Солнечный змей

Лодка летела стрелой по вязким волнам. Фрисс, отложив бесполезный шест, хмуро глядел на очертания деревьев, окутанных болотным туманом. Он держался поодаль от кормы – там, у ног Нециса, перебирал костяными лапками тёмно-зелёный токатль – голем-паук, собранный из останков уничтоженной нежити. Две дыры на его теле – глазницы чьего-то черепа – сияли холодной зеленью.

– Думаешь, это мраморные черепа пошли в ход? – угрюмо спросил Речник, стараясь не смотреть на нежить. – Они подняли со дна мертвецов? Но кому понадобилось натравливать их на поселенцев?! Это мирные жители болот, они-то кому помешали?!

– Та-а… Подозреваю, что мы всё узнаем, так или иначе, – Нецис с тихим хрустом выгнул сцепленные вместе пальцы и потёр ладонью о ладонь. – Артефакты, способные преодолеть водяную защиту и поднять кости со дна озера, – это вещи огромной силы, а их создатель – великий мастер. Хотел бы я узнать, как Утумэсу это удалось…

– А я – зачем это ему понадобилось, – буркнул Фрисс. – А когда я найду того, кто стащил черепа и наполнил болото мертвяками, никакие артефакты ему не помогут. Что себе думает правитель Хацаты?! Он что, не должен защищать своих подданных?!

– Думаю, в столице сейчас хватает своих бед, – покачал головой маг. – И, скорее всего, нам лучше не привлекать внимание. Мы непохожи на мирных беженцев с берега Эйлуацты. Когда увидим ограду Хацаты, скроемся под мороком… и поплывём за нашим проводником.

Нецис с нежностью погладил костяного паука по спинке. Речник поспешно отвернулся – его мутило. Он видел мертвецов и нежить, но эти кости, вымоченные на дне болота и изъеденные водяными червями, были омерзительнее их всех.

– Ал-лииши, – прошептал он, тронув ладонью волну, и колдовское течение с новой силой подхватило лодку. – Нецис, если в Хацате сейчас орда мертвяков – ты упокоишь их? Не оставишь бродить там?..

Фриссу не по себе было, когда лодка протискивалась в проём в ограде, отодвинув наспех сооружённую створку ворот. Стража с тяжёлыми палицами, утыканными зубами цеготов, встревоженно переговаривалась над головой Речника, но смотрела сквозь него, будто Фрисс был прозрачным. Нецис, не обращая внимания на воинов, вглядывался в клубящийся под килем ил. Там, в глубине, изредка вспыхивали зелёные огоньки. Маленький токатль полз по дну, и невидимая колдовская нить тянулась за ним, а Некромант наматывал её на ладонь.

Лодка огибала мостки и торчащие из воды сваи. Большой город расползся по воде, как масляное пятно, и его зданиям не хватило места на корнях живых деревьев и пнях мёртвых. Улицы-каналы тянулись вдоль улиц-настилов, навесные и плавучие мостки соединяли «площади», застроенные округлыми хижинами. Издалека Фрисс чуял запах печёных лепёшек из мякоти Мфенеси, жареной рыбы и похлёбки из водорослей и матлы, слышал крики торговцев и возмущённые вопли покупателей – торг на куванских рынках не мог обойтись без свар и даже потасовок… Речник на мгновение прикрыл глаза и увидел перед собой «Куванский Причал», плоты у каменных колец, чаши, наполненные кислухой…

Смрад горелых костей ударил ему в нос, вырывая его из туманных видений.

Тут недавно были улицы, проложенные по рядам прочных свай и пней, оставшихся от Кийчи, а может, Самуны, – Фрисс не научился ещё различать их по корням. Сейчас тут громоздились обломки досок и брёвен, груды циновок, содранных со стен хижин, и рваных листьев Самуны. За ними, на огромном плоту посреди озера, не прикрытого настилами, дымилось что-то огромное, золотистое, вяло шевелящееся, и воины в тростниковых панцирях, прикрыв лица тряпками, высыпали туда из корзин поломанные кости. Фрисс видел, что обломки слегка подёргиваются – разбитая на куски нежить пыталась воссоединиться. Огромные огненные черви свивались в кольца на плоту, слишком мокром, чтобы вспыхнуть, и кости медленно тлели в их огне, теряя последние искры Квайи. Жители, спешащие мимо по своим делам, останавливались и смотрели на горящих мертвяков – и Фрисс видел, как радостные огоньки вспыхивают в их глазах.

– Хвала Кеосу, извели болотную мерзость, – прошептал прохожий, глядящий на огонь с настила прямо над лодкой.

– На ночь факелы гасить не стану, – покачал головой другой. – Пусть горят. Кто знает, вдруг в воде ещё остались.

– Твои все целы? – повернулся к нему первый. – Никого не порвали? Мы-то едва успели на ветки залезть. Смотри, до сих пор рука в пятнах…

Он показал второму запястье, усеянное почерневшими синяками, – чья-то сильная рука сдавила его недавно, чудом не переломав кости. Второй сочувственно хмыкнул.

– Мы страху натерпелись, когда мертвяк ухватился за плот, – поёжился он. – Я его дубиной, а он и не поморщился. Пока руку ему не раздробил, так и лез из воды. Потом, хорошо, отвалился. Хоть бы стража никого не упустила! Не хватало ещё одну ночь просидеть вдесятером на одном плоту…

Нецис тронул Речника за руку и указал на воду. Токатль успел уползти далеко вперёд. Фрисс кивнул и оттолкнулся от настила. Взгляд его всё время возвращался к живым огнистым червям, уложенным на плоту, и останкам нежити, ссыпанным в корзины. По улицам к костру спешили воины и тащили трепыхающиеся кости и мерцающие черепа, на ходу разбивая на части ту нежить, которой удалось собраться в цельный скелет. Мертвяки не спешили упокоиться…

– Ну и артефакты у Силлигов… – поморщился Речник. – Даже в иле мёртвому спокойно не полежать!

– Удивительное творение, Фрисс, – мечтательно улыбнулся Некромант. – Даже не верится, что кому-то удалось такое создать. Вот бы изучить их…

«Где сейчас эти богами проклятые камни?» – Фрисс мрачно смотрел на тёмную воду. «Скорее бы найти их и вернуть Силлигам – и пусть всё, что из болот повыползало, ползёт обратно!»

Вспышки под водой стали ярче. Токатль остановился, потом заметался из стороны в сторону – и устремился к широко расставленным корням огромного пня, да так быстро, что Нецис едва удержал его на светящейся нити. Нежить скрылась в мутном иле, клубящемся под корнями, и замерла там.

– Куалли, – кивнул Некромант, посмотрев на свою ладонь, обмотанную мерцающим волоском. Лодка мягко ткнулась носом в путаницу воздушных корней, Фрисс наугад сунул шест в ил и зацепился за что-то твёрдое. Вода отчётливо пахла гнильём.

– Тайник? – он вопросительно посмотрел на Некроманта. Нецис задумчиво разглядывал муть под старым пнём.

– Здесь была недавно сильная вспышка Квайи, – прошептал он, тронув ладонью мокрую кору. – Взгляни на это дерево…

Эта старая Самуна походила скорее на очень толстую связку тростниковых стеблей, кое-где перетянутую верёвками. Ствол её рухнул давно, остался огромный пень с парой торчащих веток толщиной с молодое деревце. На них, как на столбах, держалась обшитая широкими листьями хижина. Она занимала весь пень, частью висела над водой, как большущее гнездо, подпёртое на всякий случай сваей. «Крыльцо» – плот, крепко привязанный к свае – почти касалось дверной завесы, а на нём валялась сорванная впопыхах табличка из резной коры. «Здесь похоронные камни» – значилось на ней. Фрисс еле слышно хмыкнул и присмотрелся к строению – и сразу понял, откуда пахнет гнилью.

Дерево было недавно живым – почерневшие листья, свернувшиеся в трубки, ещё висели на ветвях – но что-то убило его и превратило в разлагающийся остов. Хижина покосилась, подгнившие жерди потрескались, в перекошенных стенах виднелись прорехи, даже табличка покрылась чёрными пятнами.

– Фрисс… – Некромант тронул Речника за руку. – Токатль нашёл что-то на дне. Ты можешь спуститься к нему?

– Вот в это вот?! – Речник мигнул от изумления и ткнул пальцем в клубы чёрного ила. Токатль нетерпеливо копошился на дне, и муть облаками вздымалась вокруг лодки.