Солнечный змей
Шрифт:
– Койя… – Кесса провела пальцем за кошачьим ухом. Сегон не шевельнулся. Он лежал на краю постели, боком прижимаясь к ледяному плечу Яцека.
Речница не помнила, сколько дней они ехали на юг в промёрзшей повозке, у завёрнутого в шкуры тела. Троих хийкиммигов запрягли в сани, двое солмиков из числа охотников поехали с Анкалином и следили за огнём. Они не трогали Кессу и Хагвана – лишь иногда те, очнувшись от тяжёлого забытья, находили рядом с собой пузырь с жиром или размятой рыбой. Кажется, до Элуатаа они добрались вчера…
– Вот и Праздник Крыс… – с трудом проговорила
Завеса качнулась, пропуская клубы зловонного дыма.
– Кесса, – Кытугьин подошёл и накинул меховое покрывало ей на плечи, – пойдём, там хорошая еда. Тут холодно…
– Кытугьин? – Речница неохотно повернула голову. – Отчего ты не на празднике? Вы вовсе не должны…
– Пойдём, воин с юга, – солмик поднял Кессу на руки. – Нехорошо сидеть тут столько дней. Ты голодна, и твой сын голоден. Воин Яцек на вас не обидится.
Кесса всхлипнула.
Она глядела на устланное белым мехом ложе, пока полог не опустился за ней и не скрыл мёртвого Речника от её глаз. Солмики смыли охру с его лица, и раскраска покинула кожу, странно побелевшую и блестящую, словно покрытую вечным льдом. Длинная меховая накидка с широкими рукавами накрыла тело, спрятала страшную рану. Можно было бы подумать, что Речник спит, если бы не белые, навечно раскрытые глаза, – лёд, застывший в глазницах…
– Ешь, Кесса. Это хорошая еда, – Аса поднесла к лицу Речницы желудёвую чашку с чем-то тёплым, красновато-жёлтым, горьковато-сладким на вкус. Кесса глотнула раз, другой – и удивлённо мигнула. Откуда у солмиков тополёвый мёд?
– Вот так, хорошо, – солмица отпустила Кессу и вернулась на лежанку. – Икымту, шумно снаружи, – замкни двери!
– Рыбы принести? – северянин накинул костяные крюки, погрузив комнату в тишину и погасив неровные блики огня. – Принести кымкым?
– Ничего не надо, – мотнула головой Речница. – Аса, Икымту… Зачем вы сидите здесь? Речник Яцек этого не хотел бы… там ваш народ, там веселье…
– За нас не бойся, воин с юга, – спокойно посмотрел на неё Кытугьин. – Мы сказали вождю, что будем тут, с вами и воином Яцеком. И мы тут. А утром придёт Анкалин.
– Это слабый солмик, – поморщился Икымту, – слабый, как дряхлая старуха, как младенец! Ушёл с Имлегьина, побоялся демонов… Я приведу его утром, не бойся. Или сам возьму его повозку.
Речница из-под покрасневших и припухших век видела всё вокруг, как сквозь туман над Иннигватаном, и не вслушивалась в слова – но через несколько мгновений что-то показалось ей неправильным.
– Икымту, зачем тебе повозка Анкалина? – тихо спросила она. – Что-то случилось с Уджугом?
Солмик, вытянув из стенной ниши пузырь с припасами, опустился рядом с Кессой и протянул ей комок протёртого жира.
– Всё хорошо с Уджугом. Тебя, и Хагвана, и маленького хийкиммига – вас всех Уджуг повезёт в южный город. Мы не гуляем сегодня, мы можем ехать завтра, с самого утра. А Анкалин клялся, что отвезёт Речника Яцека в Имлегьин. Там нехорошо, не нужно тебе ехать туда второй раз. Пусть
он едет один!Речница смахнула с глаз невидимую паутину и провела рукой по лбу.
– Икымту, зачем вы везёте Речника Яцека в Имлегьин?
– Он умер, Кесса, его нужно отвезти к мёртвым, – растерянно ответил солмик. – Он теперь не может быть с живыми.
– В Имлегьине демоны сделают из него ледяную тварь, – нахмурилась Кесса. – Такую же, как они сами. Они убили его, жестоко, бесчестно, что же, вы хотите отдать им его тело?!
Аса поднялась с лежанки, села рядом с Кессой. Подошёл и Кытугьин. Хагван, до того безучастно вертевший раковину-рог в руках, поднял голову и прислушался.
– Вождь Торнат хотел, чтобы воин Яцек ушёл к мёртвым с почестями, как хороший охотник, – сказал Кытугьин, растерянно глядя на Кессу. – Всех, кто умирает здесь, мы отвозим на Имлегьин. В этом нет обиды.
– Яцек – не солмик, – покачала головой Речница. – Не надо поступать с ним, как с солмиком. У его народа другие обычаи. Мы с Хагваном заберём его в южный город, к его родичам. Пусть вождь Торнат не беспокоится о нём.
– Ты знаешь обычаи южан, – задумчиво кивнул Кытугьин. – Правильно. Я скажу вождю Торнату. Мы отвезём воина Яцека в южный город. Хорошо отвезём, не потревожим его покой. Спи, Кесса, пусть твои глаза отдохнут и поутру смотрят зорко. Маленький хийкиммиг замёрз там, на груди мёртвого воина, согрей его…
Он протянул Кессе жёлтую кошку. Койя лежала на его руке, накрыв мордочку пушистым хвостом, и шерсть под её глазами потемнела, намокла и слиплась.
– Кесса, – прошептал Хагван, тронув её за руку, – я начал складывать песню о том, что было в Хеливе… обо всём этом пути, о битвах и о чудовищах… как думаешь, не обидится Речник Яцек, если я спою её у погребального костра? Помню, он не любил мои песни, но я старался… может, он не будет злиться на этот раз?
– Не будет, Хагван, – покачала головой Речница. – Конечно, не будет.
Глава 26. Эртану
Тяжёлая ветка, обросшая маленькими папоротниками, подломилась и рухнула, накрыв липкими листьями и Речника, и Двухвостку. Фрисс охнул, сбросил гнилую деревяшку в кусты и выпрямился, потирая ушибленное плечо. Тут же ему пришлось снова упасть на панцирь Двухвостки, накрывая собой сонного кота. Флона с разбегу смела низенькую поросль тёмно-красного мха и завязла в паутине лиан. Длинные лозы без листьев, сплошь усеянные розовато-белыми цветками, зацепились за шипы на панцире, закачались над путниками, осыпая их блестящими лепестками. Запах цветов показался Речнику смутно знакомым.
– Ойо’Нви! – вспомнил он и беззвучно рассмеялся, вытряхивая лепестки из волос. – Вот оно где растёт…
Он отряхнулся и сел, запоздало вытащил меч и рассёк лианы, но Двухвостка не спешила бежать дальше. Она задумчиво переминалась с лапы на лапу и вертела головой.
– Мррау! Фррисс… – дёрнулся во сне Алсаг, махая хвостом.
– Что? – Речник склонился над ним – глаза хесского кота были закрыты, лапы вяло подёргивались.
– Мря, мрряф, – снова шевельнулся Алсаг, и шерсть на его спине встала дыбом. – Мррау!