Солдаты
Шрифт:
Шахаев вот совсем недавно, на Курской дуге, лично убил восемь немцев? Нет,
тут что-то не то...
– - Как можно говорить такое, товарищ старший сержант?
– - начал Ванин
запальчиво, обжигая парторга зеленым блеском своих округлившихся глаз.
– - Я
вот вас опять не понимаю. Что я, к примеру, должен делать, когда на меня
прет целая цепь немцев? Сидеть и ждать? Ведь все фрицы как фрицы, в плоских
касках с чертенячьими рожками, в зеленых мундирах, -- разберись, который из
них убежденный
и написано у
какого, так издали не увидишь. Пока будешь разбираться, они тебя
прихлопают. Доказывай потом, что ты не верблюд...
Шахаев улыбнулся:
– - Ай, Семен, Семен! Упрямая твоя головушка! Кто же тебе сказал, что в
бою не надо убивать. Бой есть бой. Там против тебя только враги. И ты прав,
когда говоришь, что на войне надо быть злым. Добряки тут ни к чему...
– - Во-во!..
– - подхватил Ванин и победно посмотрел на парторга.
– - Но
Аким не понимал этого. А я хотел его на путь истинный направить. Друг же он
мой. А в уставе сказано: помогай товарищу словом и делом, удерживай его от
дурных поступков. Я действовал согласно уставу. Словом удерживал... Ведь это
факт, что Аким пожалел предателя, не убил гадину такую!..
– - Ну, это еще неизвестно, пожалел или нет.
– - Ясное дело -- пожалел!..
– - А по-моему, тут что-то другое.
– - Значит, я был не прав?
– - А ты сам-то как думаешь?
Сенька не ответил.
Вокруг было тихо. Только на вершинах яблонь и груш чуть слышно роптали
увядающие листья. Изредка они срывались и, невидимые, мягко ложились у ног и
на головы присмиревших солдат.
У плетня, в сухой прошлогодней крапиве, сопя и фырча, бегали ежи,
гоняясь за мышами и другой мелкой тварью. В воздухе неслышно носились
нетопыри, и трассирующими пулями бороздили ночной мрак светлячки.
Ванин прислушивался к возне у плетня: с необычайной ясностью
припомнился ему окоп -- тот, на Донце: еж, колючим комком скатившийся по его
спине на дно окопа; острый запах человеческого пота; хриплое дыхание;
белоглазый, с рыжей подпалиной густых бровей немец, его искусанная нижняя
губа и хрусткий звук вонзившегося в грудь ножа; ястребиный нос Акима и сам
Аким, изогнувшийся над врагом...
"Неужели я был не прав?" -- Сенька прищемил зубами нижнюю губу.
– - Хороший парень был все-таки Аким, -- сказал он, подумав.
– - Умный...
Умнее меня, -- признался он с неожиданной самоотверженностью и добавил
упавшим голосом: -- А расстались как враги. И все я...
Ванин замолчал и больше уже не решался заговорить, будто боясь спугнуть
то глубокое и необыкновенное чувство, которое родила в нем эта короткая
беседа.
От майора Васильева прибежал посыльный, что-то сообщил Марченко,
стоявшему в глубине сада, и оттуда послышался голос лейтенанта:
– -
Забаров, строй бойцов!Разведчики вскочили и привычно построились.
В саду сгустилась темнота, поглотила деревья. Лиц разведчиков не было
видно. Сенька стоял рядом с Шахаевым, облачившись в маскировочный халат. На
левый фланг с санитарной сумкой встала Наташа. Возле нее -- Камушкин. Чуть
поодаль находился со своей повозкой Кузьмич. Лошади его уже были запряжены.
Отбиваясь от насекомых, они встряхивали гривами, сучили задними ногами,
отмахивались хвостами. Подальше, у другой повозки с трофейными битюгами,
белел колпак Лачуги. Повар с помощью двух молодых разведчиков укладывал
котел и провизию.
– - Ну, как у тебя там, Михаил?
– - спросил Кузьмич.
– - Готово!
– - ответил тот.
– - Выезжай на дорогу. Едем к Днепру.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Дожди сменились ясной погодой. Стояло настоящее "бабье лето" с белым,
летучим тенетником. Листья тополей, вспугнутые орудийными вздохами, долго
кружась в воздухе, желто-красными парашютиками спускались вниз, укрывая
багряным одеялом засыпающую землю. Еще под бледно-синим куполом неба не
раздавался плач журавлей, но уже было ясно, что пройдет денек-другой и
польется сверху прощальное курлыканье, наполняя человеческое сердце грустью
и неистребимой жаждой бытия.
В один из таких дней дивизия генерала Сизова, заняв вместе с другими
частями поселки Новый и Старый Орлик, что юго-восточнее Кременчуга, вышла к
Днепру.
Взорам бойцов открылась великая река. Днепр спокойно катил к морю свои
воды, был светел и приветлив.
Генерал Сизов и полковник Демин с командирами частей и офицерами штаба
укрывались в прибрежных тальниках, осторожно ходили вдоль реки, выбирая
места для переправы. Комдив бросал короткие вопросы.
– - Артиллерия подтянулась?
– - спрашивал он полковника Павлова.
– - Подтянулась, Иван Семенович. Батареи занимают позиции. Производят
привязку целей. Гунько уже засек до десятка пулеметов.
– - О взаимодействии с соседями договорились?
– - Так точно.
– - Как со снарядами?
– - По два боекомплекта на орудие. Скоро еще подвезут.
– - Проверьте еще раз.
– - Слушаюсь.
– - Как с переправочными средствами? -- генерал обернулся к высокому
черноусому и краснощекому офицеру.
– - Понтонеры еще не подошли, товарищ генерал. А лодок набралось
порядочно. Сейчас саперы сооружают плоты для артиллерии. Особенно много
лодок собрано в полку Баталина.
– - У меня один старшина Фетисов раздобыл где-то штук десять, -- вставил