Сокровище Чингисхана

Правда, холод вскоре сменился жарой, по всему телу Ганна потекли струйки пота, так как температура в комнате перева­ливала за сорок градусов. Ганн с изумлением отметил, что все оборудование в камере включено и работает, как ему показа­лось, по программе, выполняя какие-то тестирования. Тепло, излучаемое источниками мощности, питающими электрони­ку, превращало комнату в сауну. Ганн стянул с себя украден­ный халат, черную утепленную куртку и, вытащив цифровую фотокамеру, взгромоздился на центральную платформу. Он принялся лихорадочно фотографировать оборудование, начав с дальнего угла, ведя камерой по часовой стрелке. Истекая потом, он приблизился к двери и чуть приоткрыл ее, впуская струйку свежего воздуха. Поскольку к камере мог кто-то подойти, Ганн, не желая быть застигнутым врасплох, решил оставить дверь открытой. В этом случае задача его усложнялась — ему прихо­дилось следить и за дверью, и прислушиваться к рации. Немного постояв в задумчивости, он возобновил работу.

Дойдя до высокой консоли с мягким бархатным креслом перед ней, Ганн остановился. Перед ним, как он сразу понял, находился пульт управления системой, откуда оператор при­водил в действие сейсмический отражатель. Ганн уселся в крес­ло и впился взглядом в стоявший перед ним плоский мони­тор, на ярко-синем поле которого горела надпись на немец­ком языке: «Идет тест». Зачаточные знания немецкого у Ган­на были — он приобрел их от своих немецких коллег во время многомесячного совместного исследования корабля «Виль­гельм Густлоф», затонувшего во время Второй мировой вой­ны. Кроме того, ему приходилось прогонять тестовые програм­мы, и кое-чего он нахватался и от них. Он нажал клавишу «пре­рвать», и на экране мгновенно вспыхнула красочная абстракт­ная картинка.

Присмотревшись, Ганн разгадал ее — это было трехмерное изображение осадочных слоев, каждый из которых имел свой оттенок желто-золотого цвета. Шкала с одной стороны пока­зывала глубину пятьсот метров. Немного подумав, Ганн окон­чательно убедился, что рассматривает стратиграфическую кар­ту отложений, находящихся в глубине под лабораторией. Ганн потянулся к трекбол-мышке и пододвинул ее к себе. Когда кур­сор перемещался по экрану, из возвышавшихся в нескольких футах от Ганна преобразователей донеслось громкое тиканье. Потом оно замерло, и на мониторе вновь возникло новое глу­бинное изображение. Ганн отметил, что шкала показывает уже глубину пятьсот пятьдесят метров.

«Действительно, фон Вахтеру удалось создать систему по­лучения удивительно точного изображения слоев», — подумал Ганн. Он покатал мышку по столу, всякий раз удивляясь как точности, так и четкости изображения осадочных слоев, лежав­ших в сотнях футов под ним. Синхронное перемещением мыш­ки работал и акустический отражатель, электромотор вращал позиционный механизм, изменяя угол проникновения. Слов­но ребенок, дорвавшийся до увлекательной компьютерной иг­рушки, Ганн, забывобо всем на свете, не отрываясь смотрел на появлявшиеся изображения, генерируемые устройством, изу­чал формы и отклонения подземных слоев. Он даже вздрогнул от неожиданности, когда наконец услышал писк рации. Он бросился к приоткрытой двери, чтобы не потерять сигнал в ка­мере, способной подавить его. Нажатием кнопки он дал знать Питту, что слышит его, за­тем тихонько выглянул в коридор, остававшийся, как и преж­де, безжизненно пустым, затем метнулся назад, к возвышению, и закончил съемки отражателя и оборудования. Натянув курт­ку и халат, Ганн приготовился уходить, но в этот момент взгляд его упал на стопку документов у пульта управления. Он быстро пролистал их и схватил толстую брошюру вместе с маленькой стальной подставкой, на первый взгляд показавшуюся ему ин­струкцией по использованию. Первые страницы из нее вырвал Питт во время своего визита сюда. Ганн пролистал брошюру, сунул ее вместе с подставкой во внутренний карман куртки, застегнул его на молнию и двинулся к выходу. В нескольких шагах от двери рация сначала затрещала, а потом из нее послы­шался голос.

Когда Ганн в конце концов осознал, что голос принадле­жит не Питту и не Джордино, сердце его упало. «Все, это про­вал», — едва шевеля губами пролепетал он.

56

Опустив «Кольт», дабы не спровоцировать стражников, дер­жавших пальцы на спусковых крючках автоматов, в любую се­кунду готовых открыть огонь, Питт поднялся. За ним встал Джордино, рывком притянул к себе Татьяну, повернул лицом к брату и приставил к ее уху ствол «Макарова». Татьяна попыта­лась вырваться, но Джордино крепко держал ее.

— Отпусти меня, ты, свинья! Вы все — трупы! — прошипе­ла она.

Джордино лишь улыбнулся, схватил ее за волосы и сунул ей ствол пистолета в самое ухо. Татьяна поморщилась от боли и прекратила сопротивление.

Пока все смотрели на Татьяну, Питт медленно поднял «кольт» и направил ствол в живот Боржину. Левой рукой он нажал кноп­ку «вкл.» на рации, надеясь, что Ганн сообразит, в какую пере­делку они попали.

Боржин без особого интереса посмотрел на сестру. Каза­лось, ее отчаянное положение не произвело на него никакого впечатления. Питта и Джордино он разглядывал уже присталь­нее, и когда узнал, лицо его налилось кровью, а глаза вспыхну­ли ненавистью.

— Вы?! — воскликнул он, обретя хладнокровие. — Вы не погибли в пустыне? Снова явились сюда, в мои владения? За­чем вы так глупо рискуете? Чтобы спасти своих друзей? — Он кивнул в сторону Терезы и Уоффорда, благоразумно спрятав­шихся за Татьяну.

— Мы явились, чтобы положить конец твоим планам. За­ставить тебя прекратить поиски нефти, ради которой ты идешь на убийства и разрушения, вызывая землетрясения, — ответил Питт. — Да, мы спасаем своих друзей. А еще мы явились сюда за Чингисом.

Упоминание Питта о землетрясениях не вызвало у Боржи­на никакой реакции, но стоило ему только произнести имя Чингисхана, как он побледнел и едва не затрясся. Глаза его пре­вратились в щелочки, лицо напряглось. Питту показалось, что еще немного, и изо рта его изрыгнется пламя.

— Сначала вы встретитесь со смертью, — выкрикнул он, кивая на окружавших его стражников.

— Возможно, но в компании с тобой и твоей сестрой. При­ятное будет путешествие.

Боржин не без любопытства взирал на наглеца, осмелив­шегося открыто угрожать ему, и по его спокойному лицу и твердому взгляду понял, что Питту не раз доводилось смот­реть в глаза смерти. Спокойная уверенность Питта не остав­ляла у Боржина сомнений в его решимости. Как и его кумир Чингис, он не выказывал страха перед смертельной схваткой. Однако Боржин подозревал наличие у Питта одной слабости, которую надеялся использовать в качестве своего главного преимущества, дабы раз и навсегда отделаться от этого чело­века.

— Мои люди превратят вас в решето, — ответил он угро­зой. — Но я не желаю смерти своей сестре. Отпусти ее, и твои друзья свободны.

— Нет! — протестующее воскликнула Тереза и, выступив вперед, закрыла собой Джордино и Татьяну.

— Уйти мы должны все, — заявила она и прошептала в сто­рону, Джордино: — Мы вас не оставим.

— В вашем положении условий не выставляют, — усмех­нулся Боржин. — Соглашайтесь, пока есть возможность. — Он сделал вид, что собирается немного пройтись, но Питт сразу разгадал его маневр — Боржин хотел всего лишь уйти из-под линии огня, спрятаться за спины стражников. Немного похо­див взад и вперед, Боржин так и поступил. Питт, не сводя с него глаз, продолжал целиться в его сторону. Наступала ре­шительная минута. «Сейчас он отдаст приказ стрелять», — подумал Питт и медленно положил палец на спусковой крю­чок «Кольта».

Внезапно послышавшийся гул заставил всех застыть. Ка­залось, где-то далеко кто-то с силой непрерывно колотит гро­мадной кувалдой по гигантскому стальному котелку, вызывая взрывное эхо. Однако источником странных залпов было не оружие в руках людей, стоявших возле центрального входа в здание резиденции. Звуки доносились с противоположной сто­роны поселения, оттуда, где находился лабораторный корпус. Спустя двадцать секунд, в продолжении которых никто не по­шевелился, раздался второй удар, как и первый, напоминав­ший отдаленный взрыв. Татьяна, первой придя в себя, узнала звук. Голосом, в котором явственно сквозил ужас, она закри­чала брату:

— Кто-то включил устройство фон Вахтера!

Словно в подтверждение ее слов эхо разнесло третий удар, теперь напоминавший приглушенный звон большого храмово­го гонга, заглушивший слова Татьяны и сотрясший лаборатор­ный корпус.

В создавшейся критической ситуации Ганн выказал редкое спокойствие. Задачу Питт ему поставил несложную — сфото­графировать доказательства и, что бы ни случилось, уходить с территории поселения, связаться с американскими властями и передать им фотоснимки для изобличения Боржина перед ли­цом мирового сообщества как человека непредсказуемого. Од­нако Ганн не мог просто уйти, оставив друзей вбеде. Он пони­мал также, что рваться им на помощь с монтажным ломиком в руках не только глупо, но и опасно — он сам может погибнуть. И тогда Ганн решил использовать джинна, выпущенного Боржином из кувшина, против него самого. «Пусть слуга уничто­жит своего хозяина», — прошептал он.