Солдаты

виде желтоволосого румына Ванин оживился. Разведчик вновь обрел свой обычный

шутливо-озорной и лукавый вид.

– - Э-эй! Георге!
– - заорал он, чихая от пыли, поднятой остановившимися

машинами.
– - Слезай к нам. За переводчика у нас будешь. Мне тут нужно с

вашими префектами да примарями потолковать. Что-то неважно они встречают

гвардии ефрейтора Ванина. Товарищ капитан, отпустите его. Разведчику ведь

надо знать местные обычаи.

– - Зачем это тебе нужно их знать? -- полюбопытствовал маленький и

хитрый Гуров, щуря на Сeньку свои черные близорукие глаза.-- Трофейничать,

что ли, собрался? Знаю я тебя, Ванин!..

Сеньку обидели гуровские слова.

– - Плохо вы меня знаете, товарищ капитан. Что было, уже давно быльем

поросло. О трофеях не думаю.

На этот раз Сенька говорил правду.

– - Нет, хорошо я тебя знаю!
– - стоял на своем Гуров, но румына все-таки

отпустил: он, как и все в дивизии, любил разведчиков. К тому же по роду

своей службы ему приходилось поддерживать с ними теснейший контакт.-- Ладно,

Бокулей, пройдись с хлопцами! -- снисходительно сказал капитан.-- Только

смотрите у меня!..

– - Спасибо, товарищ капитан!
– - обрадовался румын и спрыгнул с машины.

По беспокойному блеску в его добрых коричневых глазах Ванин сразу понял, что

румын сильно взволнован.

– - Ты что, Бокулей? Землю родную под собой почуял?

– - Мой дом недалеко...

– - Где? Как название села?

Бокулей сказал.

Ванин проворно развязал свой вещевой мешок и вытащил оттуда новую, без

единой помарки, карту Румынии, которую он когда-то уже успел "одолжить" у

одного немецкого офицера. Вдвоем с Бокулеем быстро нашли нужный пункт.

– - Вот теперь все в порядке: Гарманешти, значит? Так это же недалеко.

Завтра будем там!

– - Хорошо, если наша дивизия туда пойдет,-- сказал Камушкин, с

сочувствием глядя на Бокулея.

– - Туда и пойдет. Куда ж ей еще!
– - уверенно проговорил Сенька. Сейчас

он чувствовал себя по меньшей мере начальником оперативного отдела.-- Нашу

Непромокаемо-Непросыхаемую всегда посылают на самое острие. Смотрите!
– - он

развернул карту на траве, встал на колено.-- Вот линия фронта. Вот город

Пашканы. Дальше некуда. Там -- румынские доты. Это я слышал от начальника

разведки,-- добавил новоявленный "оперативник", не без основания полагая,

что ему могут и не поверить.-- А тут, гляньте, эти самые Гарманешти. В них

штаб разместился. Ну, а нам, по знакомству, Бокулей свое поместье

предоставит!

Отдохнув, разведчики пошли быстрее. Теперь Забаров не разрешал бойцам

останавливаться возле часовен, попадавшихся на каждом километре, и

рассматривать Христово распятье да темные образа святых. До ночевки солдатам

предстояло пройти еще километров десять. В полдень вступили в большой

румынский город Ботошани. В отличие от других населенных пунктов, где обычно

было пустынно и тихо, Ботошани казались более оживленными. Солдат удивила

бойкая торговля в магазинах, будто война прошла где-то мимо.

Спросив разрешения Забарова, Сенька взял с собой Бокулея и забежал в

одну лавчонку. Перед ним любезно раскланялся купец со смолистыми, черт знает

как закрученными усами. Сенька порылся в кармане. В руках у него появились

леи, которые бойцам выдал накануне ахэчевский начфин.

– - Колбасы мне продай.

Лобазник покачал головой и что-то пролепетал.

– - Что он?
– - не понял Ванин.

– - Русские деньги просит, рубли,-- пояснил Бокулей.-- Он думает, что

тут Советская власть будет.

– - Ах вон оно что! Приспосабливается, значит, купчишка!
– - Сенька

улыбнулся: разведчик полагал, что, во всяком случае, купчишке-то нечего

ждать для себя хорошего от Советской власти -- не его, нe купеческая эта

власть.-- Что ж, разве рубли ему дать?
– - вслух размышлял Ванин.

Рублишки у Сеньки были, но он не решался покупать на них, жалко было

советских денег, да и не хотел, чтобы на наши рубли наживал себе богатство

этот черноусый, с прилипчивыми глазами человек. При затруднительных

обстоятельствах Сенька всегда мысленно ставил на свое место Шахаева, и это

помогало ему найти верное решение.

– - Рублей я ему не дам! -- уже твердо заявил он Бокулею.-- Так и

переведи!
– - и направился к двери, но в магазин уже входил Али Каримов. Тот

без долгих размышлений вытащил пачку рублевок.

Однако Ванин остановил азербайджанца.

– - Не смей!
– - строго сказал он.

Каримов покорно и молча сунул деньги обратно в карман. Но, отойдя

немного, вдруг забушевал. Сначала тихо, потом все громче и горячей. Он

говорил часто, отчетливо и непонятно. Можно было только догадываться, что,

поразмыслив, Каримов решил, что Ванин поступил неправильно, не позволив ему

сделать покупку на рубли, что Сенька только принизил советские деньги в

глазах румынского торговца, а ведь в конце концов -- на этот счет у Али не

было ни малейшего сомнения -- и в Румынии должна быть Советская власть, не

зря же Красная Армия пришла в эту страну!

– - А ты дискретируешь!
– - в запальчивости повторял он это понравившееся

ему, неудобоваримое чужое слово.

– - Постой, постой, Каримыч! -- с добродушной снисходительностью

остановил его Ванин. Он чувствовал, что Каримов произнес это обидное слово

неправильно, и хотел поправить, но вовремя сообразил, что исказит его ещ"

больше. Смеясь, продолжал: -- Разве так можно? Забормотал, как гусь. Помню,

к нам на завод -- до войны дело было -- вот такой же оратор приезжал. Как