Солнечный удар

Глава 3

В пансионат Андрей зашел ровно в полдень и сразу поднялся в 425 номер, где проживали Вахтанг с Аркадием Эдуардовичем. Постучав в двери, и не дождавшись ответа, он застыл в раздумье. Наверное, друзья засиделись вчера допоздна, спят еще. Интересно, Юля с ними была или ушла пораньше? Стоп, это уже не имеет значения. С сегодняшнего дня тактика меняется - никаких воздыханий, никаких взглядов, никакого внимания - ноль, пустое место. Хватит, побегал. В конце концов, он тоже не последняя пуговка на кальсонах, вот именно, так что навязываться никто не собирается.

– Андрюша, мы все здесь, - послышался сзади тихий женский голос.

Полынцев обернулся. Эстонка, выглянув из своего номера, призывно махала ему рукой.

Было бы предложено.

Войдя в комнату, Андрей увидел невеселую картину. На кровати, шашлыком на шампуре, теснилась вся вчерашняя компания. А за столом напротив сидел молодой лысоватый мужчина и поедал ее хмурым взглядом. Это пахло неприятностями. Плешивый, судя по возбужденному, как уголовное дело, лицу, был сотрудником милиции. Отсюда вывод - совершено преступление. На месте нет Аркадия, значит - что-то связанное с ним. Осталось выяснить - что именно.

– Я так понимаю, еще один герой вчерашней пьянки заявился, - бесцеремонным тоном сказал плешивый, заметив в дверях растерянного Полынцева.

Андрей не любил, когда незнакомые люди, тем более сотрудники милиции, начинали разговор в столь бестактной манере. Изжогу вызывала сама форма общения: пренебрежительная, надменная с начальственными нотками. Ладно б, он так с крутыми бандитами разговаривал, ведь нет же - с ними, наоборот, через 'будьте любезны'. А вот с безобидными, попавшими в трудное положение людьми - запросто. Вон, пожалуйста, Вика с Юлей сидят, перепуганными глазенками хлопают, того и гляди, сейчас расплачутся. Нагнал, наверное, жути - рад, ухмыляется. Ну, что ж, как говаривал старшина в армии: 'Каждый сапог должен знать свое место в строю'. Придется расставить все по уставу.

– Являются только привидения и чертики в горячке, а люди приходят, - сказал Полынцев, засунув руки в карманы.

– Остряк, что ли?
– вскинул брови мужчина.
– Я б на твоем месте так не веселился.

– Тыкать будешь пальцем в ж...
– Андрей осекся, дернув взглядом на женщин, - в небо. А со мной - на 'вы', и через 'пожалуйста'.

– Ты с кем так разговариваешь?
– покраснел от возмущения плешивый.
– Ну-ка, быстро сел и замолк!

– Ну-ка, быстро встал и представился, пока я тебя не выкинул отсюда, как хамло трамвайное.

Глаза Юли засветились благодарностью к Андрею. Ведь правда, и без того все было плохо: страшное убийство, жуткое лицо Аркадия, бессонная ночь - пока приехала милиция, пока осмотрела место происшествия, записала показания - спать легли только под утро. А тут пришел еще этот, поднял всех с постели и начал допрашивать по-второму кругу. Что особенно неприятно - обращался фамильярно, какие-то пошленькие намеки отпускал по-поводу интимных связей Аркадия Эдуардовича. Грозился тюрьмой, большими сроками. В общем, вел себя так, будто перед ним сидели настоящие преступники.

– Андрюша, - негромко сказала Яна, указав взглядом на мужчину.
– Это оперуполномоченный из местного райотдела.

– А у него что, на лбу кокарда нарисована?
– огрызнулся Полынцев и сделал шаг вперед, намереваясь выкинуть гостя из комнаты. На самом же деле прекрасно понимая, что до этого не дойдет. Такие субчики ходили гоголем только перед тихонями, а когда встречали на пути гвоздь - сдувались как покрышки. Так, собственно, и вышло.

Плешивый выдернул из кармана удостоверение и, закрывшись им, словно крестом от нечистой силы, хрипло выкрикнул.

– Вот, смотри!

– Теперь вижу, - спокойно сказал Андрей, разглядывая фотографию.
– Старший лейтенант Побрякушкин.

– Погремушкин.

– Тоже неплохо, - кивнул Полынцев и показал свои документы.

– Участковый уполномоченный, лейтенант милиции, - вслух прочитал оперативник.
– А ведешь себя, будто генерал какой.

– Разница между мной и тобой, Побрякушкин, - нравоучительным тоном произнес Андрей...

– Погремушкин, - настойчиво поправил сыщик.

– Тем более. В том, что я не отличаю генералов от простых работяг - со всеми разговариваю вежливо. А ты нет.

– Лекции мне еще почитай, - достал из кармана платочек плешивый.
– Иди лучше, объяснение пиши. Приятеля вашего ночью убили.

– Аркадия?!

Андрей сел на край стола, прямо перед носом у растерянного коллеги. Это выглядело, по меньшей мере, вызывающе. Ничего, пусть похлебает кашу, которую для других заваривал.

– Глухарь?

– Висяк, - недовольно кивнул Погремушкин, вытаскивая из-под ноги нахала смятые протоколы.

– Хулиганка?

– Гоп-стоп.

– Со смертельным?

– Да. Камнем в висок.

– Гопота?

– Не похоже, - плешивый, кашлянув, обратился к притихшей компании.
– В общем, мы с вами обо всем договорились, если понадобитесь - вызову. Пока можете быть свободны.

Юля с удовольствием послушала бы их беседу и дальше, ей так понравилось и про 'Побрякушкина', и про 'хамло трамвайное', и про непонятные 'гопы' со 'стопами'. Но велено было уходить. Спорить ведь не станешь...

– Так ты говоришь, не похоже, чтоб шпана навалилась?
– напомнил вопрос Полынцев, когда невеселая компания удалилась из номера.

– Угу, - кивнул Погремушкин.
– У него шея оказалась свернутой.

– Фью-уть, - присвистнул Андрей.
– Странно.

– Вот и я говорю - зачем камнем бить, если голову уже скрутили? И еще - вроде бы ограбили, как положено: карманы вывернули, лопатник забрали - все нормально. А золотые котлы и гайку не тронули. Вот и думай после этого, кто там был.

Полынцев заметил, что плешивый с удовольствием пользуется блатной 'феней'. Наверное, думает, что этим свой профессионализм показывает, а на самом деле - плинтусный уровень: дрессируя собак, сам залаял. Чтоб по фене ботать, не надо институты заканчивать, ею каждый (извините) баклан владеет. А ты попробуй литературным языком разговаривать, да так, чтоб люди рот от удивления раскрывали - вот это будет уровень. Андрей к нему стремился, правда, пока не очень получалось. Так он и институт еще не закончил - только на третий курс заочного отделения перешел. Как там учил профессор Марцев на лекциях по праву: 'Убирая дерьмо, чаще мойте руки, иначе въестся в кожу'. Вот именно.