Солнце в зените

Удивившись, Бесс ответила. 'Но не в часовне. Королева попросила меня побыть с ее сыновьями, маркизом Дорсетом и - и покойным лордом Ричардом Греем'.

Колебание не укрылось от герцога, но он не придал этому значения. 'Я не думал, что вы пропустили саму церемонию. Вам известно, кто ее осуществлял?'

'Нет', - повторила Бесс. 'В тот день я оказалась в Графтоне случайно и сразу натолкнулась на их планы'.

'Происходило ли тогда, насколько вы знаете, что-то необычное для подобного дела? Слышали ли вы о чем-то странном?'

'Они поехали в местечко под названием Эрмитаж, поблизости от Графтона, поэтому мне сложно ответить. Но не могу и вообразить, почему так должно было случиться. Все казалось произведенным правильно'.

'Понятно. А после их возвращения?'

'Я оказалась полезной в течение лишь часа, но потом мне лучше было удалиться. Это все, что я могу знать о церемонии'. По определенной причине, как бы Бесс не симпатизировала Ричарду, она не хотела делиться с ним личной беседой с Эдвардом, состоявшейся в тот день. Притом их не окружала сейчас атмосфера дружелюбности, присущая времени Миддлхэма, а герцог выглядел странно озабоченным, измученным, потерявшимся в череде мыслей, которыми не стремился поделиться с собеседницей.

'Больше там никого не было?' Он опять стал разворачивать тему. 'Никого, кроме членов семьи? Ни - ни единого священника, кого бы вы знали по имени?'

'Ни одного, кого бы я увидела. Из семьи только герцогиня Жакетта и еще одна леди, выступившие в качестве свидетельниц'.

'Хорошо. Благодарю вас, Бесс. Доброй ночи'.

Ричарду очевидно нечего было сказать ей еще. Бесс встала, совершила реверанс и оставила герцога. Все случившееся показалось ей крайне странным.

На следующее утро она ощутила дурноту и заподозрила, что опять беременна. Бесс до полудня лежала в кровати, пока Аннетта ей читала, а Элизия шила у огня, ее маленький сын играл на полу, а новорожденная дочка находилась рядом в колыбели. Бесс захотела, чтобы и ее крошечные сынишки были поблизости, и задалась вопросом, разрешит ли Томас позвать их в столицу после коронации, или же благоразумнее будет позволить матери детей вернуться в Норфолк. Она желала помнить Лондон времен короля Эдварда, а не город после его смерти, замаранный кровавыми деяниями.

Бесс спросила Элизию, куда ушел ее господин, и та ответила, что слышала о проповеди у креста на площади Святого Павла. Она полагала, проповедовать собирается главный из братьев, славящийся своим красноречием и способный взволновать людские сердца. Видимо, с Томасом отправился и Роберт. Конечно же, это был он, вернувшийся домой один, не раньше часа ужина и с онемевшим выражением на лице.

'Неужели проповедник оказался настолько великолепен, что смог говорить на протяжении целого дня?' - насмешливо задала вопрос Элизия. Но, к ее изумлению, муж остался недвижим перед Бесс и выдавил исключительно простое 'Да'.

'Вы явно намерены нам что-то сказать', - подтолкнула его Бесс. 'В чем дело, Роберт?'

Прежде чем ответить, он протянул паузу. 'Герцог - герцог, - миледи, собирается стать королем Англии и короноваться так быстро, как только возможно'.

'Что?!' Бесс выпрямилась в кресле, о дурноте было забыто, слуги, приготовившиеся принести мясо, встали онемевшие и потрясенные картиной. 'О чем вы говорите, Роберт?'

'Проповедник - брат Шаа - объявил всем нам, то есть огромной толпе, включающей лорда-опекуна, герцогов Бэкингема и Саффолка, моего господина и вашего супруга, мадам, милорда Говарда и многих других, что обнаружил, - по Божьему закону корону следует возложить на голову герцога'.

'Но как он может произносить такое? Наследник короля Эдварда -'

'Объявлен незаконнорожденным, мадам, как и все остальные дети покойного монарха'.

'Незаконнорожденными?' - откликнулась Бесс. 'Что за бессмыслица? Я точно знаю, король действительно вступил в законный брак с леди Елизаветой. Я в течение двадцати лет являлась им другом'. И тут она вспомнила о встрече прошлым вечером с Ричардом. 'Продолжайте', - попросила Бесс напряженно. 'Объясните, что случилось, Роберт. И присядьте. Вы выглядите измученным'.

Он благодарно согласился, Элизия устроилась на табурете рядом, ее ладони скользнули в ладони мужа. 'В толпе говорили', - робко продолжил Роберт - 'что несколько дней тому назад епископ Стиллингтон открыл Совету договоренность короля Эдварда с другой леди еще до заключения брака с королевой'.

У Бесс перехватило дыхание. 'Никогда о подобном не слышала. Когда они поженились, Эдварду было всего лишь восемнадцать. Конечно, упоминались и другие леди, но на ком из них его считают женатым?'

'Не знаю, имел ли место брак, мадам, говорилось исключительно о помолвке. О помолвке с госпожой Элеонорой Батлер, дочерью старого лорда Шрусбери. Ее сестра сейчас вдова герцога Норфолка, но, кажется, что леди ничего не известно о давнем инциденте'.

'Вспоминаю, я слышала о госпоже Элеоноре, но она умерла много лет тому назад'.

'Да, но это не отменяет того, что она продолжала оставаться в живых, когда король женился на нынешней королеве. Епископ Стиллингтон утверждает, что присутствовал при помолвке, которую Эдвард планировал сохранить в тайне из-за государственных соображений. Он говорит, что монарх страстно возжелал леди Элеонору, а та не отдалась бы ему без благословения церкви'.

В мыслях у Бесс что-то зашевелилось, проснулось старое воспоминание. Ей показалось, что она сквозь годы слышит заливающийся смехом голос Елизаветы: 'Я ответила, что скорее умру добродетельной, чем соглашусь жить с ним без обручального кольца на моем пальце'. Это все звучало крайне правдиво, - властный Эдвард, стремящийся утолить свое неугасимое желание, сопротивляющаяся ему женщина, выбор легчайшего из путей, чего и требовало его тело. Бесс слишком хорошо знала, - если Эдвард чего хотел, то непременно получал. Она тоже не проявила достаточной силы, чтобы отказать королю, или себе, но, как кажется, Элеонора Батлер, равно как и Елизавета Вудвилл, были чересчур мудры и поступили иначе. Но Элеонора никогда не настаивала на короне. Каким образом Эдварду удалось заручиться ее молчанием? Вероятно, она глубоко его любила, - мелькнуло в голове у Бесс, что и помогло окончательному пониманию.

'Когда произошла эта предполагаемая помолвка?' - спросила она у Роберта.

'Не знаю, кроме того, что слышал, вроде бы, это случилось чуть раньше брака с нашей королевой. Брат-проповедник сказал, что союз заключал двоеженец, поэтому дети от него незаконнорожденные. Сын покойного герцога Кларенса лишен всех прав, и только герцог Ричард обладает возможностью претендовать на трон. Милорд Бэкингем вспрыгнул на помост рядом с проповедником и прокричал всем, что герцога необходимо провозгласить королем, после чего собравшиеся вельможи до единого поспешили в Вестминстер обсуждать назревший вопрос. Я остался ожидать сэра Томаса там, но, когда он решил задержаться на ночь во дворце, то послал меня домой - сообщить вам о происшедшем. Прежде чем съедется Парламент, придется еще много чего сделать'.

До крайности потрясенная Бесс тихо присела, пытаясь ухватить логическую цепочку невероятной истории. Сначала она абсолютно отказывалась ее принимать, но зачем тогда епископу Стиллингтону нагромождать подобную ложь? Но, если он знал все вплоть до мелочей, почему не заговорил раньше? И тут Бесс вспомнила, как в дни немилости Кларенса Эдвард обмолвился, что вокруг заточения брата накручено больше, чем кто-либо способен представить, и что он был вынужден отправить епископа на какое-то время в темницу. Предположим, что Кларенс знал, что он угрожал раскрыть тайну? Учитывая смерть леди Элеоноры и ее неспособность тогда ответить, дело приписали бы изворотливому уму Джорджа, ибо тот воспринял бы обнаруженное, как средство сковырнуть Эдварда с трона. Это имело смысл, - Господи, - во всем этом таился смысл! Бесс содрогнулась. Что ответила бы на такое обвинение запершаяся в убежище Елизавета? И юный король, который, видимо, вскоре окажется лишен своего титула?