Соленое лето

– Отойдем, прошу. – Ира старалась успокоить дрожь. – Говорю же, только поговорить.

– Вот и говори, – почти шепотом повторила Наталья.

– Ладно, - Ирина снова обвела всех взглядом и потупилась. – Отпусти Ваську…

– Что?

– Ваську отпусти, сын же у нас. Будь ты человеком, не губи.

– Он сам уходил, сам пусть и вернется. – Наталья вдруг успокоилась, и смело посмотрела на Ирину. – Поговорила? Все, или еще что?

– Он же тебя сам не бросит! Отпусти! Уезжай в город! Что он тебе!

– Это уж мне решать, куда уезжать, – жестко произнесла Наталья. – Пока мне и здесь неплохо.

Ира вдруг всхлипнула и, закрыв лицо руками, пробормотала: «Я не могу без него!».

Наташа усмехнулась. В ней открылась какая-то жестокость и сейчас мучения Ирины даже доставляли ей удовольствие. Она мстила за себя.

– Будь человеком! Оставь его! – Рыдала Ирина.

Все молча, в оцепенении наблюдали эту картину. Вдруг Ирина в отчаянии упала на колени. Наталья сделала шаг назад и оглянулась в недоумении.

– Отпусти Василия! – Почти кричала Ира. – На коленях прошу!

– Он не вернется к тебе, даже если я его брошу, – зло проговорила Наталья. Потом ей будет стыдно, но сейчас она гордилась собой.

– Какая же ты стерва! – тихо сказала Ира, перестав рыдать.

Все, включая Наталью, стали расходиться. Ирина продолжала стоять на коленях.

– Во Васька кашу заварил! – сказал кто-то. А кто-то тихо утирал слезы.

* * *

Естественно, Вася узнал о происшедшем сразу. Поэтому вечером, подходя к дому, он не знал, чего ему ожидать. На душе у него кошки скребли, тем более что в сложившейся ситуации он считал виноватым только себя.

Наташа была спокойна. Она резала что-то на кухне, стоя спиной к Василию, не оборачиваясь к нему.

– Как дела?
– Спросил он.

– Нормально.

Вася не знал, как начать разговор. Он подошел к умывальнику и стал мыть руки, тщательно, долго, как будто от этого зависела его дальнейшая жизнь. Наконец, бряцанье умывальника надоело Наталье.

– Хватит полоскаться, мне нож надо помыть. – Она повернулась и, наконец, посмотрела на него.

Вася оперся руками на раковину и посмотрел Наташе в глаза.

– Ты спокойная какая, - наконец проговорил Василий.

– А с чего бы мне не быть спокойной?
– Спросила Наталья.

Они стояли, разделенные умывальником, и казалось, что только эта преграда мешает им подраться.

– Зачем ты так, - заговорил Вася.
– Зачем ты так жестоко. Она ведь ничего не сделала тебе. Ты поставь себя на ее место.

Наталья сразу же поняла, что Вася говорит об Ирине.

– На ее место?
– Переспросила она, приподняв правую бровь. – Я же не жена, как же я могу быть на ее месте? Это ты вчера сказал, что там твоя жена. Что же я тогда тут с тобой? И вообще кто я тебе? Знакомая?

– Наташа, - Вася покачал головой. – Я не прав. Я кругом не прав. Ты знаешь сама, с Ирой у меня все кончено. Но зачем же ее добивать?

– Иди, утешь ее! – Наташа психанула и, бросив нож в раковину, выбежала из кухни. Но тут же вернулась.

– Знаешь что! – Закричала она. – Ты только о себе думаешь! Какой ты несчастненький, как ты поступил. А то, что я живу, как я живу, ты даже не думаешь! Ты думаешь о том, что ты бросил семью, а о том, что у меня семьи нет вообще, кто подумает? Живу в этой деревне, не пойми кто тебе, людям в глаза стыдно смотреть! Тебе и не представить даже, что я бросила в Твери! Ради чего? Ради этой нищеты? У меня высшее образование – зачем? Чтобы вламывать на ферме за гроши? Что это за любовь у тебя такая необыкновенная, что ты обо мне совсем не думаешь? Меня достало все! Коровы, куры, грязь, галоши, печка эта! Все меня достало! Поговорить не с кем! Меня сегодня, между прочим, опозорила твоя Ирка! А ты мне претензии предъявляешь! Жестоко поступила! Да мне наплевать, как я поступила! Меня достало все!

Все это время Вася так и стоял, облокотившись на раковину, не поворачивая головы.

– Что ж ты не бросишь?
– Тихо спросил он.

– Что не брошу?

– Меня.
– Вася наконец посмотрел на Наташу.

– Ах, вон оно как, - она презрительно усмехнулась. – Значит такая любовь? Я, значит, такой, как есть, прими меня такого и будь рада, а если что-то не устраивает, проваливай, но я меняться не буду и вообще для тебя ничего не сделаю? Такая любовь? Чужими руками жар загребать хочешь, Вася! Чтобы потом говорить, что « я ради нее семью бросил, а она …».

– Что я могу сделать? – Перебил Вася. – Ну поедем мы в Тверь, что я там?

– В Тверь? – Наташа снова усмехнулась. – Ты уж меня прости, но в Твери тебе действительно делать нечего с девятью классами прямухинской школы.

Наташа уже успокоилась. Села за стол, что-то обдумывая. Вася так и стоял возле умывальника.

– Ты не виноват, - продолжила свою речь Наташа. – Ты не можешь быть виноват в том, что ты потомственный пастух, а я не для деревенской жизни. Но развестись ты мог ведь.

– Каждому – свое, - Васю, конечно, покоробили слова Наташи. – Но ты не забывай, что тут не все просто. У меня сын есть…

– Да уж. – Наташа тряхнула головой. – Говорим на разных языках.

– Прости, где уж мне тебя понять, пастуху.

– Только не надо вставать в позу! Я ведь правду сказала. Грубовато, конечно. Но справедливо.

– Прости. Если ты это умеешь.

Вася еще немного постоял, ожидая ответа Натальи, но она молчала. Тогда он взял куртку, надел сапоги и ушел. Наташе совсем не хотелось его догонять.

Конечно, он вернулся потом. Но теперь он ясно сознавал, что Наташа с ним жить не будет.

* * *

А Даша тем временем не без удивления принимала у себя Марину.

– Прости, что поздно… - говорила гостья. – Ужинаешь?- кивнула она на стол, на котором стояла чашка чаю и грязная посуда.

– Чай уже пью, будешь?

– Валяй!

Даша налила кипятку из стоявшего не том же столе самовара и поставила чашку перед Мариной.