Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке
Шрифт:
А была как раз среда, когда у Светки все получалось особенно хорошо, и она решительно сказала:
– На маяке - ты!
– А разбираться?
– Мы!
От соседей, да и от родителей ей приходилось не раз слышать о Волосатикове: «Ну, хапуга! Ну, прохиндей!»
А недавно и сам Солнышкин отпустил в его адрес презрительное морское словечко: «Ну, во- лосан!» Так что окажись Солнышкин сейчас здесь, он сам бросился бы в Океанск, чтобы приструнить этого Бармалея! Поэтому на вопрос деда: «А кто будет разбираться с Волосатиковым?» - Светка твердо сказала: «Мы!»
– Шутки!
– усмехнулся
– Плывем!
– и тоже попробовала ногой поверхность Облака.
– Куда?
– так и присвистнул удивленный Ветер.
– В Океанск! Разбираться с Волосатиковым.
При этих словах Мотор Моторыч взлетел на
Облако с намотанной вокруг шеи рыбачьей леской.
– Поднакачаться б еще, - вздохнуло Облако, и Ветер, выпалив: «Нет проблем!», дохнул в него так, что оно сразу разбухло, как крепкая спасательная шлюпка, и стало тут же разворачиваться. Но тут Моторыч вскочил:
– Забыли! Забыли! Зонт и тельняшку!
– Нет проблем!
– снова пропел Ветер, и по воздуху к Облаку приплыл старый зонт, а в руки Светки с веревки слетела чистенькая, много раз штопанная тельняшка Патефоныча.
Тельняшек у старого капитана было много, но, собираясь на серьезное дело, он надевал свою штопаную, боевую, волшебную. Тонул - спасла, от штыка - прикрыла, от пули - выручила. И теперь, если что, выручит.
Зашивал он ее сам, стирал сам и сушить всеми ветрами продутую, морями омытую тоже вешал сам.
Эта тельняшка и плюхнулась Светке в руки.
А Моторыч велел:
– Надень!
– Все веришь в сказки?
– натягивая тельняшку, усмехнулась Светка.
– Не будешь верить - не поможет, а поверишь - поможет. Обязательно!
– сказал Моторыч. И по¬
думал: «Вообще любая тельняшка - вещь необыкновенная. Что ни полоска, то приключение!»
И вдруг кот заметил:
– А веничек нам бы тоже не помешал...
– Подметешь хвостом!
– проворчало Облако. Оно уже оторвалось от скалы и направлялось в открытый океан. Однако без минутной заминки все- таки не обошлось, так как Ветер вдруг вспомнил:
– Надо составить для команды расписание, распределить обязанности...
– И кто есть кто?
– спросила Светка.
– Моторыч - впередсмотрящий и боцман. Ветер - рулевой. Светка - штурман.
– А я? А кто я?
– обиженно начало Облако.
– Как кто?!
– воскликнул Ветер.
– Ты судно, наш пароход, наша палуба!
И Облако спокойно двинулось в путь. Решительное, как у мамы, лицо Светки приняло энергичное выражение. В ее стриженной под мальчишку голове вертелась песенка: «В пять минут, в пять минут можно сделать очень много!» И Светка была уверена, что в пять или не в пять минут, но справится она со всеми делами очень быстро.
Итак, с востока вставало свежее, румяное солнце, сверкал во все стороны проснувшийся океан, играли дельфины, чайки, и над ними плыло розоватое Облако, рядом с которым летел улыбающийся Ветер. Впереди впередсмотрящим сидел известный всем флотский кот Мотор Моторыч, а сзади расположилась с биноклем в руках Светка -
внучка Патефоныча. Светка Тучкина плыла на Облаке. Курс был ост, точнее, норд-ост, а по-нашему, северо-восток. И ничего сверхъестественного, фантастического для понимающих хоть что- нибудь в сказочных делах людей в этом не было.Только капитан «Трех поросят» Ветерков все еще удивленно смотрел вверх. Но подумав: «Раз так торопятся, значит очень надо», - он вдруг крикнул:
– Эй, на облаке, Моторыч! А круг, что, забыли?
– И, сняв спасательный круг, на котором было написано: «Три поросенка», протянул его вверх. Он пожелал попутного ветра, помахал команде вслед, но тут же услышал крик:
– А веник? Веник!
Это, понятно, кричал дороживший своим пушистым хвостом боцман Моторыч. Он разглядел у камбуза старенький, но крепкий веник, и в ту же минуту получил подарок, который очень скоро пригодился, как увидим, для совершенно неожиданного дела.
ОТСТАВИТЬ СКАЗКИ!
Друзья быстро летели над океаном, и Светка, сжимая крепенькие кулачки, готовилась к решительному разговору с Волосатиковым.
– Что значит прихватил?
– возмущалась она.
– Как это - оставил людей без света и горючего? Ни фига себе! По какому праву?
В тонкостях событий она не разбиралась, но зато твердо знала: в каждом окошке должен быть свет, в каждом доме - тепло. Каждый пароход должен плыть. Каждый сейнер - ловить рыбу. А каждый маяк должен светить!
Она даже представляла, как наступает на Во- лосатикова и размахивает пальцем перед наглым хапугой.
Но скоро Светка о нем забыла. Вокруг над голубым океаном махали крыльями бабочки, внизу парили пустившиеся следом дельфины, и в глубине серебрились такие косяки рыбы, что Моторыч хватался за леску, но тут же азартно сверкал глазами в другую сторону, в другие волны! Там шли косяки еще больше!
Раньше он смотрел с палубы на встречные суда и размышлял: «Это сухогруз! Это вон танкер! А вон на этом - неважный капитан. Дыму-то, дыму! Хоть натягивай кошачий противогаз!»
Но теперь встречных судов не было. И только внизу - рыба, рыба, рыба.
А Ветер то и дело вздыхал: ему хотелось показать подруге весь мир, весь океан. И он то насвистывал, то выделывал веселые фокусы. Но неожиданно произнес:
– А ведь плывем по сказочной дороге...
Светка поинтересовалась:
– А почему по сказочной?
– А вон видишь, ковыляет медуза? Когда-то она, говорят, была с костями... Пока морской царь не выбил их.
Около стайки морских коньков медленно ковыляла медуза.
– Это она-то из сказки?
– с усмешкой спросил Кот.
– Из самой настоящей, японской! Про печень живой обезьяны. Хотите, расскажу?
Летая над разными странами, Ветер слышал много диковинных сказок и готов был сам рассказывать их без конца.
Конечно, про то, как морской царь отправил медузу на обезьяний остров Саругасима привезти длц больной дочери обезьяну с ее лечебной печенкой, а шустрая мартышка воскликнула: «Ха! Так что же ты не сказала мне раньше?! Ведь я все свои печенки выстирала и повесила сушить на дереве! Поплыли обратно!» - про это Светка читала не раз, но согласилась: «Рассказывай!»