Собрание сочинений. Том 46 часть 1

Таким образом, мы опять добрались до исходного пункта, до полагающего, создающего меновые стоимости производства, но на этот раз так, что оно предполагает обращение как развитый момент и выступает как непрерывный процесс, который полагает обращение и из обращения непрерывно возвращается в себя с тем, чтобы снова полагать обращение. Следовательно, движение, полагающее меновую стоимость, теперь выступает здесь в значительно более сложной форме, поскольку оно уже не является только движением заранее предпосланных меновых стоимостей или движением, формально полагающим их как цены, а представляет собой вместе с тем и движение, создающее, производящее меновые стоимости как предпосылки. Само производство здесь уже не наличествует до своих результатов, т. е. оно не предположено заранее, а выступает как такое производство, которое в то же время само порождает свои результаты; но производство порождает свои результаты уже не так, как это было на первой ступени, не как производство, всего лишь ведущее к обращению, а как такое производство, которое вместе с тем предполагает обращение, предполагает развитое обращение уже в ходе своего собственного процесса. (Обращение аu fond представляет собой лишь формальный процесс полагания меновой стоимости один раз в определении товара, другой раз в определении денег.)

Это движение в различных формах выступает и в ходе исторического развития, как такое движение, которое приводит к труду, производящему стоимости, и, с другой стороны, внутри самой системы буржуазного, т. е. создающего меновые стоимости, производства. Сначала в полуварварские или полностью варварские народы вклиниваются народы, ведущие торговлю, или же вступают между собой в контакт и обмениваются своими излишками такие племена, производство которых носит различный характер вследствие природных условий. Ограничимся рассмотрением первого случая, представляющего собой более классическую форму. Обменивание излишков есть общение, создающее обмен и меновую стоимость. Однако это общение распространяется только на обмен излишками и протекает всего лишь наряду с [II—15] самим производством. А вот если появления торговцев, добивающихся обмена (ломбардцы, норманны и т. д. играют эту роль по отношению почти ко всем европейским народам), повторяются и развивается регулярная торговля, при которой производящий народ ведет только так называемую пассивную торговлю, поскольку толчок к деятельности, создающей меновые стоимости, дается извне, а не порождается внутренним строем производства, — то излишек производства должен уже быть не просто случайным излишком, появляющимся время от времени, а постоянно повторяющимся излишком, и таким образом производство данной страны само приобретает тенденцию ориентироваться на обращение, на создание меновых стоимостей.

Вначале оказываемое на производство влияние касается, скорее, вещественной стороны. Круг потребностей расширяется; целью является удовлетворение новых потребностей, а отсюда — большая регулярность и увеличение производства. Сама организация внутреннего производства уже модифицирована обращением и меновой стоимостью; но они еще не охватили производства ни по всей его поверхности, ни во всей его глубине. Это и есть то, что называют цивилизирующим воздействием внешней торговли. В какой мере движение, порождающее меновую стоимость, затрагивает всю совокупность производства — это зависит тогда частично от интенсивности указанного воздействия извне, частично от степени развития элементов внутреннего производства страны — разделения труда и т. д. Например, в Англии в XVI и в начале XVII столетия ввоз нидерландских товаров привел к тому, что те излишки шерсти, которыми Англия располагала для обмена, приобрели решающее значение. Для того чтобы увеличить производство шерсти, пахотные земли были превращены в пастбища для овец, была разрушена система мелкой аренды и т. д., проведена clearing of estates и т. д.

Таким образом, сельское хозяйство утратило характер труда, осуществляемого ради потребительной стоимости, а обмен его излишков утратил характер чего-то безразличного по отношению к сельскому хозяйству, рассматриваемому в его внутренней структуре. В некоторых местностях само сельское хозяйство стало всецело определяться обращением и превратилось в производство, создающее меновые стоимости. При этом не только изменился способ производства, но и подверглись разложению все соответствовавшие ему старые отношения народонаселения и производства, все старые экономические отношения. Таким образом, здесь предпосылкой обращения было производство, создававшее меновые стоимости лишь в виде излишка; но оно уступило место такому производству, которое может существовать только в связи с обращением, производству, содержанием которого является исключительно создание меновых стоимостей.

Вместе с тем в современном производстве, предпосылкой которого являются меновая стоимость и развитое обращение, с одной стороны, цены определяют производство, а с другой стороны, производство определяет цены.

Когда говорят, что капитал «есть накопленный (реализованный) труд» (собственно говоря, овеществленный труд), «служащий средством для нового труда (производства)» , то имеют в виду просто материю капитала, отвлекаясь от того определения формы, без которого капитал не является капиталом. Эта формулировка означает не что иное, как то, что капитал есть орудие производства, ибо в самом широком смысле слова всякий предмет, даже дарованный природой, как например камень, должен сперва быть присвоен посредством какой-либо деятельности, прежде чем он сможет служить орудием, средством производства. Выходит, что капитал существовал при всех формах общества, что он является чем-то совершенно неисторическим. Выходит, что каждый орган человеческого тела представляет собой капитал, так как каждый такой орган, для того чтобы иметь возможность функционировать в качестве органа, должен не только получить определенное развитие благодаря деятельности, труду, но и должен питаться, воспроизводиться. В этом смысле рука, в особенности кисть руки, представляет собой капитал. Капитал был бы в этом случае лишь новым названием для вещи, столь же древней, как человеческий род, так как всякий вид труда, даже самый неразвитый, как охота, рыбная ловля и т. д., предполагает, что продукт прошлого труда употребляется в качестве средства для непосредственного, живого труда.

Дальнейшее определение, содержащееся в вышеприведенной дефиниции, состоит в том, что здесь полностью абстрагируются от материального вещества продуктов труда, а сам прошлый труд рассматривают как единственное содержание (вещество) продуктов; точно так же абстрагируются от определенной, особой цели, для осуществления которой этот продукт должен теперь послужить средством, и в качестве цели принимают, наоборот, только некое производство вообще. Все это представлялось лишь продуктом абстракции, которая, якобы, одинаково верна для всех общественных укладов и лишь развивает анализ дальше и дает более абстрактную (более общую) формулировку, чем это обычно делалось раньше.

Если подобным образом абстрагироваться от определенной формы капитала и подчеркивать только содержание, в качестве которого капитал представляет собой необходимый момент всякого труда, то, разумеется, нет ничего легче, как доказать, что капитал есть необходимое условие всякого человеческого производства. Доказательство ведется здесь как раз путем абстрагирования от тех специфических определений, которые делают капитал моментом некоторой особо развитой исторической ступени человеческого производства. Вся соль в том, что если всякий капитал есть овеществленный труд, служащий средством для нового производства, то не всякий овеществленный труд, служащий средством для нового производства, есть капитал. Капитал понимается здесь как вещь, а не как отношение. Когда, с другой стороны, говорят, что капитал есть сумма стоимостей, употребляемая для производства стоимостей, то это означает, что капитал есть сама себя воспроизводящая меновая стоимость. Однако формально меновая стоимость воспроизводится также и в простом обращении. Хотя в этой дефиниции и сохранена та форма, благодаря которой меновая стоимость является исходной точкой капитала, но упущена связь с содержанием (эта связь для капитала, в отличие от простой меновой стоимости, не безразлична).

Когда говорят, что капитал есть такая меновая стоимость, которая производит прибыль, или, по меньшей мере, применяется с целью произвести прибыль, то здесь капитал уже предположен для своего собственного объяснения, ибо прибыль есть определенное отношение капитала к самому себе. Капитал — это вовсе не простое отношение, а процесс, в различных моментах которого он всегда остается капиталом. Этот процесс поэтому и подлежит анализу.

В понятии накопленного труда тоже есть нечто неправомерно привнесенное, так как [II—16] капитал по определению понятия должен быть здесь только овеществленным трудом, в котором, конечно, накоплено определенное количество труда. Но понятие накопленного труда уже охватывает некоторое определенное количество таких предметов, в которых овеществлен труд.

«Первоначально каждый обеспечивал себя сам, и в обмен поступали только предметы, не имевшие ценности для каждого из участников обмена; такому обмену не придавали большого значения, и каждый был доволен тем, что получал полезную вещь взамен вещи бесполезной. Но когда разделение труда превратило… каждого человека в купца, а общество в торговое общество, то никто не хотел отдавать свои продукты иначе, как за их эквивалент; и поэтому для того, чтобы определять этот эквивалент, нужно было знать стоимость того, что давали, и того, что получали» (Ganilh. Des Systemes d’economie politique. Tome second. Paris, 1809, стр. 11—12).

Иными словами, это означает, что обмен не ограничился формальным полаганием меновых стоимостей, а с необходимостью привел к тому, что само производство было подчинено меновой стоимости.

[3) ПЕРЕХОД ОТ ПРОСТОГО ОБРАЩЕНИЯ ТОВАРОВ К КАПИТАЛИСТИЧЕСКОМУ ПРОИЗВОДСТВУ]

[а)] Обращение и проистекающая из обращения меновая стоимость как предпосылка капитала

Для того чтобы развить понятие капитала, нужно исходить не из труда, а из стоимости, и притом из меновой стоимости, уже развитой в движении обращения. Перейти от труда прямо к капиталу столь же невозможно, сколь невозможно от различия человеческих рас перейти прямо к банкиру или от природы — к паровой машине. Мы видели, что в деньгах как таковых меновая стоимость уже приобретает форму, самостоятельную по отношению к обращению, но только форму негативную, исчезающую — или иллюзорную, если она закрепляется. Деньги существуют только в связи с обращением и как возможность вступить в него; но как только деньги реализуются, они теряют это определение и снова возвращаются к своим прежним двум определениям: меры меновых стоимостей и средства обмена. Когда деньги выступают как такая меновая стоимость, которая не только приобретает самостоятельность по отношению к обращению, но и сохраняет себя в нем, то это уже не деньги — ибо деньги как таковые не выходят за пределы отрицательного определения, — а капитал.

То обстоятельство, что деньги являются первой формой, в которой меновая стоимость доходит до определения капитала, и чю поэтому первая форма проявления капитала смешивается с самим капиталом или рассматривается как единственно адекватная форма капитала, — это обстоятельство есть исторический факт, который таким образом отнюдь не противоречит нашему анализу, а, напротив, подтверждает его. Стало быть, первое определение капитала состоит в том, что проистекающая из обращения, а потому и предполагающая его меновая стоимость сохраняет себя в обращении и посредством обращения; вступая в обращение, меновая стоимость не утрачивается; обращение представляет собой здесь не движение исчезновения меновой стоимости, а, напротив, движение ее действительного самополагания как меновой стоимости, ее реализацию в качестве меновой стоимости.