Солнечный удар
Шрифт:
Андрей забежал в здание вокзала и посмотрел на табло. Челябинское направление пока не высвечивалось. Хорошо, значит время пока терпит. Он прошел через многолюдный зал к справочному окошку.
– Расписание на стене, - не поднимая головы, выдала точную информацию худощавая, с длинным носом, девушка.
После десятиминутного обзора четных, нечетных, зимних, летних и прочих списков, удалось выяснить, что прямой поезд отправляется только через час. А проходящие... в них сам черт ногу сломит. Но, скорее всего, Могила взял билеты на прямой, так что шансы есть. Андрей вышел на перрон, закурив, присел на обшарпанную
– Молодой человек, присмотрите, пожалуйста, за чемоданом, - обратилась к нему пожилая, в детской панамке, женщина.
– У меня где-то внук потерялся, пробегусь быстренько по вокзалу.
– Только недолго.
– Я мигом.
Учат их, учат, а все равно оставляют вещи незнакомым людям, хоть кол голове теши. Потом еще возмущаются. А кого винить, спрашивается, когда сами имущество кому ни попадя раздают.
Объявили прибытие очередного поезда. Народ бросился к виадуку, переходя на второй путь. Андрей скользнул взглядом по толпе. Внешность у Елисея Федуловича примечательная: высокий, с бобриком на макушке, легко можно вычислить. Главное, что б был. Остальное, дело техники. Но нет, не видно, кажется, все чисто. Внимание привлек высокий мужчина в белой кепке, мчавшийся по переходу сломя голову. Вообще-то, ничего странного, хочет первым место занять. Только вот оглядывается, будто ищет кого-то... или убегает? Минутку.
Андрей вскочил с места. Этот суматошный пассажир, ни дать ни взять - Могила в шапочке. Рост, манеры, телосложение - все подходит. Не мешало бы его проверить. А чемодан? Рядом сидели довольно подозрительные типы - небритый парень и двое шустрых пацанят. Попроси лису гуся посторожить. Взять с собой? Идея хорошая, правда, криминальчиком попахивает, потом ведь не объяснишь, что для сохранности прихватил. Что же делать, время-то уходит.
К счастью, на крыльце вокзала появилась долгожданная хозяйка, но, к удивлению Полынцева, отправилась в противоположную от чемодана сторону.
– Женщина, женщина!
– помахал ей рукой Андрей.
– Я спешу, заберите свои вещи.
– Сейчас, сейчас, - кивнула она.
– Еще там посмотрю, подождите.
Ну, это уже было чистое нахальство. Попросила об одолжении, а теперь еще и в обязанность вменила. Правильно вас жизнь наказывает.
– Я убежал, смотрите за ним сами, - крикнул он, направляясь к виадуку.
– Ну, ты подумай, какие люди!
– возмутилась дама, снимая панамку.
– Минуту посидеть не могут.
Время было упущено, большая часть пассажиров уже вошла в поезд, а среди оставшихся, Могилы, естественно, не было. Самое разумное сейчас - по-быстрому опросить проводниц. Андрей помчался вдоль состава...
– Не садился к вам такой высокий, с бобриком?
– спросил он угрюмую женщину из первого вагона.
– Нет, - покачала она головой...
Бегом в следующий...
– Не было мужчины с бобриком?
– С животными сегодня никого не было, - с улыбкой ответила корявенькая брюнетка из третьего.
Не задерживаясь, дальше...
– Высокий, с бобриком,
лет сорока, не садился?– С бобриком?
– переспросила толстушка из пятого.
– Вроде бы, заходил.
Полынцев взлетел на подножку.
– Какое купе?
– Кажется, восьмое.
Он заскочил в тамбур и, обогнув, как горнолыжник, пассажиров, рванул ручку предпоследней двери.
За столиком действительно сидел мужчина с бобриком, но дать ему сорок можно было, разве что с глубокого похмелья или в кромешной темноте.
– Девушка, сорок - это четыре десятка лет, а не семь, - подсказал Андрей проводнице, выходя на перрон...
– Высокий, с бобриком, не садился?
– подбежал он к следующему вагону.
– Высокий - да, с бобриком - нет, - отчеканила строгая симпатяшка в мини-юбке, сверкнув глазками-семафорчиками.
Ах ты, черт! Как же он упустил, Могила ведь в кепке, поэтому бобрик никто не заметил. Вот же, идиот. Это что ж теперь, назад бежать, всех по новой опрашивать?
– Спасибо, девушка, вы мне очень помогли. В каком он купе?
– В пятом.
Без особой надежды Полынцев направился к двери.
И ведь часто так бывает, когда уже ничего не ждешь, вдруг, раз - и клюнуло.
Елисей Федулович лежал на верхней полке, лицом к стене, и делал вид, что это не он. Ну, как же, как же, вон кепка, вон бобрик, наш клиент, нет сомнений.
– Уф, - опустился Андрей на сиденье.
– Успел. Ну что, поговорим, пока в купе пусто, а то люди соберутся, неудобно будет.
– Ох, и достали вы меня своей подозрительностью, - кряхтя, повернулся Могила.
– Думал, хоть уеду спокойно.
– Так вы и уедете, только правду мне расскажете, и счастливого пути, задерживать не стану, отнесусь с пониманием.
– Я уже все рассказал.
– Не все.
– Что еще?
– Например, то, что вы, бывший военный. Так?
Могила сполз вниз, пошарив ногами под столом, надел туфли. Вид его напоминал бедолагу, получившего вчера телеграмму о смерти близкого родственника, а сегодня узнавшего о том, что тот лишил его наследства.
– Откуда вам это известно?
– Не все ли равно. Правда или нет?
– Ну, допустим.
– И, что были в Чечне. Так?
– А вот это, уже мимо. Я уволился из армии еще до войны с ними.
– Не понял?
– удивился Полынцев.
– Как, до войны?
– Вот так. После окончания училища прослужил в войсках пяток лет, да плюнул на казенную жизнь, сбежал.
– А как же?
– Андрей хотел поделиться своими соображениями по поводу 'Белых колготок', но передумал.
– Значит, вы на самом деле не заходили к Яне?
– Ну, я же все рассказал: вернулся за бутылкой, но Вика назад отправила, больше не пытался.
Полынцев озадаченно почесал затылок.
– Может, оно и к лучшему.
– В каком смысле?
– Пусть дело нераскрытым остается: и у меня совесть на месте, и у вас лишних проблем не возникнет. Счастливой дороги. Извините за беспокойство.
Они крепко пожали друг другу руки и тепло попрощались.
Андрей проводив поезд взглядом, не спеша, зашагал к вокзалу. Ну, что ж, последняя версия отвалилась. И хорошо. Теперь свободен, как трюм после разгрузки. Можно спокойно идти на море, отпуск-то не резиновый, тает с каждым днем.