Собрание сочинений. Том 46 часть 1

[II—6] Противоположное воззрение, выражающее действительные потребности производства в противовес этой верховной власти денег, всего ярче выступает у Буагильбера (см. поразительные выдержки в моей тетради ).

2) Накопление других товаров, независимо от их преходящего характера, в двояком отношении существенно отличается от накопления золота и серебра, которые здесь тождественны деньгам. С одной стороны, накопление других товаров носит характер накопления не богатства вообще, а богатства особенного, и поэтому само есть тот или иной особенный акт произ-. водства, при котором дело не сводится к простому накоплению. Накопление хлеба требует особых приспособлений и т. д. Накопление овец еще не превращает меня в пастуха; накопление рабов или земли делает необходимыми отношения господства и подчинения и т. д. Все это требует, стало быть, отличных от простого накопления, от простого умножения богатства действий и определенных отношений. С другой стороны, чтобы реализовать накопленный товар как всеобщее богатство, чтобы присваивать себе богатство во всех его особенных формах, я должен торговать накопленными мною особенными товарами, стать хлеботорговцем, скототорговцем и т. д. Деньги как всеобщий представитель богатства избавляют меня от этого.

Накопление золота и серебра, денег, есть первое в истории появление собирания капитала и первое мощное средство для этого собирания; но как таковое оно еще не есть накопление капитала. Для этого необходимо, чтобы, обратное вступление накопленного в обращение само было моментом и средством накопления.

Деньги в своем последнем, завершающем определении теперь выступают со всех сторон как такое противоречие, которое само себя уничтожает, которое ведет к собственному уничтожению. Деньгам как всеобщей форме богатства противостоит весь мир действительных богатств. Они — чистая абстракция последних; поэтому, если их удерживают в такой форме, они — всего лишь фантазия. Там, где богатство кажется существующим в совершенно материальной, осязательной форме как таковой, оно имеет свое существование лишь в моей голове, оно — чистая химера. Мидас . С другой стороны, как материальный представитель всеобщего богатства, деньги реализуются лишь благодаря тому, что снова бросаются в обращение и исчезают при обмене на отдельные особенные виды богатства. Они остаются в процессе обращения в качестве средства обращения; но для накопляющего индивида они потеряны, и это исчезновение есть единственно возможный способ использовать их как богатство. Уничтожение накопленного в отдельных актах потребления есть его реализация. Теперь деньги опять могут быть накоплены другими индивидами, но тогда тот же процесс начинается снова. Я могу действительно утвердить их бытие для меня только тем путем, что отдаю их как всего лишь бытие для других. Если я хочу удержать их у себя, то они незаметно превращаются всего лишь в призрак действительного богатства.

Далее: умножение денег путем их накопления, то обстоятельство, что их собственное количество есть мера их стоимости, оказывается опять-таки ложным. Если остальные богатства не накопляются, то сами деньги теряют свою стоимость в той мере, в какой они накопляются. То, что представляется их увеличением, на самом деле есть их уменьшение. Их самостоятельность является только видимостью; их независимость от обращения состоит лишь в оглядке на это обращение, представляющей собой зависимость от него.

Деньги выдают себя за всеобщий товар, но, ввиду своей натуральной особенности, они в свою очередь являются некоторым особенным товаром, стоимость которого зависит от спроса и предложения и изменяется вместе с изменением их специфических издержек производства. И так как деньги сами воплощаются в золоте и серебре, то во всякой действительной форме им присущ односторонний характер, так что, когда один из этих металлов выступает как деньги, то другой — как особенный товар, и vice versa , и таким образом каждый из них выступает в обоих определениях.

Как абсолютно надежное, совершенно независимое от моей индивидуальности богатство, деньги вместе с тем представляют собой нечто совершенно внешнее по отношению ко мне, абсолютно ненадежное, нечто такое, что может быть отделено от меня в результате любой случайности. Точно так же определения денег в качестве меры, в качестве средства обращения и в качестве денег как таковых совершенно противоречат друг другу. Наконец, в последнем определении деньги противоречат сами себе еще и потому, что они должны представлять стоимость как таковую, а на деле представляют лишь некое идентичное количество [золота или серебра] изменяющейся стоимости. Поэтому деньги как завершенная меновая стоимость уничтожают самих себя.

Как всего лишь мера деньги уже подвергнуты отрицанию в них самих как средстве обращения; как средство обращения и как мера они подвергнуты отрицанию в них самих как деньгах. Таким образом, отрицание денег в этом последнем определении есть вместе с тем отрицание их в обоих первых определениях. Поэтому при отрицании денег как всего лишь всеобщей формы богатства они должны реализовываться в особенных субстанциях действительного богатства; но действительно оправдывая таким путем свое значение материального представителя совокупного богатства, деньги вместе с тем должны сохранять себя как всеобщую форму. Их вхождение в обращение должно само быть моментом их пребывания у себя, а их пребывание у себя должно быть вхождением в обращение. Это значит, что как реализованная меновая стоимость деньги должны быть положены вместе с тем как такой процесс, в котором меновая стоимость реализуется. Вместе с тем деньги представляют собой отрицание самих себя как чисто вещной формы, как такой формы богатства, которая имеет внешний и случайный характер по отношению к индивидам. Деньги должны, наоборот, выступать как производство богатства, а богатство — как результат отношений индивидов друг к другу в процессе производства.

Таким образом, меновая стоимость определена теперь уже не как простая вещь, для которой обращение есть лишь внешнее движение или которая существует как индивидуальный предмет в какой-нибудь особенной материи, — а как процесс, как отношение к самой себе через процесс обращения. С другой стороны, и само обращение уже не есть только простой процесс обмена товаров на деньги и денег на товары, уже не есть только посредствующее движение, существующее для того, чтобы реализовывать цены различных товаров, приравнивать их друг к другу как меновые стоимости, движение, в котором вне обращения оказываются и товар, и деньги: 1) предпосланная обращению меновая стоимость, окончательное изъятие товара для потребления, т. е. уничтожение меновой стоимости, и 2) изъятие денег из обращения, приобретение меновой стоимостью самостоятельности по отношению к субстанции меновой стоимости, что опять-таки является лишь другой формой уничтожения меновой стоимости.

Сама меновая стоимость, но теперь уже не [II—7] меновая стоимость вообще, а строго определенная меновая стоимость, должна, в качестве предпосылки, выступать как положенная обращением, а в качестве положенной обращением — как предпосланная последнему. Процесс обращения должен выступать равным образом и как процесс производства меновых стоимостей. Это, таким образом, с одной стороны, обратный переход меновой стоимости в труд, а с другой стороны — обратный переход денег в меновую стоимость; эта последняя, однако, теперь положена в углубленном определении. При обращении предполагается определенная цена, и обращение в виде денег полагает эту цену лишь формально. Определенность самой меновой стоимости, или мера цен, должна теперь в свою очередь выступать как акт обращения. Положенная таким образом, меновая стоимость есть капитал, а обращение положено вместе с тем как акт производства.

Добавить к предыдущему:

В обращении, выступающем как денежное обращение, всегда предполагается одновременность обоих полюсов обмена. Однако может возникнуть разновременность существования товаров, подлежащих обмену. В самой природе взаимных поставок может быть заложено то, что поставка совершается сегодня, а встречное исполнение обязательства может быть совершено лишь через год и т. д.

«В большинстве сделок», — говорит Сениор, — «только одна из договаривающихся сторон располагает вещью в готовом виде и одалживает ее; и для того чтобы обмен состоялся, приходится тотчас же ее передать другой стороне под тем условием, что эквивалент будет получен только впоследствии. Но так как стоимость всех вещей по прошествии определенного времени меняется, то в качестве средства платежа берется такая вещь, стоимость которой меняется меньше всего, которая дольше всего сохраняет данную среднюю способность покупать вещи». Так деньги становятся «выражением или представителем стоимости» (Senior. Principes fondamentaux de l’economie politique, tires de lecons edites et inedites. Paris, 1836, стр. 116, 117).

Согласно этому мнению, последнее определение денег ничем не связано с предыдущим. Однако это мнение ошибочно. Лишь тогда, когда деньги становятся самостоятельным представителем стоимости, сделки начинают оцениваться уже, например, не в тех или иных количествах зерна или в подлежащих выполнению повинностях. (Последнее, например, есть обычное явление при ленной системе.) Когда г-н Сениор говорит, что деньги обладают «более длительной средней способностью» сохранять свою стоимость, то это — всего лишь его рефлексия. Фактом является то, что всеобщим материалом контрактов («всеобщим товаром контрактов», как говорит Бейли ) деньги служат именно в качестве всеобщего товара, в качестве «представителя всеобщего богатства» (как говорит Шторх ), в качестве получившей самостоятельное бытие меновой стоимости. Деньги должны быть уже весьма развиты в двух первых своих определениях для того, чтобы универсальным образом выступать в этой роли в третьем определении. Тут, действительно, оказывается, что, хотя количество денег может оставаться совершенно неизменным, стоимость их изменяется; что вообще деньги, как определенное количество, подвержены общей изменчивости всех стоимостей. Здесь дает себя знать природа денег как особого товара в противовес их всеобщему определению. Для денег как меры это изменение стоимости безразлично, ибо

«два различных отношения к одному и тому же мерилу могут быть одинаково хорошо выражены как с помощью изменяющегося мерила, так и с помощью постоянного» .

Для денег как средства обращения это изменение стоимости также безразлично, ибо количество их как средства обращения положено мерой. Но для денег как денег, какими они выступают в контрактах, изменение их стоимости имеет существенное значение, как и вообще в этом определении присущие деньгам противоречия вылезают наружу.

В виде особых разделов надо добавить: