Согрешить с негодяем

Что может быть хуже, чем потерять ориентировку в собственной лаборатории? Это было единственное место на земле, где Кьяра могла передвигаться с закрытыми глазами.

Отшвырнув ложку, Кьяра сделала несколько записей в блокноте. Из-за волнения лекцию, назначенную лорду Хэдли, не отменишь. Может, быстренько состряпать какое-нибудь питье, чтобы превратить его в лягушку? Сразу бы решилось две проблемы: ее перестали бы преследовать неприличные мысли, а у Перегрина появилась бы живая игрушка.

Перегрин!

Кьяра вздохнула. Сын ее заботил намного больше, чем распутный мерзавец. Мальчик стал каким-то угрюмым после той поездки. Осторожные расспросы ясности не принесли. Что, если до него каким-то образом дошли сплетни на ее счет? Дошли все эти разговоры про Черную вдову?

Кьяра стиснула перо в руке. Возможно, ей придется вернуться в поместье, но ее поверенный считает, что делать этого не следует. А может, сбежать за границу? В этом случае Перегрин лишится прав на титул и привилегии, зато сможет жить свободной жизнью, не обращая внимания на последствия отвратительного скандала.

Услышав шаги в коридоре, Кьяра поняла, что поиск вариантов нужно отложить на час. Пришел лорд Хэдли, и, несмотря на то что ее усилия вряд ли обернутся чем-нибудь путным, можно будет хоть немного развлечься, обучая графа азам исследовательской работы.

Бог даст, он не устроит в лаборатории пожар.

Кьяра почувствовала, что краснеет. Черт! Не только порошки и жидкости должны быть вне досягаемости для шаловливых графских ручонок. Надо скрыть свое отношение к нему за семью печатями. Это нелегко. И с каждым днем становится все труднее и труднее.

Почему? Ответ на вопрос был опасен сам по себе.

– Пришел лорд Хэдли, миледи. Ему назначено, – доложил Маккейб.

Сделав глубокий вдох, Кьяра распахнула двери.

– Оказывается, вы пунктуальны, – отметила она, мельком взглянув на часы на каминной полке. – Это шаг в правильном направлении, сэр. Осваивая любую научную дисциплину, необходимо пунктуально, по минутам и секундам блюсти время, иначе результаты могут оказаться недостоверными.

– Это у меня такой пунктик – не опаздывать на свидания. Вы правы. Последствия могут быть ужасными.

Больше ни у кого нет таких греховно прекрасных глаз. Надо было унять колотившееся сердце.

– Лорд Хэдли, все предыдущее занятие вы потратили на то, чтобы разного рода намеками поставить меня в неловкую ситуацию.

– Я могу найти себе более интересное занятие, чем целый час заставлять краснеть ваши очаровательные щечки, – вкрадчиво сказал Лукас.

Проигнорировав его слова, Кьяра продолжила:

– Давайте договоримся. Здесь, в лаборатории, вы будете беспрекословно выполнять мои инструкции.

– Какие-то дополнительные запреты? – Лукас обреченно вздохнул. – Вы же знаете, что ни одна из сторон не может произвольно вносить изменения в условия пари, если оно уже заключено. Но, учитывая вашу неопытность, так и быть, я сделаю вам маленькую уступку.

– Я… – Кьяра открыла один из шкафов, чтобы не вступать в спор. – У меня имеется фундаментальный труд по орнитологии, которым мы сможем пользоваться на наших занятиях. – Она протянула ему увесистый том. – Автор – большой специалист в своем деле. Его работа дает четкое и сжатое представление о предмете.

Когда она повернулась к нему спиной, Лукас положил па рабочий стол сверток, который был у него под рукой, и развернул обертку. Вытисненное золотом название вспыхнуло в солнечном свете: «Птицы Британии. Подробный каталог и методология наблюдений. Собрано Фицуильямом Бергемотом».

– Я взял на себя смелость обзавестись своим собственным пособием, – сказал он. – Продавцы у Хэтчарда очень любезно подсказали, какую книгу выбрать. Очень рад, что наша догадка подтвердилась.

– Урок номер один, лорд Хэдли, – сурово произнесла Кьяра. – В науке нельзя заниматься домыслами и догадками. И не надо строить никаких предположений.

– Даже обоснованных?

– Сэр…

Лукас поднял руки вверх:

– Все-все. Понял. Я буду абсолютно серьезным, – и сделал постное лицо. – Постараюсь стать внимательным учеником.

Кьяра поджала губы, чтобы не улыбнуться. Никакого сомнения: у него острый ум и острый язык…

Нет! Лучше не вспоминать про его язык, про то, как мягко и чувственно он касался ее губ. Это же не занятия по анатомии. Орнитология менее опасный предмет.

Но с графом даже в этом не было никакой уверенности.

– Давайте коротко ознакомимся с инструментами и с тем, как ими пользоваться, – начала она. – Хоть они потребуются нам на более поздних этапах обучения, мне кажется, вам будет лучше узнать, что к чему. Приборы хрупкие, поэтому обращаться с ними надо очень осторожно.

Лукас кивнул.

– Идите сюда.

Кьяра подвела его к конторке у окна, на которой стоял микроскоп.

– Это самая последняя модель из Гейдельберга. Она показала, как настраивать прибор, как помещать препарат на предметное стекло, как устанавливать подсветку. Лукас слушал не встревая – то ли ему было просто интересно, то ли настолько скучно, что даже расхотелось шутить.

Предупредив его, что надо проявлять осторожность с химикатами, которые стояли на полке над небольшой газовой горелкой, она указала в сторону книжных шкафов:

– Тут есть несколько справочников, которые потребуются вам через пару недель. – Кьяра сделала паузу, в то время как он взял со стола какую-то круглую штуку. – Урок номер два, сэр: в лаборатории ничего нельзя брать без моего разрешения.

Данный предмет взлетел в воздух и тут же шлепнулся ему на ладонь.

– Вы тайно увлекаетесь спортом, леди Шеффилд? Или крикетный мяч мне мерещится?

Кьяра смутилась.

– Это моего сына. – Она решила не вдаваться в подробности. И не стала говорить, что в дальнем углу комнаты пристроила подушку и время от времени лупит по ней мячом, потому что хочет научиться этой премудрости, чтобы стать партнершей сыну в игре вместо юной Изабеллы.

– Ага. – Казалось, он заинтересовался швом на коже. – Эти вещицы надо покупать в магазине Силлимана. Ваш – производства Бромптона, у них низкое качество.

– Благодарю за совет, – резко ответила она. – Это имеет какое-нибудь значение?