Сочинения. Том 1. Жатва жертв

Снарядом гаубичной батареи, у которой половина орудий находилась в ремонте, был убит майор Вилли Фет (до войны он занимался в секции любителей бокса, вес до 70 кг) и ранен его товарищ Отто Майер: проникающее ранение левого легкого. Отто Майер — блондин.

Наблюдатель артиллерийской разведки Лиходеев, по званию сержант, — он находился в заводской трубе, на треть разрушенной, — доложил, что видит в расположении немцев черный дым. Подполковник Крулев, его считали в дивизии интриганом, тотчас доложил об этом командиру штаба и предложил усилить огонь другими батареями с наводкой на дым. Командир дивизии Соколов заметил, что орудия не горят и что перед Крулевым была поставлена задача подавлять огонь вражеских батарей, с решением которой он до сих пор не справляется.

Лейтенант Нушке предупредил наблюдателя — второго члена экипажа, — что сейчас начнет снижение. Облачный слой оказался на уровне 500 метров. Когда «фокке-вульф» проходил облака, снарядом батареи, в которой у одной из пушек не сработал выбрасыватель гильз, был легко ранен капитан Воробьев, вышедший из блиндажа без особой надобности.

Капитан Воробьев скоро вернется в строй, женится на госпитальной медсестре Любе и будет убит в Курляндии через один год и один день.

«Ахтунг, ахтунг!» — начала работать рация «фокке-вульфа».

…Под самолетом простиралась равнина, которая теперь, когда трава пожухла — деревья были уничтожены артиллерийским огнем или пошли на строительство оборонительных рубежей и укрытий, — походила на мелкомасштабную топографическую карту. Каждый бугорок земли и каждая впадина были отмечены сосредоточиями воронок — бомбовых, снарядных, минных, и каждое повышение и понижение местности было артикулировано окопами, ходами сообщений, дзотами, позициями батарей, складами, колючей проволокой и надолбами. Вся эта серая равнина с высоты пятисот метров представляла собой чертеж, назначение линий и точек на котором все менее составляло секрет.

Для Нушке и его коллеги Густава Бергера задача состояла не в том, чтобы разгадать систему обороны русских (она давно была уже известна), но найти на ней две 122-мм гаубицы, местонахождение капитана Кутузова, довольно пожилого, лысого, меланхоличного индивида, непьющего, страдающего геморроем, и его подчиненных, ведущих огонь по саперному батальону майора Кныша, члена нацистской партии с 1923 года.

Вот список этих подчиненных:

И. П. Рыбников (не курит),

С. Т. Алишеров (не женат),

Г. М. Чудиков (слесарь),

Р. В. Вохрушев (пишет стихи),

Б. М. Левицкий (еврей),

Ю. Л. Шор (имеет отдельную квартиру в Москве),

Г. Р. Иванов,

Ф. Д. Иванов,

А. В. Мухаметдинов (заряжающий),

К. Н. Николаев,

З. И. Шульман (19 лет).

Лейтенант Нушке и его коллега — радист-пулеметчик — одновременно заметили, как впереди, за прямоугольником бывшего железнодорожного пакгауза, забегали микроскопические фигурки вокруг таких же микроскопических механизмов.

Лейтенант потянул штурвал на себя и сказал: «Густав, ты не знаешь, почему наша маленькая Германия сумела оседлать этого свинячьего гиганта и почему наш могущественный рейх так и не смог еще нокаутировать эту рябую бабу?»

37-мм снаряд разорвался прямо в кабине «фокке-вульфа», когда он уже вошел в облачность. Самолет упал в двенадцати километрах от того пакгауза, за которым стояла зенитная батарея.

Сбитый «фокке-вульф» после запальчивых споров командиров батарей был приписан к боевому счету батареи 85-мм пушек 13-й зенитной дивизии, и сейчас, через сорок лет, в красном уголке этого подразделения мы можем видеть цифру 7 — число сбитых за время войны батареей самолетов противника, в то время как «рама» должна была числиться за дивизионом МЗА войск ПВО.

Это единственное (хотя и косвенное, и неверное) публичное и охраняемое свидетельство о жизни лейтенанта Нушке и фельдфебеля Густава Бергера. В Германии даже такого свидетельства не имеется.

Первой закончила огонь гаубичная батарея, которая полностью израсходовала норму дефицитных 122-мм снарядов. Две другие батареи прекратили огонь, когда стало ясно, что немецкие батареи артналет возмездия прекратили.

Всего с обеих сторон было выпущено 1059 снарядов.

Итоги артиллерийского боя 17 октября 1943 года под Колпино: убито 9 человек —

A. К. Абрамцев, рядовой,

Г. Бергер, фельдфебель,

П. С. Зайцев, рядовой,

И. И. Иванов, сержант,

Р. Кнок, ефрейтор,

B. Фет, майор,

Р. Нушке, лейтенант,

C. П. Потапов, рядовой,

П. М. Сидоров, рядовой.

Русские потеряли на одного человек больше, зато немцам нанесен больший материальный ущерб: убито четыре лошади, приведено в негодность 750 метров колючей проволки, 17 мешков цемента, уничтожены две автомашины и одна серьезно повреждена. У русских пострадало одно земляное укрытие, которое к ночи было подправлено, и ефрейтор Овчинников занял свой прежний топчан, хотя мог бы выбрать другой.

В пасмурные октябрьские дни смеркается быстро. Но облачность рассеялась и Ивану Павлову пришлось лишний час отлеживаться в окопчике. Когда стемнело, он перебрался в траншею, напугав Пахомова, хотя тот знал, что в это время снайперы возвращаются из засады.

Павлов тихо смеялся. Все после засады возвращаются немного чокнутые.

МАТВЕЙ И ОТТО

1

В октябре бомба, сброшенная с английского «Ланкастера», разрушила в Берлине дом на Бурггассе. Под его обломками были погребены две девочки и жена Отто Курца. В связи с этим ему разрешили краткосрочный отпуск — право постоять у руин дома, которые еще неизвестно когда будут разобраны.

Из близких у Отто в столице никого не было. Некому было и написать письмо — два брата, один из которых жил в Гамбурге, а другой где-то в Баварии, он знал, с недоумением прочли бы письменное обращение к ним. Они подумали бы ему что-то нужно. А что ему нужно от них?.. Он вернулся в часть оглушенный тем полупьяным воодушевлением, которое царило на вокзалах, в ресторанах, в воинских поездах ведущей победоносную войну Германии. Этот шум сопровождал его до самой Опочки, где он сошел с поезда в грязь и темноту этого не существующего на больших картах русского городка.

Здесь были у него товарищи, такие же, как он, шоферы. Они устроили ему что-то вроде поминального вечера, на котором пили шнапс и говорили, что они за это заплатят. Они им за все отомстят. К началу ночи шнапс был выпит. Он вышел на улицу под проливной дождь. Даже пьяным он не решился бы сделать шагу в этой тьме, если бы не карманный фонарик. Он шел серединой пустой улицы и думал:

«Это не струи дождя бегут по моему лицу.

Это бегут мои слезы, до которых никому нет дела: ни людям, ни небу.