Солнечный змей

Не договорив, Речник застонал и крепче прижал к себе напуганного хеска. Тот вздрогнул всем телом и попытался зарыться головой в одежду Фрисса.

– Он бы не стал даже под угрозой смерти, – шептал Речник, не замечая ничего вокруг. – А я… Вайнегова Бездна! Я выстрелил в него… я ранил Гедимина, я стрелял в безоружного… целился в раненого, в беспомощного… Боги мои, что за проклятие…

– Мрра-ау! – взвыл Алсаг, колотя лапами по воздуху. – Пусть мёрртвые убирраются пррочь, я никогда не стану такой меррзостью! Пррочь, пррогнившие мерртвяки, уберрите от меня лапы!

– Та-а, илкор ан Ургул, – прошелестел Нецис, проводя по губам Речника и носу кота мокрой ладонью. Резкий запах незнакомых трав ударил в ноздри, Алсаг громко чихнул, Фрисс вытаращил глаза и выпустил кота.

– Река моя Праматерь! – Речник взглянул на Нециса, только сейчас осознав, что мороки развеялись, и он снова на стоянке посреди Великого Леса, и пахнет вокруг мокрым мхом и прелой листвой. – Ох ты… Нецис, это мы тебе спать не даём?

– Пустяки, Фрисс, – отмахнулся Некромант, подтаскивая поближе свой спальный кокон. – Вы звали на помощь – разве я мог не прийти?! Но всё же, илкор ан Кигээл, одна вещь мне очевидна. Пора нам завязывать со сном до заката…

Поутру все путники были угрюмы, молча жевали зачерствевшие припасы и украдкой смотрели друг на друга. Фрисс багровел от стыда и стискивал зубы, Алсаг не поднимал взгляда от миски, Нецис задумчиво копался во мху. Над путниками, тихо шелестя, разворачивались перистые листья Чокры, на ночь свернувшиеся клубком. С них свисали крепко приклеенные нити чьей-то икры. Одна не удержалась и упала на голову Некроманта. Нецис невозмутимо подобрал её, растёр икринки между пальцами и довольно хмыкнул.

– Некоторые рецепты норси поистине удивительны, – задумчиво сказал он. – Как-то мне довелось попробовать засоленную икру канзисы…

– Река моя Праматерь! А засоленные камни ты здесь не пробовал?! – не выдержал Фрисс. – Какой страшный голод должен тут быть, чтобы медузью икру потянули в рот?!

– И в тебе, Фрисс, есть нечто удивительное, – покачал головой Нецис. – К примеру, твоё отношение к некоторым видам пищи…

Флона переступила с лапы на лапу, рыкнула и потянулась к шевелящемуся листу Чокры. Лист тут же свернулся и юркнул в расщелину корня. Двухвостка обиженно взревела и громко затопала, разбрасывая вокруг обрывки мха.

– Пойду нарежу листьев, а то она не уймётся, – вздохнул Речник, прикидывая расстояние до ствола, из которого торчали перистые пучки. – Без меня друг друга не ешьте!

…Речник спрятал кошель с красками и внимательно посмотрел на разрисованную руку. Чёрные тонкие линии обхватили запястье, красные «лучи» протянулись меж пальцами, врастая в багровую дугу-полукруг. «Я верен долгу,» – читалось в чёрных и алых завитках, – «и надежда меня не покинула».

– Мерзкий морок! – досадливо поморщился Речник – увиденное ночью так и стояло перед глазами, заслоняя собой лес. – Кому только в голову такое пришло?! Так оговорить Гедимина, свалить на него такую вину… Он никогда не поднимал руку на беззащитных, он даже крыс щадил!

– Та-а… – Нецис посмотрел на него с затаённым беспокойством. – Видение невозможно без света, а в этом году сам свет отравлен. Солнечный змей будет очень рад, если самые прочные союзы разрушатся. Он знает, какие видения вытащить из мрака, чтобы разбудить злобу и страх. Не бойся, Фрисс. Снам Кровавого Солнца нельзя верить.

Двухвостка переступила с лапы на лапу и с решительным фырканьем потопала в заросли. Фрисс ухватился за шип – тюки с рублеными листьями заскользили вдруг по панцирю и чуть не улетели в мох. Приземистая вьющаяся «трава» захрустела, в разные стороны полетели обломки коры, в воздух поднялось облако древесной трухи. Панцирь Флоны заскрежетал о вывороченный корень Высокой Чокры, Двухвостка раздражённо дёрнула лапой, смяла раскидистый папоротник, принюхалась к раздавленным листьям и остановилась, сосредоточенно их жуя. Путники переглянулись.

– Когда же ты наешься?! – нахмурился Речник и громко стукнул палкой по краю панциря. Двухвостка смущённо фыркнула и побрела дальше, с трудом вытаскивая лапы из прелой листвы и переплетённых мхов. Из зарослей взвилась стая микрин и порскнула в разные стороны, врезаясь в кусты и подвернувшихся людей. Через десять шагов Флона остановилась, мотнула головой и испуганно заревела. Впереди не было и намёка на тропу – папоротники, мхи, лианы и вылезающие из земли корни сплелись воедино, в плотную чёрно-зелёную сеть.

– Та-а, илкор ан Сарк… Так мы далеко не уедем, – покачал головой Нецис, снимая с пояса тонкий и бесполезный на вид костяной нож.

– Нецис, сиди где сидишь. Я расчищу, – Фрисс с обречённым вздохом вынул из ножен мечи и посмотрел вниз, выискивая, куда можно встать. Флона перепахала слежавшиеся чёрные листья, они встали дыбом, и Речник не был уверен, что под ними твёрдая земля.

– Синхи кэи си-меннэль, – пробормотал Некромант, придерживая Речника за плечо. – Есть другой способ…

Он быстро, но осторожно провёл лезвием ножа по своему предплечью – обе кромки почернели от крови – поднял нож над шипами Двухвостки, остриём к лесу, и плавно взмахнул им справа налево. Фрисс тихо присвистнул – никто не притронулся к кустам, но они, рассечённые надвое, осыпались к лапам Флоны. Двухвостка настороженно фыркнула.

– Та-а, си-меннэль, – дёрнул плечом Некромант и взмахнул ножом сверху вниз, вычерчивая в воздухе два луча от одной вершины. Зелёная сеть распалась, впереди открылся широкий просвет. Флона с радостным рёвом прыгнула вперёд, едва не растеряв поклажу. Костяное лезвие окуталось мертвенным белесым светом.

– Синхи, – кивнул Нецис, не опуская нож. Невидимый, но очень длинный и острый клинок рассекал заросли на его пути, прокладывая тропу, и самые прочные корни рассыпались перед ним. Двухвостка топала по туннелю в чаще, подбирая на ходу то лист, то веточку, иногда что-то чавкало под её лапами, и панцирь начинал раскачиваться. Речник покачал головой.

– Вот это колдовство, – пробормотал он. – Совсем как тем летом… Нецис, а если ты устанешь, я с этим ножичком управлюсь?

– Ничего нет проще, – отозвался Некромант. – Вот, держи. Только не направляй ни на меня, ни на Флону… и себе ничего не отрежь – это лезвие куда острее твоего меча! Нам ещё повезло – попали сюда в засуху, при разливе Ньянзы тут не пробраться и вплавь…

…Костяной нож рассёк путаницу колючих лоз, натянутую меж Высокими Деревьями, Двухвостка сунулась в просвет и испуганно заревела – земля вдруг ушла из-под её передних лап. Фрисс кубарем перекатился к её хвосту, Флона попятилась, отползая от опасного края, и замерла, шумно дыша и мотая головой. Недоеденная лиана свисала из её пасти.

– Одно из русел Ньянзы, – бесстрастно пояснил Нецис, глядя вниз, в открывшийся внезапно овраг. – Очень неплохо, Фрисс. Мало кто находит Эртану с первого захода. Отсюда хорошо виден город – можешь посмотреть на башню Уджумбе. Вблизи её трудно увидеть целиком.

– Река моя Праматерь, – пробормотал Фрисс, перебираясь на середину панциря. Флона уже не падала, бояться было нечего, и Речник с изумлением смотрел вниз, на дно широкого оврага. Его склоны сплошь поросли папоротниками, корни Высоких Деревьев высовывались из земли, и мох свисал с них. Внизу непроходимой стеной поднимался мечелист, а в крохотных просветах-оконцах темнела вода, подёрнутая ряской. Что-то яркое всплыло в ближнем «окне» и замерло, вскинув над водой голову с разинутой жёлто-чёрной пастью. Воздух с оглушительным треском вспорола маленькая молния, в пасть упала сбитая на лету медуза, и молчаливый хищник тихо ушёл под воду.