепла,но с холодом взглядов и губ удалимсяв страну, где всегда неподвижны все лица,в страну безмятежнуюПозавчеравсе боги отпрянутот наших холодных сердец,растирая спиртомпобелевшие пальцыу люка в страну мерзлотыв поблекшем от осени городе,где вышедшие случайно наружуженщины-сосулькитают и оставляют мокрый след,заканчивающийся полувысохшим пятномкогда ты утонешь в холоде,приходи ко мне по адресуБольшакова 101, кв. 74,ибо у меня есть большой холодильник,в котором мы сможем поддержатьсвое существованиемежду банкой с селедкойи огурцамив волшебной стране Позавчера,отделенной от Завтраметаллической дверцейприходи,приходи в Позавчера,принося замерзшее сердце
«Земля зимой – огромный белый заяц…»
Земля зимой – огромный белый заяц,прядающий полосками ушей;он в собственном дыханье замерзает,выкусывая звезды, словно вшей.Земля зимой – принцесса в горностаях,с румянцем на обветренных щеках.Она щетиной льдинок обрастает,Сухие листья вновь перелистав.Но кроме белых – разных красокполно… Смотри! вот янтари –пролитым у забора квасом –собачьей капелькой мочи.И канарейкой яркой – лыжный следсрывается с горы, перекрываяотсветов розовых уютный свети кружево кусков коры кровавой.И на Земли ребристом краекраснеют два обломка льда:как будто бы огромный заяц раненили принцесса тает со стыда.
«Ты – переписчик мой, небрежною лакуной…»
Ты – переписчик мой, небрежною лакунойПерекосивший замысел стиха,Задуманного вечером безлунным,Когда рука еще была тихаИ не кричала, языком тяжелым,Перо ворочая с немыслимым трудом;Еще не полнилось безжизненным рассоломТо, что звала живительным прудом.Не плавали за льдами роговицы,Пугая белым брюхом, рыбы дум,И, черновик открыв с любой страницы,Найти возможно было страсть и ум.Перепиши! Иль перепишем вместе?Дай строй строкам могуществом души!Я знаю: ошибешься в том же месте…На всякий случай все ж – перепиши!
Прикосновение к запястью
Прослушивает скорбный доктор пульс.Он собирает в скляночку удары:В азарте собирателя такого раритета,Как человеческой души ударные моменты,Он забывает о синеющем больном.Не так ли, наслаждаясь пониманьем,Приговорил к агонии пожизненнойРаскованную душу,Открывшую тебяКак новый континент?Твое нежное отчаяние,Награжденное орденом Великого Ничто,Перерастает в бутафорию непризнания –И так понятно всем, что ты не понят –Что нечего и понимать в тебе.Не недооценивай до времениНасильное объединение беглых каторжниковв пустыне,Сбежавших глазами из тьмы,Ушами из пространного молчания,Обонянием из букета вакуума,Осязанием из приспособленности к объятиям,Всей душой – от снега, растертого с клубникойнеона.Вырастут корни у зуба твоей мудростив чужой челюсти:Дай только время –Пусть пока связывает нечто,Уподобленное общей колодке:Спекуляция провалами ночейИли общий смех.Закладывай быков, Дидона!Ибо земля исполнена благостыни.Режь бычью шкуру на полоски!Без геометрической хитростиНе вместить в одно место этого мираДвоих.Эй, эй, эй! Спеши по адресу:Направляю тебя стрелой из могучего лука,Пробивающего тоннели надежды.Меняй номера на машинах,Знакомься с кюветами в поисках незастолбленнойБонанцы:Там (если верить слухам и мне)Обнаженная Душа засмотреласьВ маленькое чистое зеркальцеСреди хищного ожидания болота.Столкнешь ее пинком в затылокИли заботливо унесешь от опасного места,Сентиментально воркуя……К другому болоту?Эй, эй, эй! Спеши по адресу,Маленькая красная скорая помощьС крыльями Эроса.Прикоснись к запястью,Слушай пульс, не любуясь,Заботливо считайВзрывник у бикфорда катарсиса.
Засохшие деревья январских ночей
Сухое дерево любви ждет молнии небес,Чтоб полыхнуть огнем. И Феникс гнезда вьетВ его колючей кроне.Ждет королей семи частей души,Ждет в полночиТерновая корона.Ждет там и здесь: источник улиц сихСтруит девичий смех, и лани изваяний –Суть пальцы на руках податливых желаний,Что эту влагу пьют, беременея в них.Весь город в Вашей диспозиции, о маршал!Вы, одержавший столько поражений,Мозг венценосный, воинство страстей.Белеет на карнизах хлад костей,Скелет зимы, сосулек стылых ребра,О маршал, просто был ты слишком добрым:Переходя Березину огней,Закутался в свой плащ экс-император Сердце.Война теней неистребимых дней,Огонь, угасший в очаге ладоней.Мы умираем на невидимых фронтах,Но наши трупы продолжают бой;Хоть опадали плоти лоскуты, как листья,Но остов в шторме музыки чернел.Засохший лес героев юности моейВ натеках красной камеди застыл.Он обернулся на прощанье, и –У Моря Мертвого стал солью опьяненья.О, не будите спящий лес богов,Друиды с ледяными бородами,Ночных машин безвольные скитаньяИ дьяволы разбойницы Луны.Лес видит истинной любви благие сны,И комли, заграждая автострады,Не ждут из рук весны листвы награды,А ждут гнилых клыков во рту огня.Окаменелый лес чувств юношиПод спудомМиллионолетий –Черный антрацит.
«Лето набирает номер 03…»
лето набирает номер 03,глотает барбитураты,умирает некрасиво,в долгих конвульсиях.осень с красным крестомосвидетельствовала труп,обмыла его дождямии похоронила под снегоми только веснанаписала проталинамиимя и даты рожденья и смертина белой доске снеговойи, пока лето оживало,окончив комедию ежегодных похорон,тальник начал безразлично причесывать волосы,зеленые волосы над ртутной рекойи гибкие его прутья выпороли воздух,чтобы он закричал птичьим крикомот зеленой боли сокодвижения