Соло для 'калаша'

...К вечеру они возвратились в город.

Поездка и на этот раз оказалась удачной.

Им везло, как, впрочем, и полагается новичкам.

Раз за разом, с постоянством бильярдного шара, стремящегося в лузу, Новиков вновь и вновь мысленно возвращался к книге. Что-то тревожило его во всей этой истории. Каждой отдельно взятой частицей своей души он чувствовал себя эдаким усталым искателем алмазов, наконец-то добывшим особо крупный камень. Казалось - тысячи алчных и злобных глаз впились в счастливца...

"Совсем я что-то не того, - печально думал антиквар.
– Социалистическая закалка, будь она трижды неладна. Разве ж нас готовили в миллионеры? Вот вам, пожалуйста, и результат - стоило столкнуться с настоящей "копейкой", и на тебе - чуть ли не до окопной болезни доходит.

Ничего, завтра разберусь с этим Гаркавым, и на дно..." Он несколько раз, ссутулясь, прошелся по комнате. "Насчет хозяина книги они скорее всего приврали - чемто, наверное, я их вспугнул, но сколько она может стоить на самом деле - для них все же темный лес. Это факт.
– Лицо антиквара на миг посветлело.
– Вид, правда, у этого парня волевой - такой просто так своего не отдаст..." Новиков поморщился. "Да и дружок у него не лучше. Тут нужна ювелирная работа... Фраер ты, Коля!
– пронзила мозг совсем нежданная мысль.
– Даже миллиона как следует спереть не можешь!"

Ему было тридцать восемь, и впервые за много лет он готов был расплакаться.

Кто знает, что такое синдром Мартина Идена, вряд ли удивится этому.

– А почему ты так легко согласилась пойти со мной в тот день? Гаркавый пристально посмотрел Лене в глаза.

Они сидели в уютном кафе с претенциозным названием "У Саши". На столике перед ними стояли полупустая бутылка "Мартини" и два широких бокала.

– Ты мне понравился, - не смутилась девушка. Длинные, красивые ресницы ее слегка дрогнули.

– А если все, кто понравится, будут тебе предлагать постель? Что тогда?

– Так не бывает, - Лена покраснела и отвела взгляд в сторону небольшой эстрады, на которой пожилой пианист с заплетенными в косичку волосами самозабвенно играл прелюдию Баха "Фа минор".

– Но это всегда подразумевается, - не отставал Гаркавый.

– Не будь занудой, повторяю: ты мне ОЧЕНЬ понравился.

– И сейчас еще ОЧЕНЬ?

– А разве не видно?
– девушка посмотрела ему в глаза нежно и призывно.

– Я, если честно, слабоват в женской психологии.

– Не комплексуй - у тебя с этим все нормально. Особенно с сексологией...

Гаркавый легким касанием губ дотронулся до уголка ее рта:

– Мне с тобой хорошо, давай за это выпьем.

Они пригубили вина.

– Расскажи мне, если можешь, подробнее, чем вы занимаетесь с Димой, неожиданно попросила Лена и сделала вид, что приготовилась слушать.

– Тебе это нужно?

– Да, - уверенно ответила она.

– О, это печальная история о двух рыбаках, решивших словить золотую рыбку...

– Я же серьезно, - обиделась Лена.

– Хорошо. Мы с ним занимаемся антиквариатом, притом самым банальным образом: покупаем его, а затем продаем, - как на духу выдал Гаркавый.

– Значит, в музее ты говорил правду?

– А ты разве сомневалась?

– Нет, но если честно, это как-то с трудом вяжется с твоим... имиджем, что ли.

– Я сам себе удивляюсь - так круто повернулась жизнь, - задумчиво проговорил он.
– Просто был момент, когда мне позарез нужно было чем-то заняться, чтобы выбраться из душевного и финансового кризиса. Другого тогда Бог не дал - видно, судьба...
– Гаркавый вдруг улыбнулся.
– Зато, если заработаю миллион зеленых, - вылечим твою маму и на Багамах позагораем.

– Шутишь?

– Верю.

...Во втором часу ночи они вышли из кафе хмельные и счастливые. На улице было свежо и безлюдно.

– Куда?
– прижавшись всем телом к Сергею, спросила девушка.

– Ко мне.

Поцеловавшись, они остановили такси. Ночной город приветливо подмигивал счастливой парочке огоньками рекламы.

Едва переступив порог, Гаркавый страстно обнял девушку...

Утром чуть свет Лена осторожно разбудила его.

– Мне пора - брату на работу, - чуть слышно шепнула она на ухо.

– Вечно тебе нужно спешить, - так же тихо сказал Гаркавый и легонько сжал ее руку - ему не хотелось оставаться в одиночестве.

– Вот стану твоей женой, тогда...
– девушка, зардевшись, замолчала.

– А это идея!
– он притянул ее к себе и поцеловал в щеку.
– Я всегда говорил, что ты - прелесть.

– Пусти - опоздаю, - освободившись из объятий, Лена подошла к зеркалу.
– Ничего себе страсти-мордасти!
– пошутила она, глядя на свои припухшие от поцелуев губы.

– Обожди, - Гаркавый встал.
– Я хочу подарить тебе одну вещицу.
– Он протянул девушке золотой старинный крестик на тонкой ажурной цепочке. Чтобы не забывала меня...

– Какая прелесть!
– девушка тут же украсила подарком шею.
– Спасибо...
– она встала на цыпочки и чмокнула Сергея в щеку.
– Разве ж я могу тебя забыть? Такого...

Проводив Лену, Гаркавый позвонил Новикову. Тот их уже ждал.

– Через часик будем, - пообещал Гаркавый и, положив трубку, отправился готовить завтрак.

Минут через тридцать в квартиру ввалился Скитович.

– Ну как там антиквар - не свалил с нашей книгой?
– вместо приветствия спросил он.

– Уже ждет, - успокоил Гаркавый.

– Поехали?

– Я еще не успел попить чаю. Составишь компанию?

– Только недолго.

– Успеем, - Гаркавый, махнув рукой в сторону дивана, подался на кухню.
– Тебе какой?
– донеслось оттуда.

– У тебя что, на выбор?
– Скитович расслабленно плюхнулся на мягкое сиденье.
– Куркуль...

– Есть цейлонский, есть кенийский.

– Цейлонский.

– Зря, кенийский лучше.

– Тогда кенийский.

Гаркавый принес поднос с дымящимся напитком.

– Как в ресторане, - удовлетворенно заметил Скитович.

Гаркавый слегка покачал чашку, наблюдая, как чай меняет глубину окраски.

– Обрати внимание, какой у него цвет: красноватый и слегка золотистый...

– Цвет как цвет, - пробубнил Скитович, заглянув в свою.

– Ну, не скажи. Ты просто никогда не приглядывался к тому, что пьешь.